Текст: Фёдор Косичкин
Фото: ru.wikipedia.org
Вступил в действие еще аж декабрьский приказ Минкульта об ограничении – во всех подведомственных ему библиотеках – доступа несовершеннолетних к книгам, маркированным «18+». И спровоцированное этим, казалось бы, канцелярским актом бурное обсуждение вызывает у меня даже не двойственные, а тройственные чувства.
Во-первых, я просто радуюсь, что библиотеки оказались снова вброшены в информационное поле.
И вызвали в нем такой всплеск. Что греха таить: многие мои друзья и даже коллеги, работающие с текстами, воспринимают районные библиотеки как какую-то советскую окаменелость. Зачем куда-то тащиться, если всё есть онлайн? И вот, оказывается, – не всё. И не все разделяют такое отношение.
Я, кстати, тоже его решительно не разделяю. Потому что главное, за чем ходишь в публичную, а не в научную библиотеку, – это не взять что-то, за чем пришёл и что тебе уже известно, а порыскать по книжным полкам в поисках чего-то неизвестного. Так что библиотеки, как и книжные магазины, никуда не денутся, несмотря на обилие блогов и рекомендательных сервисов. Копаться на книжных полках – одно из величайших удовольствий «человека читающего». И при этом удовольствий, ничего не стоящих.
Но такая возможность «покопаться» действительно предполагает ответственность. И я,
во-вторых, в целом разделяю озабоченность чиновников от культуры.
«Книги пишутся не для всех возрастов одинаково». Это, кстати, фраза не из приказа Минкульта от 27 июля 2020 года, а из статьи Пушкина 1836 года. И аргумент, мол, «всё что угодно можно найти в интернете» равно справедлив и равно бессмысленен: найти можно что угодно – если точно знать, что искать. А откуда узнавать, как не с книжных полок?
В конце концов, никого же не удивляет ограничение на продажу алкоголя несовершеннолетним: есть материи, для обращения с которыми требуются минимальная зрелость и жизненный опыт.
Так что, повторяю, я понимаю благие намерения Минкульта. Но, и это
в-третьих, их реализация вызывает у меня, и не только у меня, много вопросов.
Система возрастной маркировки давно стала притчей во языцех. То и дело СМИ облетает очередной курьез, когда 14-летнему школьнику отказываются выдавать или продавать произведение из школьной программы, потому что издатели, перестраховавшись, влепили на него ярлычок 16+. А что? Алкоголь, насилие, убийства, эксплицитный секс – все, что прописано в законе о защите детей от неподобающей информации!
А если еще у героя, не дай бог, вырвется словечко, которое считается неприличным – всё, 18+ и в плёнку. По этой причине взрослый рейтинг присвоен классическому уже «Принцу Госплана» Виктора Пелевина. Герой которого, как мы помним, ищет смысл жизни и своё место в ней, режется в компьютерные игрушки, грезит о своей принцессе. Словом, абсолютно подростковая проза. Но в беседе с героем его начальник для пущей доверительности один раз употребляет общеизвестное слово из пяти букв, первая из которых "п". Причем он не ругается, просто в его языке, языке советского человека без медицинского образования, другого слова для обозначения этого просто нет. (Что поделать, Галина Рымбу тогда еще не родилась и не научила правильному слову.)
И всё! Этого оказалось достаточно, чтобы всадить точно такой же рейтинг, как «Пятидесяти оттенкам серого» – опусу, к названию которого и добавлять ничего не нужно.
Но даже если рейтинги будут (когда-нибудь) уточнены, и «Лолита» и «Темные аллеи» окажутся (немедленно) выведены из-под зоны действия этого приказа как мировая классика, наряду с обнаженными «Давидом» Микеланджело и «Махой» Гойи, остаётся вопрос практический:
как обеспечить это требуемое приказом помещение, «закрываемое на ключ», если речь идет не о многоэтажных особняках, вроде московских библиотек им. Некрасова или им. Пушкина, а о маленькой библиотеке, которая, может быть, вся состоит из одного помещения?
Так вот: скорее всего – просто никак. Строгость российских законов в очередной раз искупится необязательностью их исполнения. Испортив, правда, попутно много крови библиотекарям.