Текст: Геннадий Литвинцев
Фото: wikipemedia/ Шах Сулейман (царь Соломон). Фрагмент иллюстрации из издания «Шах-наме» XVI века. Британская библиотека, Лондон
Персидский поэт Фирдоуси (935—1020), автор колоссальной поэмы «Шах-наме», был почти современником Данте, но по собственному мироощущению и по состоянию мира, в котором он жил и творил, действительно ближе к Гомеру. Так что нечего удивляться, что его жизнь неотделима от мифов и легенд. Которые изложил для нас писатель Геннадий Литвинцев.
Вместо коня время дало мне посох.
ФирдоусиВместо солнечного горячего золота дали поэту лунное холодное серебро.
Старейшее и самое достоверное известие об этой поучительной истории, случившейся у поэта Фирдоуси с шахом Махмудом Газнави, встретилось в манускрипте Та'рих-и Систан («История Систана») – чрезвычайно богатой фактическим материалом местной хронике, написанной на персидском языке не позже XIV века. Вот как говорится в этом почтенном документе: «Он (Фирдоуси) читал ему сочинение несколько дней. Махмуд сказал: «Все «Шах-наме» ничто, кроме сказания о Рустаме, а в моем войске тысячи таких Рустамов». Он (Фирдоуси) ответил «Да будет долгой жизнь государя! Мне неизвестно, сколько в его войске таких мужей, как Рустам. Знаю одно, что Всевышний больше не сотворил для себя ни одного раба, подобного Рустаму».
Это сказав, низко поклонился и ушел. Царь Махмуд сказал везиру. «Этот простолюдин намеками назвал меня лжецом». Везир отвечал ему: «Надо убить». Но сколько ни искали, не нашли. Сказав так, загубил он свой труд и, уйдя, никакой награды не обрел, покуда не скончался на чужбине». Сочинитель «Истории» (имя его знает Всеведущий) заключил отрывок о поэте словами: «Если рассказывать здесь о каждом, то мы не достигнем своей цели. И все это известно миру».
Ничего себе – «о каждом»! Вот такое легкомысленное, если не сказать непочтительное, отношение автора Та'рих-и Систан к великому поэту всех времен Абулькаси́му Мансу́ру Хаса́ну Фирдоуси́ Туси́, названному людьми хакимом (мудрецом) еще при жизни. Что же за страна такая – Систан (или, у арабских географов, Сиджистан), и почему оказался поэт в этой стране, что теперь разделена между Ираном и Афганистаном? Наш источник сообщает, что там постоянно дует прохладный северный ветер. Благодаря умеренности и приятности климата систанцы умнее и проницательнее, чем жители других местностей.
Вот в этот край и прибыл поэт Абулькасим Фирдоуси из своего родного, и довольно захолустного тогда, города Тус. Прибыл, чтобы явить свой тридцатилетний эпический труд «Шах-наме» (Книгу Царей) Махму́ду Газневи, тюркскому эмиру, ставшему в 998 году падишахом основанного его отцом Себук-Тегином государства Газневидов. В результате завоевательных походов под флагом джихада против неверных шах Махмуд подчинил своей власти Восточный Иран, южную часть Средней Азии, Хорезм. Прославился опустошительными походами на Индию. Тысячи захваченных и доставленных в столицу Газневидов индийских и иранских ремесленников украсили город Газни искусными архитектурными сооружениями и восточной роскошью. Махмуд покровительствовал наукам и искусствам. Одних только поэтов, говорят, обитало при его дворе около четырехсот. Здесь нашел признание и приют великий учёный-энциклопедист Аль-Бируни.
Приехав в Газну, Фирдоуси встретился с знаменитыми поэтами шахского двора Унсури, Асджади и Фаррухи. Увы, имя Фирдоуси было им не известно. «Давай устроим поэтическое состязание, – предложили они. – Каждый из нас скажет одну строку стихотворения. Если пришелец сможет сочинить достойную четвертую строку, мы позволим ему находиться среди нас». Фирдоуси согласился. По когтям узнают льва. По одной строчке поэты признали Фирдоуси равным себе и повели его во двор Махмуда. Фирдоуси вручил тому «Шах-наме» и прочитал посвящение, восхваляющее славу и мудрость падишаха. Согласно легенде, шах обещал заплатить за каждое двустишие (бейт) «Шах-наме» по золотой монете, всего 60 тысяч золотых. Поэт, всю жизнь страдавший от унизительной бедности, уже представлял груды золота и свою почтенную обеспеченную старость. Когда же прибыл шахский караван и стали развязывать мешки, оказалось, что они наполнены не золотом, а серебром. Оскорбленный Фирдоуси раздал деньги частью своему банщику, частью вожатым каравана, а оставшиеся нищим на базаре. Шах понял поступок поэта как насмешку и приказал казнить его, бросив под ноги слону.
Но дело было, конечно, не только в золоте. Фирдоуси по вере был мусульманином-шиитом. Узнав об этом, Махмуд с угрозой стал требовать, чтобы он отказался от шиизма. Фирдоуси ответил султану стихотворением:
Секирой палача свободу одолев,
Ты пса во мне искал. Но пред тобою – лев!
(Перевод И. Сельвинского)
Пришлось Фирдоуси бежать из владений Газневидов. «Фирдоуси хорошо знал жестокость Махмуда, – пишет поэт и летописец 12-го века Низами Арузи. – Поэтому он ночью ушел из Газны... шесть месяцев скрывался, пока посланцы Махмуда искали его в Тусе. Лишь после долгих скитаний Фирдоуси смог вернуться на родину». И возобновить свою работу над «Шах-наме».
Непревзойденная эпическая поэма, прославившая Иран, его богатырей и властителей на весь мир, не принес поэту ни славы, ни даже простого достатка. Старость великого хакима прошла в нищете. Тогда он и сочинил горькие строки:
Вместо коня время дало мне посох.
Мои глаза и ноги совсем ослабли,
Несчастье и годы забрали мои силы.
Всякая история хороша своим окончанием. Тот, Кто знает все наперед, не мог оставить биографию великого поэта и мудреца без славы и вознаграждения, хотя бы и посмертной.
Рассказывают, что султан Махмуд случайно в походе услышал от своего визиря ходжи Ахмеда Хасана Мейманди стихи удивительной силы и красоты. Он спросил имя автора. Ходжа в ответ назвал ему Фирдоуси. И тогда властитель вспомнил свой неблагородный поступок – и ему стало стыдно. По возвращению из похода, как повествует Низами Арузи, султан приказал отсчитать из казны 60 тысяч золотых динаров и отвезти их Фирдоуси вместе с другими дарами в виде дорогой посуды и расшитой золотом одежды, как вознаграждение за посвященную ему книгу. Да еще и попросить прощения у поэта. Царский караван отправился из Газны в Тус. Однако Фирдоуси не суждено было получить вознаграждение за свой огромный труд при жизни: в то самое время, когда шахские верблюды с дорогой поклажей входили в город через ворота Рудбар, через другие ворота, Разан из города выносили погребальные носилки с телом Фирдоуси.
Вот еще что написал об этом Низами Арузи: «Говорят, у Фирдоуси осталась дочь, чрезвычайно достойная. Дары султана хотели вручить ей. Она не приняла их и сказала: «Мне не нужно». Посланцы доложили об этом шаху. Он повелел: пусть те дары потратят на постройку караван-сарая на пути из Нишапура в Мерв».
Казалось бы, можно и поставить точку. Больше ничего примечательного о Фирдоуси не найти в достоверных и правдивых записках тех времен. Но те из мудрецов, кто читает Книгу Жизни поверх манускриптов и хроник, знают и то, что скрыто от простых людей за видимым горизонтом.
Доводилось слышать: султан Махмуд, узнав от вернувшихся караванщиков, что они не смогли выполнить его поручение, сначала впал в гнев, а затем в глубокую печаль. Он осознал, что из-за собственной глупости войдет теперь в историю жалким обманщиком и недостойным тираном. И это навечно, навечно! И таким суждено ему предстать перед лицом Господа. И люди тысячу лет буду читать «Шах-наме» – и тысячу лет вспоминать, как он, Махмуд, пожалел великому поэту пару мешков с презренным металлом. И никто не вспомнит его, Махмуда, великих побед и завоеваний, его построек и несметных богатств.
В отчаянии султан погнал караван обратно в Тус с приказанием во что бы то ни стало найти Фирдоуси или его могилу, чтобы зарыть золото хотя бы в землю. Но и этого не смогли исполнить слуги: могилы поэта на городском кладбище не оказалось. Обезумевший шах счел это доказательством того, что поэт жив и лишь по-прежнему в страхе прячется от него. И он велел усилить поиски по всему миру.
Посвященные рассказывают, что караван до сих пор, вот уже тысячу лет, ищет Фирдоуси, чтобы вручить ему золото шаха Махмуда Газневи. В том мире, где все, что случилось, продолжается и сейчас, и будет длиться без окончания в будущем, где нет прошлого, нет будущего, а только одно настоящее – в том мире всегда будут искать умирающего и вечно творящего поэта, чтобы вручить ему золото и покончить наконец с этой историей. А что нам сказать в заключение? Воистину, знающий показывает на небе звезду Альдебаран, а не знающий видит палец.