Текст: Дмитрий Шеваров
Фото предоставлены автором
Ее имя стояло в афише «Вечно живых» – первого спектакля легендарного ефремовского «Современника» 8 апреля 1957 года. Ее педагогом в Школе-студии МХАТ была Софья Пилявская. Она была в гостях у Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой и дружила с Владимиром Высоцким, Евгением Урбанским, Александром Лазаревым.
Вот что говорит о ней ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский: «Карина закончила Школу-студию МХАТ, начинала с теми, кто начинал тогда «Современник», но прожила не актерскую жизнь, а состоялась как поэт-песенник, подарившая точные и важные слова, что обрели вторую жизнь, сдвоившись с голосами известнейших наших исполнителей».
Одно перечисление этих исполнителей завораживает: Клавдия Шульженко, Гелена Великанова, Майя Кристаллинская, Людмила Зыкина, Валентина Толкунова, Иосиф Кобзон, Алла Пугачева...
Очевидно, данный ей дар любви был такого свойства, что она не могла говорить о любви чужими словами (а именно на это обречена любая актриса). Она могла говорить только своими словами.
Карина Степановна часто вспоминала слова своей бабушки: «Деточка, начало жизни трудное, ну а потом будет счастье».
Счастьем ее жизни стала встреча с Боречкой (иначе она его не называла) – с Борисом Аркадьевичем Диодоровым. Рядом с ней он стал великим художником.
Если бы было возможно провести в Москве конкурс на самую нежно влюбленную пару и если бы итоги этого конкурса подводили ангелы, то они бы указали на Карину Степановну и Бориса Аркадьевича. Они в восемьдесят лет были восемнадцатилетними.
Каждый, кто приходил в их дом, с трудом его покидал: так светло и счастливо было в нем.
А когда мы все-таки уходили, то почти физически чувствовали, как над нами расстилается покров молитвы Карины Степановны.
На дорогу она часто читала гостям вот эти стихи:
Не по нужности, а по нежности,
По разливу души безбрежности
Заплывайте почаще в наш дом.
Обещаем вам максимум бережности,
Постараемся столько же вежливости,
Гриб соленый, базарные свежести
И шампанское кувырком!
На прощание – история, более похожая на притчу.
В начале 1960-х годов Карина Филиппова оказалась на Алтае. Несколько лет жила в Барнауле и играла в Алтайском драматическом театре. Это было очень трудное и горькое время для молодой актрисы. Именно в Барнауле Карина с горя стала писать стихи. Первыми были стихи про слепую собаку.
В ту же пору в Барнауле в молодежной газете работала моя мама и много писала о театре. Она была чуть ли не единственным в городе профессиональным театральным критиком. И вот однажды мама написала рецензию на один из спектаклей драмтеатра, посвятив буквально две или три строчки игре молодой актрисы Карины Филипповой.
И вот когда через сорок лет я познакомился с Кариной Степановной, мы вдруг заговорили про Барнаул. И тут оказалось, что Карина Степановна помнит мамину рецензию и те две-три строчки. Они были очень обыкновенными – те строки, но в тот момент – спасительными. «Я вздохнула и стала жить дальше...»
Из стихотворений Карины Филипповой
Сколько мне лет (песня из репертуара Клавдии Шульженко)
Как-то недавно в одной из бесед
Сквозь сигаретный дым
Тихо спросил меня старый сосед:
«Сколько, скажите, вам все-таки лет?»
Странный вопрос — сколько мне лет,
Мы не о том говорим.
Сколько мне лет, сколько мне лет?..
Столько же, сколько зим…
Как же точнее найти мне ответ —
Список годам моим?
Если считать по количеству бед,
То уж, наверно, за тысячу лет.
Странный вопрос — сколько мне лет,
Он по плечу молодым.
Сколько мне лет, сколько мне лет?..
Столько же, сколько зим.
Утром встречаю весенний рассвет,
Верю глазам твоим,
Песни пою, будто мне еще нет
Даже ушедших семнадцати лет.
Странный вопрос, сколько мне лет, —
Слава сединам моим.
Сколько мне лет, сколько мне лет?..
Столько же, сколько зим.
Не отрекаюсь от возраста — нет,
Бережно мной храним
Каждый тот год, что в прошедшей войне
Был воевавшим зачислен вдвойне.
И не боюсь я осенних примет.
Возраст мой, будь моим!
Впрочем, чего это ждет мой сосед?
Ах! Он спросил меня, сколько мне лет.
Странный вопрос — сколько мне лет,
Мы не о том говорим.
Сколько мне лет? Сколько мне лет?..
Столько же, сколько зим.
Конец 1960-х
* * *
Услужливая память, помоги
Забыть все то, что делали враги,
И только про одно забыть нельзя –
Что в это время делали друзья.
Друзья, враги...
А в сущности – на свете
Учителя мои
И те, и эти.
* * *
Люблю тебя, люблю тебя, люблю!
Сто тысяч раз повторенное слово.
Как жизнь и смерть, ни для кого ни ново,
Как жизнь и смерть, у каждого свое.
Мое «люблю» испуганное, злое,
Свернувшееся раненым зверьком,
Мое «люблю», мое почти чужое,
Шепчу тебе, кричу тебе, молчу тебе,
Всегда тебе мое «люблю»,
Рожденное тобой.
* * *
Тихо и кротко с надеждой дочерней
Жду доверительно свет невечерний,
О! Приходи, уврачуй и очисти
Грешные души и темные мысли.
В небо уперлось молчанье отчаянья,
Свет невечерний, пошли покаяние.
Тихо и кротко с надеждой дочерней
Жду доверительно свет невечерний!
* * *
Пошли мне, Бог, достойно умереть
За то, что уступая всем дорогу,
Училась тихо слушать и смотреть,
Самой в себе ища дорогу к Богу.
Что зависти навеки лишена,
Благодарю Тебя, великий Боже,
За то, что в этом мире не одна,
И в том, надеюсь, не останусь тоже.
За то, что вразумил скорей отдать,
Чем скаредно дарованным владеть.
О Господи, пошли мне благодать
Достойно и спокойно умереть.
1980-е
Из книги Карины Филипповой «Прозрение»
Счастье? Что это такое? Главное счастье во все времена – как можно скорее догадаться о промысле Божием, возложенном лично на тебя. Встать на эту тропинку и, не сворачивая в стороны, тихонечко двигаться вперед, выполняя Его замысел.
* * *
Олег Ефремов... Так долго говорил мне о неверии, а когда я позвонила ему в последнюю его Пасху, 30 апреля (в мае его не стало), он крикнул мне (к телефону подойти не мог):
– Христос воскресе, Карина!
Вот вам и неверующий.
Светлая память всем отстрадавшим безумный ХХ век в одиночку, без Бога, вернее, не догадываясь, что Он все время рядом, чтобы помочь каждому достойно нести свой крест.