Текст: Елена Дорофеева
Фото: tvkultura.ru
Редчайший случай для Большого театра - музыкальное произведение по лагерному рассказу Александра Солженицына "Один день Ивана Денисовича" поставлено на Камерной сцене Большого театра (бывший театр Покровского). За дирижерский пульс встанет сын писателя Игнат Солженицын. Мировая премьера состоялась в 2009 году в Перми, и с тех пор опера ни разу не ставилась.
О новой работе над музыкальным произведением рассказал в передаче «Главная роль» на телеканале «Культура» Игнат Солженицын.
- Прекрасная музыка Александра Чайковского, замечательная постановка Георгия Исаакяна. Он же ее впервые поставил в Перми 12 лет назад. Но постановка обновленная. Сильная, убедительная, честная, поэтому мне нравится над ней работать.
Ведущий Юлиан Макаров заметил, что Александру Исаевичу года не хватило, чтобы услышать эту оперу. По его мнению, в обществе есть силы, которые хотят замолчать это период, когда столь жестоко и таких масштабах расправлялись с невинными людьми.
- Об этой теме нельзя не помнить. Те, кто не желает помнить или кто сознательно ее закрывает или умалчивает, совершают действия морального банкротства. Но и активно мешают своей стране, своему обществу посмотреть в глаза этой страшной правде. Посмотреть в глаза самим себе - вот что самое тяжелое. Как мы это допустили? Почему мы это сделали друг другу? Хорошо, что это прошлое, что это ушло. Но был ли этот разговор по-настоящему?
Дирижер и пианист Игнат Солженицын считает, что искусство, абстрагированное от натурализма, позволяет передать дух произведения, не претендуя на буквальный реализм. Как сказал Макаров, «музыка перевоплощается в поэзию, чтобы сохранить эмоцию, полученную в лагере».
- Я очень люблю поэзию папы, которую он писал только в раннюю, среднюю пору своей жизни. И только потому, что он был вынужден в той поре своей жизни - в лагере не разрешалась ни бумага, ни карандаш. И если пытаться это все описывать, то только в голове.
Ну а музыка - то искусство, которому я посвятил свою жизнь, она не только буквально звучит в произведениях Солженицына - и в романе «В круге первом» и в «Августе Четырнадцатого», и во многих произведениях. Но вот конкретно в поэме "Дороженька", которая вся была сочинена в лагере, она дает практический импульс. Я прочту фрагмент поэмы - конец лагерного дня, зэки в изнеможении, наконец их заперли в барак; казалось бы, теперь время твое, но оказывается, нет.
Отбой.
Не кончено, не верь! — Я знаю, жду, но мне
Не победить, не разомкнуть ни на щель век усталых.
Едва уснём — звонок!! И в ослепительно торжественной луне
Мы, как в плащах комических, выходим в одеялах.
Выходим клокоча, выходим проклиная,
До самых звёзд безжалостных всё вымерзло, всё ярко, —
И вдруг из репродуктора, рыдая,
Наплывом нанесёт бетховенское largo.
Я встрепенусь, едва его услышу,
Я обернусь к нему огрубнувшим лицом, —
Кто и когда узнает и напишет
Об этом обо всём?
Юлиан Макаров:
- До него донесся отзвук пятой сонаты Бетховена на этой поверке, перекличке лагерной. Он мне рассказывал об этом. Потому что я всю поэму с ним проходил, мы успели это сделать.
Я хотел в нее больше вникнуть, и возможный перевод, который я начал осуществлять.
Говоря о постановке оперы, было отмечен, что она проходит на базе Театра Покровского.
- Хор собрали заново, и хор великолепно звучит. Там есть два сильных хоровых номера - это лагерный словарь, который очень остроумный. И второй - надзиратель решает наказать одного зэка, кавторанага (капитана второго ранга), который утром провинился тем, что посмел поспорить с лютым волком, которого так и зовут Волковой, который тоже не выдуман - и пусть этот кавторанга отработает, а вечером на пустой желудок посадить его в карцер на 10 суток. И это означало получить туберкулез на всю жизнь.
Юлиан Макаров вместе с тем отметил, что «вся интонация этой повести, как ни странно, светлая». «Интонация мажорная. Эти ужасы стали повседневностью, и человек живет в этом, но так как у него светлая душа, этот свет человеческой души, он удивительным образом отражается и в повести, и в музыке этой оперы».
Источник: tvkultura.ru