Текст и фото: Наталья Соколова/РГ
Читатель с багажом, конечно, разгадает в названии книги отсыл к знаменитым ахматовским строчкам, своего рода литературно-культурный пароль: «Когда б вы знали, из какого сора/ Растут стихи, не ведая стыда,/ Как желтый одуванчик у забора, / Как лопухи и лебеда». В книгу Смирнова вошли: пять киносценариев, пьеса «Родненькие мои», написанная 30 лет назад и идущая сейчас в Театре Сатиры, эссе-размышления, напечатанные в разное время в разных изданиях, посвященные кино, друзьям, опыту драматургии. В шутку сам автор называет свою книгу «отчет о проделанной за 50 лет работе, о том, как совковый кинорежиссер переучивался на совкового писателя».
Как известно, картины Смирнова имели непростую судьбу, почти все не миновала беспощадная рука цензуры. Поэтому в книге можно прочитать авторские сценарии как к вышедшим фильмам, так и к тем, которые не были воплощены на экране. В сборник вошел сценарий к фильму «Осень». Как его называет автор, «первый советский фильм, в котором любовная история без плавки, жатвы и партийного собрания». «Стойкий оловянный солдатик» - первый сценарий, который Смирнов решил написать, подавшись в сценаристы. Фильма по нему не случилось. По сценарию «Предчувствие», автобиографии о детских годах Смирнова, фильма также не получилось, хотя были режиссеры, готовые снимать эту картину. «Сентиментальное путешествие на картошку» - сценарий, по которому вышел фильм Дмитрия Долинина с участием Филиппа Янковского. И последний по времени сценарий «Темная вода», посвященный поездке французов Луи Мартинеса, Жоржа Нива, Жана Кокто в СССР в 1957 году на стажировку в МГУ. Все трое стали потом блестящими славистами. Смирнов собрал команду - ту же, что и на съемках фильма «Жила-была одна баба», нашел артистов, натуру. Но банк, в котором лежали деньги спонсоров на съемки фильма и заработанное за тридцать лет, лопнул - отозвали лицензию. Фильм пришлось остановить, а команду распустить. Сейчас режиссер ищет новых спонсоров. «Вот так в 75 лет я остался, извините, с голым задом», - говорит Смирнов.
Увесистый том дополнили фотографии из личного архива режиссера, кадры со съемок фильмов и театральных репетиций.
АНДРЕЙ СМИРНОВ О НОВЫХ РОЛЯХ:
Когда мне было 60 лет, я играл писателя Ивана Бунина. А когда мне исполнилось 75, я стал играть либо начальников, либо членов политбюро, либо уголовников (смеется). Через неделю мне как раз придется снова играть бандита в сериале. Некоторые мои сериальные работы мне нравятся. К примеру, в «Черных кошках», где я играю вора в законе.
О СЪЕМКАХ «БЕЛОРУССКОГО ВОКЗАЛА»:
У фильма одни шрамы. Фильм задумывался как черно-белая картина, узкоэкранная. За то, что у меня не приняли картину «Ангел», меня заставили снимать широкоэкранный фильм, на ужасной технике, на советской пленке ЛН7 с чудовищной цветопередачей. Кроме того, нас преследовал брак пленки. В фильме есть очень важная сцена, когда слесарь Иван Приходько (Евгений Леонов) приходит домой, а там сидит его жена Люба (Люба Соколова). В кадре трое детей. Старшему - 11 лет, другому - лет 8, и годовалый сидит на горшке. По законодательству не разрешалось снимать детей больше четырех часов в день. Из-за плохой пленки сцена была переснята 6 раз от начала до конца. Уже на третий раз артистов невозможно было заставить что-либо играть. Поэтому то, что в фильме осталось - жалкий слепок того, что Евгений Павлович и Люба играли в первый раз…
Мы снимаем сцену поминок. Снимали мы картину на американскую камеру Митчелл 1933 года производства. Во время войны Михаил Калатозов ездил в США и привез оттуда технику 1933 года. А мы снимали на эту камеру в 1969 году. Ко мне на съемки приехала Биби Андерссон. Грандиозная шведская актриса, одна из жен великого режиссера Ингмара Бергмана, красавица. Она приходит в павильон, где мы репетировали. А с ней ее друг или любовник... чуть помоложе. Оказалось, что он - профессиональный кинооператор. Он ходит и не может оторваться от камеры - огромного ящика, который сдвинуть с места непросто. Вертится этот швед около камеры и спрашивает: «Скажите, а у вас что тут, комбинированные съемки?» «А что это за камера?» - «Это Митчелл, 1933 год». «Вы на ней просто работаете?» - «Да, мы на ней просто работаем».
Для меня драгоценна память всех артистов, которые там снимались. Но о том, как проходили съемки, лучше не вспоминать.
Почему я пришел к этой теме? Мой отец получил ленинскую премию за книгу «Брестская крепость». Поискам героев Бреста отец посвятил больше десяти лет. Считалось, что никого в живых не осталось. Но он нашел более 400 участников войны. У всех была непростая судьба. Многие из них после немецкого плена прошли советские лагеря. У нас была установка, что пленных у нас нет, есть изменники родине. В немецком плену выживали все, кроме русских. Потому что все кроме нас получали посылки, Красный крест обеспечивал их связью с родными через переписку. Отец нашел всех, кому дали орден, квартиру, пенсию, сняли судимость.
У меня был товарищ Леонид Гуревич - редактор на фильме на «Ангел», который положили на полку в 1968-м. Он сказал мне, что лежит на студии заявка на фильм, в котором четверо фронтовиков встречаются на могиле пятого, но они давно чужие люди. Они пытаются вместе выпить и нащупать потерянный общий язык. Меня это очень впечатлило. У меня было ощущение, что это обязан снять я. Я в ту же ночь нашел Вадима Трунина, с которым был едва знаком. Он был в правительственном санатории в Киргизии, где писал заказной сценарий. Я в четыре утра его поднял. Он сказал, что лежит сценарий, никто не берет. Я пошел на экспериментальную студию, которую возглавлял тогда Владимир Познер, бывший дипломат, разведчик. Он сказал - что со мной после «Ангела» он иметь дело не хочет.
Я пошел на Мосфильм. Матвей Ройзман мне сказал, что с таким грустным концом фильм не возьмут. Вдруг студия Чухрая проснулась, заключила договор с автором и договор с режиссером, но с другим - Ларисой Шепитько. Я пожелал им успеха, они с Труниным уехали писать сценарий - писали-писали. Лариса неожиданно ушла с проекта. Сценарий так и остался бесхозным. Я опять пошел к Познеру, он опять мне сказал, чтобы я забыл к нему дорогу. А потом мне позвонил режиссер Марк Осипьян. Он сказал, что ему предлагают этот сценарий. Я ответил: «Бери, жалко, пропадает». Они с Труниным опять уехали писать сценарий, писали-писали, разошлись. Сценарий снова остался бесхозным. Студия расторгла договор с Труниным, и пришел мой час. Начались цензурные мучения. Через год мы запустились. Через каждые три дня меня вызывали в дирекцию, картину останавливали три раза. Четвертый раз остановили, когда вся картина была уже снята, оставался всего один эпизод, но почему-то мне не разрешили снимать Нину Ургант, а требовали, чтобы я снимал Инну Макарову. Я сделал пробы Ургант и Макаровой. Наверху утвердили Макарову, тогда я отказался от картины и уехал на дачу, три дня выпивал без продыха. На четвертый день мне разрешили снимать Ургант.
Ссылки по теме:
«Надо жить в России, чтобы понимать Бунина», 09.03.2016
Итак, она была… брюнеткой!, 30.06.2016