Текст: Петр Моисеев
Фото: openculture.com
Дескать, хоть и Дюма, да не совсем: Дюма, «сопровождающий» Карамзина. Прежде чем выбрать сюжет для этого небольшого романа, автор провел опрос на фейсбуке, предложив будущим читателям проголосовать за один из трех вариантов книги. Вспоминаю я об этом потому, что кто-то из участников обсуждения задал простодушный вопрос: зачем отправлять в «несбывшееся» те сюжеты, которые проиграют при голосовании? Ответа не последовало, а он между тем напрашивается: было бы автору действительно интересно, он бы все три замысла и реализовал. Впрочем, выбранный сюжет, судя по исполнению, Акунину все же был небезынтересен. Сам писатель сравнил «Орехового Будду» с «Алмазной колесницей» - и правильно сделал; общего там не очень много, но само сравнение с одним из слабейших романов Акунина делает более выпуклыми скромные достоинства нового произведения.
Ореховый Будда — это буддийская святыня, случайно оказавшаяся в России петровских времен. Ее обладательница — Ката Трехглазова, воспитанная староверами. За статуэткой Будды охотится благочестивый японский монах Симпэй восьмидесяти двух лет от роду (на момент окончания этой истории), а по совместительству — Джеймс Бонд и ниндзя в одном флаконе (ну любит Акунин таких героев, что тут поделаешь). С другой стороны, за самой Катой гоняется чуть ли не вся королевская (царская) рать во главе с фискалом по фамилии Ванейкин.
Приключения героев — одна сторона романа, изображение петровской эпохи — вторая, буддистская проповедь — третья.
У книги два главных достоинства: во-первых, она написана достаточно живо (не в пример второй части той самой «Колесницы»); во-вторых, сюжет не столь предсказуем, как, например, в «Звездухе». Пожалуй, наиболее предсказуема участь рукописи опального Василия Голицына — акунинского варианта «Как нам обустроить Россию»; едва только мы успеваем увидеть Голицына диктующим свой opus magnum, как любой, кто прочел хотя бы две-три книжки Акунина, без труда догадается, что с этой рукописью произойдет в финале. А в остальном — в меру бодро, в меру неожиданно.
С оригинальностью хуже. Вот неполный список того, что можно деликатно назвать автоцитатами: про героя-«ниндзя» уже было сказано. Кроме того, бегство юного существа по бескрайним просторам России XVIII века от опасных представителей государственных структур быстро вызывает в памяти «Внеклассное чтение»; отношения героини с мудрым восточным старцем - «Времена года»; шпион, засланный в логово врага чуть ли не во младенчестве, - «Шпионский роман».
Радует финал книги: знатный пессимист Акунин раскошелился на чуть ли не голливудский хеппи-энд.
Впрочем, скорее всего, это означает, что расправа над героями просто отложена до следующей книги (так же было с героями «Князя Клюквы», трагически погибающими в «Звездухе», или второстепенными персонажами фандоринского цикла — Грушиным, Зуровым, Тюльпановым). Так что слишком обнадеживаться не будем.
Изображение эпохи оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, общая схема от тома к тому «беллетристического сопровождения» не меняется и, по правде сказать, навязла в зубах: у «нас» все всегда было плохо, у «них» (в данном случае — голландцев и японцев) — наоборот. Оно во многом и справедливо, да только уж больно однобоко. С другой стороны, в данном конкретном случае речь идет о петровской эпохе, до сих пор сохраняющей некоторый героический ореол. Популярное описание того, что на самом деле представлял из себя «гений Петра», - дело, конечно, полезное.
Ну и о буддистской проповеди. Она разворачивается параллельно с приключениями Каты и Симпэя, поскольку японцу, разумеется, удается обратить русскую девушку в свою веру. Написаны «проповеднические» куски с явным интересом и с таким же интересом читаются. Со многими мыслями можно согласиться; кое-какие идеи, которые сам Акунин, видимо, склонен считать исключительно буддистскими (в первую очередь, идея Пути), без малейшего затруднения переводятся на язык иудаизма и/или христианства (да, собственно, давно на этом языке и высказаны). Другие идеи, напротив, выглядят странновато («Если единственное несомненно живущее на свете существо — ты сама, значит, важнее и интереснее тебя самой во вселенной ничего нет. Все главное — а может быть, вообще все — происходит внутри тебя»). Но это еще полбеды — мало ли у кого какое мировоззрение. Хуже получается, когда Акунин начинает противопоставлять буддизм христианству. Тут он либо демонстрирует — уже далеко не в первый раз — плохое знание христианства («У христиан главный из полезных страхов — страх перед Богом»), либо просто передергивает, поскольку по какой-то странной случайности Ката на протяжении всей книги сталкивается исключительно с плохими христианами — и с очень хорошим буддистом. Скажете, нечестно? Нечестно, конечно; но так часто бывает, если играешь в шахматы сам с собой.
Подведу итоги: конечно,
Акунин давно уже не обеспечивает своему читателю бессонных ночей.
Но человек он живой, талантливый, и периодически — хотя, увы, не всегда — ему удается порадовать нас если не новым «Левиафаном» или «Статским советником», то хотя бы просто добротной историей. «Ореховый Будда» - из этого ряда.