Текст: Петр Моисеев
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Роман, мрачноватой атмосферой напоминающий Буало-Нарсежака. Вполне возможно, загадка взята у них же: человек, погибающий на глазах главного героя, внезапно начинает подавать признаки жизни. Тем интереснее, что разгадка совершенно другая. Не случайно Фредерик Дар, написавший в своей жизни великое множество плохих книжек, не постеснялся поставить на обложке этого романа свое имя.
Немецкий детектив — это почти оксюморон: полицейских романов в Германии написано достаточно много, а вот детективов... Вполне возможно, что немцы в этом отношении могут похвастаться только Грулем. Но это все равно как если бы французы могли похвастаться только Буало-Нарсежаком — детективный уровень Груля весьма и весьма хорош. В «Вестниках смерти» ситуация такая: двое не слишком молодых молодоженов (у каждого уже есть дети от первого брака) начинают получать предупреждения о скорой кончине. При этом в доме, кроме них, никого нет, проникновение в дом извне исключено. Можно было бы придумать достаточно простое объяснение происходящего, но после гибели супругов убийца начинает преследовать уже их детей…
Еще только в 60-е годы, прочитав настоящий детектив, написанный по-русски, можно было порадоваться уже самому этому факту. Во второй половине 70-х из-под пера писателя-эмигранта «третьей волны» появляется небольшой роман, который можно читать с удовольствием, не делая скидок на время написания. Загадка — единственная в своем роде: «смерть артиста, наступившая во время публичного исполнения им рапсодии "Пушкин" для скрипки соло, соч. г. Турчака, еще месяц назад была предречена, причем с точностью до одной минуты, г. Загвоздкиным». Ну и разгадка на уровне. Неожиданная. Простая. Настолько простая, что я боюсь сказать лишнее слово, а потому умолкаю. Но не до конца. Отмечу еще приятный юмор автора. Чего стоит хотя бы открывающий роман рассказ о розыгрыше, жертвой которого стал некто Петр Иваныч Фыфкин, а инициатором — Савва Олегыч Мискин, каковой розыгрыш чуть не увенчался дуэлью на кавалерийских шпагах! А после этого комический Фыфкин вдруг оказывается… великим сыщиком. Отдельного упоминания заслуживает время и место действия; хотя прямо Гиршович этого не говорит, но, судя по всему, перед нами царская Россия середины XX века. Свежо и ненавязчиво.
От ныне здравствующего Леонида Моисеевича Гиршовича перейдем к (увы) покойной Инне Валентиновне Булгаковой. Ее заслуги перед детективом велики, а вот известность ограничивается узким кругом знатоков и любителей. Это отчасти объясняется статусом детектива в русской литературе XX века, отчасти — стилем писательницы, который интеллигентный читатель оценит, а вот так называемый широкий — не всегда. Манера изложения выдает в Булгаковой поклонницу французов — Жапризо, которого она превзошла во всем, и Буало-Нарсежака, которых в чем-то превзошла, в чем-то — догнала. В частности, в отличие от французского дуэта, русская писательница не изменяла любимому жанру, в плане сюжетной изобретательности не опускала планку слишком сильно, не злоупотребляла психологизмом; атмосфера ее романов не столь депрессивна, герои — более симпатичны и человечны. Есть у ее романов недочеты, но о них как-нибудь в другой раз. «Соня» — третий роман писательницы. В уютном московском дворике стоит столь же уютный небольшой дом; все друг друга знают, все уважают. Внезапно убивают девушку и ее мать — в их собственной квартире; девушка (та самая Соня) успела перед смертью позвать на помощь, что вроде бы позволило сузить круг подозреваемых до одного-единственного человека, но… он невиновен. А у остальных жильцов — алиби. А через некоторое время кто-то начинает преследовать Сониного жениха таинственными и, на первый взгляд, бессмысленными посланиями-намеками. Сюжет и атмосфера удались в равной мере.
Книга с подзаголовком «Последний из Романов» вышла в последний год XX века, что и дает основания включить ее в мой рейтинг. О значении Акунина для русского детектива я уже писал; но, думается, лучшие его книги с интересом прочтут в любой стране. С его взглядами на роль отдельных личностей в истории можно не соглашаться, от его несчастливых финалов можно устать, но изобретательность сюжета той же «Коронации» несомненна. Хотя Акунин известен больше, чем любой другой русский детективист, все же скажу два слова о сюжете. Книга эта вполне могла бы стать стандартным триллером о похищении ребенка, в данном случае мальчика — члена русской императорской фамилии. Однако динамика событий и попытки вырвать ребенка из рук похитителей не заслоняют главной загадки: что же это за таинственный доктор Линд стоит во главе шайки преступников и почему он полностью исключил из своей жизни общение с женщинами? Разгадка — проста, роман — хорош. В качестве дополнительного достоинства — изящно обставленная отсылка к «Последнему делу Холмса»; причем о гибели героя мы узнаем в начале романа — но только в конце выясняется, как все было на самом деле. К сожалению, в «Черном городе» Акунин этот ход повторил — уже гораздо более тяжеловесно. Но это уже совсем другая история.