Текст: Петр Моисеев *
Фото с сайта Дарьи Донцовой
В свой недавний список русских детективисток я не включил Донцову. Почему? И чем плоха Донцова? И почему ее читают те, кто читает?
Легче всего ответить на первый вопрос:
Донцову нет смысла включать в список детективисток, потому что она не пишет детективов.
Напишет — включим. При этом она, в общем-то, может рассказать вполне занимательную историю. И даже запутанную. Но это не детективы, и на то есть две причины. Первая — в ее историях нет загадок. Интрига есть. Тайны есть. А загадок нет. Ибо если, скажем, главной героине — девушке глубоко порядочной — сообщают, что ее знакомый (покойник) напротив ее фамилии в своем ежедневнике написал слово «шантаж?», то перед нами загадка. Ведь Ирина (из романа Веры Белоусовой «По субботам не стреляю») точно знает, что не шантажировала убитого. А стало быть, налицо неувязка — несуразица — бессмыслица — словом, загадка, нуждающаяся в объяснении, которое может дать только логика. А если главная героиня подбирает на улице молодую женщину, потерявшую память (как в «Черте из табакерки» Донцовой), то здесь еще никакой загадки нет. Ну да, видимо, это эпизод какой-то темной истории, но объяснять здесь нечего — надо выяснять. И бесчисленные героини и (в меньшей степени) герои Донцовой выясняют. А помогают им в этом настойчивость и чудесные совпадения. И не беда, если в финале окажется, что, например, в деле было замешано несколько не связанных друг с другом убийц. Это детективисты стараются увязать всю историю в один тугой клубок — задача у них такая. Сложная, но благородная.
А книжки Донцовой — и это вторая причина того, почему она не детективистка, — решают совсем другую задачу. Главное в них размещено между таинственными эпизодами. И вот это главное, возможно, объясняет, почему Донцову так охотно читают. Рахлин из «Шапки» Войновича говорил: «Я всегда пишу о хороших людях». Вот и Донцова так же:
мнимо второстепенные, а по сути — главные страницы ее книг явно ориентированы на то, чтобы утопить читателя в море позитива.
Разумеется, по принципу «купи козу — продай козу» (иначе позитив не будет ощущаться). Скажем, в том же самом «Черте из табакерки» (кстати, никогда не пытайтесь разобраться, почему книги Донцовой называются так, а не иначе — жизнь для этого слишком коротка) мы имеем: двух подружек без высшего образования, из которых одна работает уборщицей, вторая — воспитательницей в продленке. Квартирка маленькая, денег не хватает. Ситуация усугубляется тем, что их доброта подвергается испытаниям: им на голову сваливаются все новые люди и животные, нуждающиеся в заботе и помощи. Но доброта подружек не убывает — и оказывается вознаграждена. Да и все положительные персонажи тоже. Когда Донцова начинала писать, слова «мимимишный», кажется, еще не существовало. Но, в сущности,
ее творчество — как раз торжество этого самого «ми-ми-ми».
Ее романы — не столько литература, сколько психотерапия. Особенно это заметно по ее первым книжкам, вышедшим на рубеже девяностых — двухтысячных и рассчитанных как раз на жертв этих самых девяностых — то есть на большую часть общества (точнее, на его прекрасную, но замордованную жизнью половину). У героинь те же проблемы, что у всех, — и это приятно; они их решают — приятно и это. Так что, как ни крути, Донцова свою задачу выполняет, бодрит — до поры до времени.
Тут-то и зарыта собака ответа на мой второй вопрос — чем же Донцова плоха? Разумеется, не тем, что она развлекает; это как раз было бы прекрасно. И не тем, что она иронична — это тоже было бы прекрасно (если бы она была иронична). Донцова плоха тем, что, прочитав одну ее книжку, вы уже прочитали все остальные. В следующих романах Донцова уже ничем вас не удивит — и в этом ее отличие от писательниц из моего списка. Можно все время покупать одежду одного покроя. Все время есть одно и то же блюдо тоже, наверное, можно, хотя ходят упорные слухи, что это не слишком полезно. Но вот читать все время одну и ту же книгу — это уже несомненный перебор.
* Петр Моисеев — кандидат философских наук, литературовед, специалист по истории и теории детективного жанра