27.07.2017

Русская латынь?

Дуэль. Что важнее изучать в школе — тригонометрию или церковнославянский язык?

церковнославянский-в-школе
церковнославянский-в-школе

Текст и коллаж: ГодЛитературы.РФ

Высказанное недавно президентом Российской академии образования профессором Людмилой Вербицкой предложение о включении в программу российских школ уроков церковнославянского языка, поддержанное церковными деятелями разного уровня, вызвало бурную и неоднозначную реакцию. Что и неудивительно, учитывая радикальность и неоднозначность самого предложения.

С одной стороны,


церковнославянский — это наша русская латынь.


Изучают же в итальянских школах (во всяком случае, в хороших школах) латынь — и это дает им не только чувство личной сопричастности великому прошлому, но и представление о том, что бывают языки, в которых слова изменяются по падежам, и это очень помогает им в изучении, например, славянских языков. «Церковнослав» тоже сохранил черты, утраченные современным русским, но свойственные другим славянским языкам — и его изучение поможет уйти от той абсурдной ситуации, когда русский турист в Болгарии вынужден общаться с хозяином снимаемой квартиры по-английски.

С другой — на латыни писали не только богословы и хронисты, но и великие лирические поэты, такие, как Катулл и Вергилий, чьи любовные томления и две тысячи дет спустя способны вызвать живейший отклик. А что в этом смысле может «предложить» церковнославянский? Школьные часы небезграничны; чтобы ввести что-то новое, надо вывести что-то уже имеющееся. Как убедить современного подростка и, главное, современного педагога, что мертвый язык важнее азов математики, химии или языка программирования? Скажем, «бейсика», который вполне можно считать современной латынью.

Не говоря уж о том деликатном моменте, что церковнослав прочно «привязан» к одной конкретной религиозной традиции и практике, всеми уважаемой, но разделяемой не всеми гражданами нашей многонациональной страны…


Надо ли в таком случае изучать в светских школах арабский (язык Корана), священные буддийские тексты и т.д.?


Мы попросили высказаться по этому поводу двух экспертов, чьи мнения заметно расходятся — поэта, заведующего кафедрой РАНХиГС при Президенте РФ, кандидата филологических наук Андрея Новикова-Ланского и детского писателя, директора Всероссийского фестиваля детской книги, доктора физико-математических наук, научного сотрудника Института молекулярной биологии РАН Юрия Нечипоренко.

 
Андрей Новиков-Ланской Юрий Нечипоренко

Ничего страшного в изучении церковнославянского языка в школе я не вижу.


Чем больше будет гуманитарных дисциплин, обращенных к человеку, а не к бездушным абстракциям, тем лучше.


В российской же школе делается явный акцент на технократических и дегуманизирующих дисциплинах.


В церковнославянском языке есть большой смысл — точнее сказать, высокие мировоззренческие смыслы,


ради познания которых только и дана человеку жизнь.

Но я бы скорее расширил курс русского языка, в котором давал бы не только современную норму, но и историю языка, и куда бы вошли основы старославянского (это не то же самое, но близко) и древнерусского языков. Язык в его развитии — едва ли не самая увлекательная и содержательная из дисциплин. И уж если что и формирует национальную и личностную идентичность, то это даже не отечественная история, как у нас принято считать, а приобщение к внутренней жизни родного языка, в том числе его жизни в словесности. Хотя я осознаю, что представление о языке как основе сознания и познания человека и общества далеко не всем очевидно: слишком функционально он обычно воспринимается, только как средство общения.

Не хочется воспроизводить пошлейший спор физиков и лириков, но слишком очевидно, что отношения между людьми и самосознание человека куда важнее тонкостей точных наук, актуальных только для специалистов. Средняя школа не должна готовить специалистов, ее задача — помочь сформироваться юной личности и дать достаточные знания для полноценной жизни в современном обществе, а специальное знание должно даваться в высшей школе. Базовое представление о точных и естественных науках, разумеется, у школьников должно быть. Конечно, они должны уметь считать и понимать, как устроен материальный мир. Но


обязательное изучение сложных математических, физических и химических формул в старших классах представляется мне совершенно избыточным.


Тангенсы и котангенсы - это в чистом виде специальное знание, никак не связанное с жизнью обычных людей, неспециалистов, ничего не добавляющее даже к нормам общего кругозора. Известное же суждение о том, что математика лучше всего воспитывает мышление, является не более чем наследием механистического рационализма восемнадцатого века. У кого-то воспитывает, у кого-то нет. Внимательное изучение того же церковнославянского языка, составляющего, между прочим, одну из основ современного русского, воспитывает мышление не менее серьезно, но при этом более личностно и эмоционально. Ведь родной язык является частью и проявлением личности, а математические формулы — нет. И я сам, и мои многочисленные взрослые коллеги довольно уверенно говорим о том, что многие часы нашей драгоценной жизни, потраченные на ту же тригонометрию, увы, потрачены впустую. Что не отменяет того факта, что для кого-то она — радость и смысл всей жизни. Ради Бога — но только не за наш счет!

Никто не спорит с тем, что в современном мире высоких технологий глубокое погружение в математику, физику, химию, биологию совершенно необходимо и представляет собой вопрос не только фундаментально-научный, но и в том числе вопрос национальной безопасности. Все это чрезвычайно важно, в этом нет никаких сомнений. Вопрос только в одном — при чем здесь школа?

Биотехнологии, клонирование, 3D-принтеры, печатающие человеческие органы, искусственный интеллект, освоение космоса — все это тоже существенно и интересно. Но, опять же, при чем здесь школа? Осведомленность об этих современных реалиях у школьников должна быть, но практическая работа с самими этими технологиями должна изучаться совсем на другом уровне, в других институциях. И вообще,


школьникам хорошо бы не столько что-то знать, сколько уметь размышлять и понимать.


Хотя, разумеется, в конечном итоге все главное в образовании зависит не от количества и состава предметов, а от качества учителей, способных и сделать из самого скучного предмета праздник, и напрочь отвратить от самого интересного.

Я не против введения церковнославянского в школе, но


абсолютно против того, чтобы сокращали часы математики и физики.


Хочу напомнить, что только благодаря тому, что тысячи и тысячи подростков нашли смысл в этих «абстракциях», будучи увлечены математикой и физикой, их головы способны были совершить важнейшие открытия в области ядерной физики — что благополучно для нас всех закончилось в 50-е годы созданием водородной бомбы и обернулось ядерным паритетом. Мир после Второй мировой войны — результат такого паритета сил. Российские ученые смогли тогда не только догнать передовых физиков Германии и всей Европы вкупе с США, но и перегнать их в кратчайшие сроки.

Говорят, что в этом немалая заслуга как наших разведчиков, так и многих крупных ученых Запада, начиная с Нильса Бора, которые симпатизировали нашей стране и сознательно делились с ней секретными технологиями… Но если бы наши инженеры, живя по заветам дедов, землю пахали и церковнославянский язык учили в школах, этого бы не было. Таким образом,


интерес юношей к точным наукам — залог выживания нации в нашем случае.


Скорее всего, нас ждут немалые технологические и научные вызовы и в будущем… Другое дело, что вбивать силой эти науки во все головы, может быть, и не стоит… Пушкин знал математику на троечку. Но знал — и всем нужна дисциплина ума, а математика — царица наук. «Без труда не вынешь рыбку из пруда» - так говорит народ наш. Люди гуманитарной элиты, по дворянскому обыкновению, готовы избавиться от обузы тяжкого труда понимания абстракций - и превратить прихоти свои в законы… Это для отдельных поэтов абстракции бездушны, потому как не лежит у таких поэтов душа к математике. А другим людям эти формулы и таблицы снятся, так как они ими живут!

Математика — ведь это тоже язык, это тоже залог развития личности и понимания между людьми, она пронизывает всё — от финансов и лингвистики и до молекулярной биологии и программирования. Знать азы математики надо хотя бы для того, чтобы не попасть впросак и стать, как говорил Пушкин «в Просвещении с веком наравне». Последние достижения в изучении мозга нам подсказывают, что его органическое развитие связано с обучением, и понимание тангенсов может способствовать развитию мозгов подростка, пусть даже потом никогда он их и не применит в жизни. Вообще же


эта история напоминает мне высказывание матушки Митрофанушки, что не надо учить географии, кучер и так довезет…


Не будем забывать также и Козьму Пруткова, который говорил, что односторонний специалист флюсу подобен — это касается и нынешних гуманитариев-флюсов, и зануд-технократов. Отдавать тангенсы профессионалам — это не просто пасовать перед математикой, это значит толкать ребенка в объятия потребительства: мол, пусть программисты делают гаджеты, а мы будем ими пользоваться. Время, когда власти наши благодушествовали со своим «новым мышлением» и думали, что, продав нефть, могут купить себе любые новые технологии и наука уже нам не нужна, прошло.


Сейчас, когда от точных знаний зависит наше выживание как государства, замена математики на церковнославянский выглядит как легкомысленная беспечность.


Нам надо наращивать выпуск познавательной литературы, о чем я уже не раз писал, потому что нынешние тиражи «умных» книг не покрывают даже одного процента толковых мальчишек и девчонок, которых в нашей стране миллионы.

Ещё с одним не согласен я: что спор «физиков» и «лириков» является пошлейшим. Пошлость находится где-то в другом месте, а спора-то нет по существу, есть взаимное дополнение. Смешно же спорить, кем был Ломоносов — первым поэтом или первым ученым России? Он был и ученым, и поэтом, это и есть наш русский смысл — гармония личности. Разговор о физиках и лириках начат был со стихотворения Бориса Слуцкого, которое в виду его чудесной мудрости я бы здесь и привел.

Борис Слуцкий

ФИЗИКИ И ЛИРИКИ

Что-то физики в почете.

Что-то лирики в загоне.

Дело не в сухом расчете,

дело в мировом законе.

Значит, что-то не раскрыли мы,

что следовало нам бы!

Значит, слабенькие крылья —

наши сладенькие ямбы,

и в пегасовом полете

не взлетают наши кони...

То-то физики в почете,

то-то лирики в загоне.

Это самоочевидно.

Спорить просто бесполезно.

Так что даже не обидно,

а скорее интересно

наблюдать, как, словно пена,

опадают наши рифмы

и величие степенно

отступает в логарифмы.

1959 .