Текст: Борис Кутенков
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
В этом выпуске — только публикации в «бумажных» журналах; хотя различие между ними и сетевыми ресурсами становится всё более зыбким, отныне в наших обзорах решено их разграничивать для удобства читательского восприятия.
Важнейший текст «Журнального Зала» — «манифест» Владимира Козлова в журнале Prosodia «Поэтический снобизм — высокого и низкого разлива». В статье можно найти противоречия («Разного рода ЛИТО, сборники, вечера и чтения — всё это должно быть раз и навсегда выведено из-под критического удара — это всё нужно, потому что человеку, любящему стихи, должно быть куда пойти, с кем поговорить об этом»), при этом «наивно выглядит совершенно некритичное отношение к поэту». А как же, хочется спросить, критический разговор о тех литстудиях, что внушают сомнительные ориентиры? Всё-таки речь в статье идёт о поэзии как «области культуры», а не досуга; культура же по определению элитарна, поэтому, возможно, «защита» графомании выглядит здесь не столь убедительно. Гораздо меньше поводов для спора возникает, когда текст переходит к проблемам поэтической критики на двух полюсах, «традиционном» и «авангардном», иллюстрируя «снобизм» на примере двух текстов соответственно, о Василии Бородине и Борисе Рыжем. Критика первого текста содержит «упрёк в упрёке» («Когда стихотворец очень уж крепко стоит на плечах своих предшественников, значение его сомнительно», — цитирует Козлов статью Евгения Коновалова, справедливо комментируя: «Диву даёшься, слыша все это от критика, ориентированного на высокую традицию»). Критика второго – упрёк в «птичьем языке» для посвящённых, да и то не очень понятно, во что именно посвящённых («ручьевая логика», «обманчивые отмели», «звучное добросердечие», «точечные существа» и «интонационное сфумато»). Именно здесь
отмечаешь редкую смелость и непартийную направленность статьи — Козлов, критикуя эстетически близкий ему «Арион», игнорирует групповые интересы; выпады в адрес «НЛО», впрочем, вполне привычны для представителей «традиционного» фланга.
выпады в адрес «НЛО», впрочем, вполне привычны для представителей «традиционного» фланга.
После такого манифеста становишься особенно придирчивым к поэтической критике в журнале.
И надо сказать, что публикации в целом выдерживают уровень — не портит картины даже текст, критикующий книгу Виталия Кальпиди за «рекламную безвкусицу» и различение в аннотации «стихотворений и поэтических текстов» (как будто непонятен жанровый принцип
этого разграничения). Или другой, начинающийся с фразы на грани идиотизма: «Александра Тимофеевского знают в основном лишь по стихотворению «Пусть бегут неуклюже»; это, если что, о поэте, стихи и рецензии на книги которого более 15 лет публикуются в толстых журналах.
Интереснейшая публикация номера — выбор десяти лучших текстов 2016 года, уже в третий раз осуществляемый кем-то из признанных цехом поэтов. До этого в амплуа отбирающих выступили Григорий Петухов и Александр Переверзин, сейчас — Ната Сучкова. Идея замечательна тем, что позволяет оценить вкус составителя (в данном случае вектор этого вкуса можно условно
охарактеризовать как «поэзия наглядности вкупе с провинциальной метафизикой») на фоне его собственных стихов. Правда (особенно на фоне непартийности манифеста), можно заметить, что
выбор кураторов только «традиционалистской» линии в какой-то момент может и утомить, и уже в следующем номере хотелось бы разнообразия (несмотря на понятную важность доверия к личности отбирающего в таких случаях). Отсутствие несиллаботонической поэзии (за исключением текста Владимира Навроцкого) несколько бьёт по глазам, что не отменяет замечательных стихов (Ирины Евсы, Андрея Пермякова, Веры Павловой и др.)
Там на реке, плескаясь и хохоча,
шумной ватагою, — только один не в счёт.
Будто река другая с его плеча
жилкою голубой по руке течёт.
Если бы я не думала о таком —
тонком и нежном с шёлковым животом…
Мальчики пахнут потом и молоком,
а молоком и мёдом — уже потом.
Там по реке вдоль берега — рыбаки,
тянут песок и тину их невода.
А у него ключицы так глубоки,
если бы дождь — стояла бы в них вода.
Я бы купила серого соловья,
чтобы купать в ключице, да неспроста:
я бы хотела — этого — в сыновья,
чтобы глаза не застила красота.
Елена Лапшина.
Хорош и собственно раздел номера: литературовед Игорь Лощилов о двух найденных стихотворениях Заболоцкого , Георг Тракль в переводах Антона Чёрного с
его предисловием и др., блок материалов об Уинстене Хью Одене и Рихарде Демеле и др. Вызывает уважение концептуальная цельность номера: блок материалов о переводной поэзии завершается интервью Евгения Витковского: «Гаспаров когда-то сказал, что человеку XIX века достаточно было знать языка три-четыре, чтобы быть культурным человеком, а нынче пришлось бы выучить 30—40. И поэтому все мы обречены читать переводы. Попасть в положение, в которое попали многие писатели всемирного масштаба, которые не знали ни одного языка, кроме родного — Жюль Верн, Андерсен, — нынче очень грустно».
Заболоцким…», «Поэзия — искусство одиночек, требующее самоуглубления и уединения для творчества…», «Понимание иерархической пирамиды требует времени и сил. Ещё больших времени и сил требует попытка создать нечто, хоть отчасти сопоставимое с задаваемым ею масштабом…» К концу чтения «трюистических» утверждений возникает вопрос о целевой аудитории: если журнал всё же рассчитывает на профессиональный круг, то спрашивается, «чего мы тут не знали»; если повторение очевидностей рассчитано на начинающего, то этим обусловлена скука при чтении профессионалом. В примечании автор и сам оговаривается: «Обо всём этом мне уже
приходилось писать, в том числе и на страницах «Ариона». <…> Но годы идут, появляются новые молодые авторы, а положение вещей мало меняется. Стало быть, есть смысл продолжить «вариации на тему». То, чего ждёшь от заголовка статьи — мысли о поэтической иерархии применительно к современной литературной ситуации, — оказалось выведенным за пределы разговора. Журнал вообще явно топчется на месте: из номера в номер — предсказуемый набор персоналий. Что не отменяет значимых статей (одна из интереснейших — разбор Ириной Роднянской новой книги Олега Чухонцева — как свойственно этому критику, сочетание пристрастных эссеистических впечатлений с детальным филологическим анализом) и отдельных интересных стихов. В разделе поэзии Ирина Ермакова продолжает характерную для неё тему жизни как тревожного праздника с пристальным вниманием к оттенкам бытия:
всех собрать обнять за стол усадить
подливать и слушать и говорить
и следить как плывёт над садом живая
остывающий воздух в речь извивая
паутинки дымчатой медная нить
Ганна Шевченко (её подборка есть и в «Prosodia) также продолжает узнаваемый цикл о скуке существования как позитивном двигателе. Благодаря замкнутости внешнего мира, как мне уже приходилось писать о её стихах, можно раздвинуть «скудные пределы естества» и увидеть то, что недоступно обитателям пространства за пределами условного тупика. На этот раз её подборка пронизана по-державински барочным пейзажем продуктового ассортимента, импрессионистическим остранением «бытовых» картин («на стенах светится пластмасса, / не спят охранники ночами, / гуляет гул, к рабочим кассам / клиенты катятся ручьями»), смелой вуайеристической ноткой («Он арбуз, облаченный в жилет, / а она его малая долька — / математика жизни вдвоём. / Я хотела бы петь им осанну — /представлять, как он кружит её, / как несёт обнажённую в ванну»). Поражает способность этого поэта найти метафизические допущения в мире, словно бы не предназначенном для этого всей своей (форсируемой самим поэтом) скудостью:
И кажется, что в этой нише,
в житейском, удаленном шуме,
когда-нибудь родится Ницше
и сообщит, что Бог не умер.
И восстановится из пыли
посуда с ручками из стали,
дуршлаг, салфетница, бутыли,
черпак и прочие детали.
Важнейшая публикация номера — неизвестные стихи Дениса Новикова, пролежавшие в компьютере журналиста Михаила Володина около 20 лет. Стихи периода его последней книги «Самопал» (1999). Лирика последних — и предельно обязательных — слов, сжатый, герметичный, безупречно интонированный стих с прорывами в афористичность:
Так с высоты, при свете дня
и в час, когда всё спит и снится,
отец мой смотрит на меня —
я не могу пошевелиться.
Ты пел в беспамятстве — зачем?
Затем, что только рыбы немы
за явным неименьем тем.
Но тайному не надо темы.
«Дети Ра» печатает стихи Александра Петрушкина. Заметно, как в новейшей лирике поэта деструктивность, свойственная его более ранней лирике, разрушение стиховой ткани, бывшее самоцелью, уступает «огромности Бога за спиной» и тишайшему, немногословному свету:
А всё — молчание и даже наши песни,
в которые обернуто оно,
когда хоть растворись, а хоть исчезни,
как зимнее и мокрое окно
посередине языковой бездны,
в которой так светло, что мне темно.
Юрий Казарин посвящает новый выпуск рубрики «Слово и культура» в «Урале» эссе о Заболоцком: «Детское восприятие чревато детским говорением. Хорошо это или плохо? Так есть. Sic! Пушкин пошутил всерьёз:
Поэзия должна быть глуповата. Добавим: в поэзии должна быть детскость — не имитация её, а прямое выражение «детского» сознания, явившегося из небытия — в бытие,
чтобы сохранить первоприродность, духовность, бескорыстие и свежесть жизни, не собирающейся умирать, жизни, пришедшей оттуда, где ещё нет, и не было, и, видимо, не будет ничего. Жизни, которая не боится ни пустоты, ни смерти, ни нищеты, ни унижений, — чистая, абсолютная трансгрессия: из ничего выходит нечто, появляется всё…». «Новый берег» публикует стихи Юрия Казарина:
Проведи меня в землю, рябина,
мимо смерти — живого — туда,
где в губах запекается глина
и во рту высыхает вода.
Где мои времена косоглазы
и, как сердце, алеет руда.
Дабы в небо вернулись алмазы.
Дабы с неба вернулась вода.
В том же «Новом береге» — Ирина Евса с её, согласно точным определениям Марины Гарбер, «кинематографическим», «многофактурным» сочетанием фабульно-драматургической канвы и «не подлежащей пересказу лирической субстанции»:
Потому что в этом гуле, продолжающем расти,
ты боишься, но не пули — страшно резкость навести
на окрестность, где отсрочка от войны лишает прав,
и никчемный одиночка видит, голову задрав,
как меж бездною и бездной, рассекая темноту,
хипстер движется небесный с огнеметом на борту.
«Вопросы литературы» публикуют статью Леонида Кациса о выступлении Бродского на конференции, посвящённой Мандельштаму (Лондон, 1991 год). Статья, несмотря на некоторую
«Звезда» удивляет сочетанием компетентных литературоведческих материалов (эссе Поля
Валери с предисловием Михаила Эпштейна в переводе Марианны Таймановой, или литературоведчески «занудные», в чём признаётся и сам автор, скрупулёзные заметки
Александра Жолковского о «физиологии» анекдота: и ученически слабых рецензий. «Писать о книгах на тему репрессий, войны, блокады — трудно. Это знает каждый, кто хоть раз пробовал. Трудно давать оценки, трудно не скатиться в ненужный пафос, трудно произносить высокие (хотя от этого не менее справедливые) слова…», «Но Орхан Памук снова и снова заставляет нас поражаться перипетиям судьбы, задумываться о роке, наслаждаться моментом узнавания аллюзий, мечтать и философствовать». Раздел «Хвалить нельзя ругать» можно было бы переименовать в «Ученические пробы пера». То, что подобный «первокурсный» подход дискредитирует журнал с историей, скрадывается общей разноречивостью критического поля — даже в пределах «Журнального Зала», где профессиональные работы сочетаются с вполне среднего качества рецензиями, иногда размывая планку качества до полной неразличимости.
умеющий прорваться из-под Сафо к Рембо, а потом все-таки все переиначить по-своему» (так начинается, с цитатным перерывом, статья о поэзии
Сергея Никольского). Помимо этого — интереснейшее исследование Татьяны Грауз о визуальном в поэзии; неожиданная перекличка с «Дети Ра», посвящающими блок визуальной поэзии). Туристические заметки Вадима Муратханова «Сахар и мята Сахары», переводы Константина Кавафиса и даже ацтекского царя-гуманиста Неcауалкойотля в переводах Алины Дадаевой.
Журнал, отметивший недавно 15-летие, публикует подборки избранных стихотворений своих постоянных авторов: Александра Кабанова, Алексея Цветкова, Юлия Гуголева, Вадима Месяца и др. Марина Гарбер в рубрике «Журнальный ряд» развёрнуто проанализировала 10 толстожурнальных подборок 2016 года — редкий пример критики, заключающей в себе ту степень ёмкого аналитизма, которая делает сказанное актуальным по отношению к творчеству поэта и через время.