Текст: Федор Косичкин
Обложка предоставлена «Редакцией Елены Шубиной» издательства «АСТ»
Антон Понизовский «Принц инкогнито»
Издательство: «Редакция Елены Шубиной», 2017 г.
«Обращение в слух» - поздний дебют в художественной литературе журналиста и успешного телеменеджера Антона Понизовского. Едва появившись в 2013 году, толстый роман сразу привлек к себе внимание, помимо личности автора, весьма известной в медиасреде, двумя художественными особенностями. Во-первых, в главных героях — застрявших в швейцарских Альпах русском аспиранте Федоре и успешном бизнесмене Дмитрии, легко (пожалуй, даже слишком легко) опознавались «проекции» героев Достоевского. А во-вторых, монологи «простых людей» из российской провинции, которые они выслушивают и обсуждают, — это подлинные записи, собранные в ходе «полевых исследований» и инкорпорированных в тело романа по принципу вербатима.
Новый роман Понизовского ждали с вполне естественным в подобном случае волнением: как автор небесспорного, но очень интересного произведения справится с «синдромом второй книги», что предложит заведомо заинтересованной публике на сей раз?
Скажем сразу: автор справился. «Принц инкогнито» не повторяет прямо темы и приемы «Обращения в слух», но как бы продолжает их. Будучи при этом вполне оригинальным произведением — если, конечно, это слово применимо к роману, в основании которого лежит постмодернистское убеждение, что «всё уже было».
Действие в нем разворачивается в двух временных слоях. В первом из них броненосец «Цесаревич» в декабре 1908 года подходит к берегам Сицилии, еще не зная, что Мессину вот-вот накроет разрушительное землетрясение и они, русские моряки, окажутся первыми, кто придет на помощь пострадавшим. Во втором, в наши дни, медбрат Дживан — красавец с прямой спиной, донжуан и сын врача, погибшего во время землетрясения в Спитаке, идет в декабре на дежурство в свою психоневрологическую больницу в маленьком российском городе Подволоцке — еще не зная, что ему придётся решать проблему сродни «герметическому детективу»: один из пациентов его отделения — «мизераблей», как он их называет, — попытался поджечь ночью дверь кабинета завотделением, и пиромана необходимо срочно вычислить, пока он не спалил всю больницу. Впрочем, в исторической части тоже присутствует загадка сродни детективной: на борту «Цесаревича» служит матрос, резко выбивающийся обликом и манерами из прочих нижних чинов, — и призванному с речки Волочки квартирмейстеру Миньке, главному герою-рассказчику исторической части, необходимо срочно понять — кто он, этот Невозможный матрос?
Уже по этой завязке видно:
две повествовательные линии романа прошиты постоянно перетекающими друг в друга совпадениями, аллюзиями, а то и откровенной травестией.
Отца Дживана звали Грантом, но все «мизерабли» упорно называют медбрата «Грандовичем» — и эта оговорка оказывается неслучайной, потому что испанские гранды играют в повествовании существенную роль. И таких «оговорок» оказывается множество, и под конец они все вспыхивают, как перья в подушке от зажигалки.
Надо признать, что это «оказывается» выглядит порой достаточно прямолинейно. Приняв правила предлагаемой автором игры в слова и в города, внимательный читатель быстро находит правильные ответы — в том числе и на обе детективные загадки, которые, естественно, сливаются в одну. Но автора это, кажется, не смущает — это тоже является частью предлагаемой им игры. Как и опознаваемые аллюзии — на такое же двусоставное «Бледное пламя» (сумасшедший воображает — или не воображает? - себя свергнутым королем); на «Школу для дураков» (рассказчику которой тоже надо доверять с большими оговорками) и даже на более близкого нам «Принца Госплана» — на которого название прямо намекает и к которому куда ближе стилистически, чем к прихотливым шедеврам Набокова и Соколова.
Потому что явная цель Антона Понизовского — не только и не столько запутать читателя, насладиться утонченной игрой в зашифрованные аллюзии, восхититься мощью закованных в броню исполинских кораблей, блеском одеяний испанских грандов и завиральной красотой конспирологических теорий. Но и, что существеннее, в том, чтобы еще раз
привлечь внимание просвещенного читателя к тем самым «мизераблям», современным «униженным и оскорблённым» - к постоянным обитателям сумасшедших домов.
Каждый из которых, может быть, и не заслуживает испанской короны — но точно заслуживает сострадания и человеческого отношения.