Текст: Петр Моисеев
Обложка предоставлена издательством.
Фото: кадр из сериала "Призраки дома на холме"
Елена Михалкова. Человек из дома напротив — М.: АСТ, 2019
Давно не читал таких увлекательных книг: все рекламные штампы вроде «читается на одном дыхании», безусловно, относятся к «Человеку из дома напротив». Начинается все с того, что молодой и неудачливый риелтор Никита Сафонов поселяется в доме, который должен был сдать в аренду. Через некоторое время в коттедже напротив он замечает какого-то человека, который, как ему кажется, за ним следит. Еще через некоторое время, забредя в подвал своего временного пристанища, Никита обнаруживает там фотографии. На фотографиях — призраки прошлого: четверо бывших однокурсников Никиты, которые — вот же странное совпадение — один за другим погибли несколько лет назад. Разумеется, скоро к четырем фотографиям прибавляется пятая — самого Никиты. Разумеется, после этого он исчезает.
Не сразу становится ясно, детективный это роман или нет: автор всеми способами запутывает сюжет, вводит новую сюжетную линию (и мы уже готовы поклясться, что знаем убийцу), бросает намеки, постепенно раскрывает некую страшную тайну, уходящую корнями в прошлое — но о загадке как таковой говорить не приходится. С другой стороны, само по себе искусство рассказа дорогого стоит, и за доставленное удовольствие я уже готов был простить Михалковой даже отсутствие детектива — и тут он все же начался. Как вы уже догадались, однокурсники Никиты погибли не просто так. Понятно и то, почему Никиту не тронули — он из них был самый симпатичный. Но почему убийца вдруг через несколько лет встрепенулся и теперь все же охотится за ним, да еще и величает его Кукловодом?
Иначе говоря, в придачу ко всем прочим достоинствам «Человека...» я дождался еще и загадки. А роман летел к концу, и наконец мы с ним на полном ходу влетели в разгадку. Что о ней сказать? Конечно же, она неожиданная (хотя, разумеется, ни одна разгадка не имеет стопроцентной страховки — кто-нибудь всегда догадается). А вот как к ней относиться… Буду осторожен. Такой прием не то чтобы нечестен — но, скажем так, недостаточно честен. Скорее даже недостаточно интересен. Ибо в детективе высшего класса мы должны иметь возможность сказать: да, все могло быть только так — и никак иначе. А здесь специфика разгадки такова, что мы вынуждены сказать — ну что ж, поверим автору на слово. Вот в этом романе убийца поступает так — а и правда, чего только в жизни не бывает. Наверное, бывает и такое. Еще можно сказать, что в лучших детективах мы видим замысел преступника, в детективах послабее — замысел автора. Здесь, как вы уже поняли, второй случай: собственно, преступного замысла здесь практически и нет. И слишком становятся заметны нитки, тянущиеся от автора к марионетке-преступнику.
Но тут же я сменю тон с прокурорского на адвокатский и укажу на смягчающие обстоятельства. Во-первых, допустив в свой роман такого убийцу, Михалкова попыталась максимально плотно подогнать друг ко другу детали сюжетного механизма: все состыковано настолько, насколько это возможно при том самом изъяне, на который я намекнул, и каждое ружье делает свое дело. Для сравнения: когда к этому же трюку прибегали другие авторы, (здесь можно было бы назвать английский роман 1941-го года и американский — 1963-го, но делать этого я не буду по понятным соображениям), они работали гораздо более топорно, ограничиваясь вот тем самым сюжетным ходом, который сам по себе вызывает только раздражение. Михалкова же в полной мере проявляет свою изобретательность. Ну а во-вторых — удовольствие от чтения, о котором я уже сказал. Не то чтобы процесс действительно был важнее результата, но все же далеко не всякий талантливый выдумщик — еще и талантливый рассказчик. Великолепен в этом отношении был, ясное дело, Конан Дойл («Мистер Холмс, это были отпечатки лап огромной собаки!»), весьма даровит — Уильям Айриш (особенно в «Женщине-призраке»), из нынешних — Акунин и Чиж (в лучших своих вещах). Михалкова как рассказчик в этом романе показала себя с лучшей стороны. А это, что ни говорите, дорогого стоит.