Премия «ПОЭЗИЯ» 2021. 10 лучших стихотворений — выбор редакции

Текст: ГодЛитературы.РФ

К заголовку ничего-то и не добавишь — ниже вы найдете десять стихотворений из необъятной и эклектичной премиальной сотни, которые особо приглянулись нашей многоголовой редакции. Можете прочитать их просто так, исключительно для поэтической услады, а можете перейти от услады к действию: проголосовать проголосовать за своего фаворита можно в конце страницы.

ДЕНИС БЕЗНОСОВ

памяти матери

никогда не писал от первого лица
сознательно сторонился прямолинейности полагая
что литература теряет в содержании если проговаривать
некий частный сюжет вместо запутанной метафоры
изложенной через специально сконструированный механизм
разномастной лексики и прихотливого синтаксиса
неудобного метра и системы чередующихся клаузул
поскольку именно таким видится необходимый текст
способный ничего не говорить в лоб ни в чем не исповедоваться
не заигрывать с той или иной повесткой не спекулировать на чувствах
не быть заведомо понятным всем и каждому
но потом вокруг стали исчезать люди
без которых едва ли можно представить действительность
едва ли можно дальше брезговать простыми мыслями
незамысловатой почти разговорной речью понятной
и до тошноты обыкновенной вроде оборванного разговора
с известным развитием и исходом или очередного действия
ни на что не влияющего но продолжаемого ради заработка
либо для поддержания жизнедеятельности
потом посреди очередного одинакового дня
в душной московской больнице исчез фрагмент прошлого
от начала до настоящего времени то есть почти целиком
прошлое с его сюжетами и персонажами запахами и фотографиями
говорят она перестала дышать во сне
не дождавшись зависимости от обезболивающих
каждое утро подбирая нужные слова
язык теряет дар речи

ВЛАДИМИР ГУБАЙЛОВСКИЙ

Мост Луи-Филиппа

С моей веселой привычкой лезть на рожон
и предпочитать свободу любому набору благ,
я хотел бы окончить дни парижским бомжом.
Пусть все будет примерно так.
Чтобы, как Оля Мещерская хороша,
Отлетела на волю моя душа.
А тело будет лежать над зеленой водой,
и вода играть всклокоченной бородой,
и, размышляя о бессмертье души,
будут смотреть на воду осиротевшие вши.
А когда к воде спустится санитар
и тронет тело ногой, все будет примерно так.
Он махнет напарнику: «Спускайся! Этот готов».
И, неспешно сделав из фляжки крепкий глоток,
они повернут тело в небо лицом
и с удивленьем увидят, что перед концом:
«Он улыбался. Ты посмотри, Жан,
Он, похоже, счастлив, что наконец сбежал».
И под мостом будет Сена течь из марта в апрель.
И меня отпоет Брель.

ИВАН АХМЕТЬЕВ

это наяву
мы сны забываем
а во сне
мы помним их все
чудесно!
все сны
спасены

ОЛЬГА АНИКИНА

Кто после язвы моровой
остался целый и живой —
тому и слава, и свобода.
А прочих катим в коридор
и в лифт.
Естественный отбор
и царствие без кислорода.
Так было веку испокон.
Биологический закон
работает легко и грубо:
когда торчит из глотки трубка
и раздуваются меха,
какого вам ещё стиха.
Какого вам ещё рожна
от победителя орлянки.
Мокрота, кровь или слюна
внутри пробирки или склянки,
сто образцов, и только твой —
победа в третьей мировой,
смотри, как близко до небес-то.
Шепчу летящему грошу,
скорей упасть его прошу:
среди бессмысленного квеста
я занимаю чьё-то место
и чьим-то воздухом дышу

ИГОРЬ КАРАУЛОВ

Королевские семьи несчастны всегда,
а шахтёрские семьи прекрасны,
а матросские семьи — слеза как вода,
а актёрские огнеопасны.
И когда Санта-Клаус ведёт под уздцы
своего золотого оленя,
он за флотскую милю обходит дворцы,
где копили тоску поколенья.
Он стучится с подарками в двери квартир,
где нехитрые люди ликуют,
и лобастого шкета зовёт «командир»,
а девчонку в макушку целует.
Он садится на стул, достаёт из мешка
леденцы, марципаны, конфеты,
изумрудные серьги, цветные шелка,
луки, дротики, шпаги, мушкеты.
И пока на два локтя не скрылась земля
в непролазной холодной извёстке,
подарить успевает модель корабля
сиротинушке в синей матроске.
Он велит, чтобы смех осыпался как снег —
смех над папертью, смех над колонной,—
потому что Господь народился для всех,
кроме тех, кто увенчан короной.
Королевские семьи несчастны всегда.
Санта-Клаус летит над домами,
и пылает, как магний, его борода,
предвещая весеннее пламя.

ДМИТРИЙ ВОДЕННИКОВ

Вне цикла

Полетели утки-гуси, полетели
низко-низко, часто-часто, как к дождю.
Над Москвою, над Манежем, над метелью,
Надо мной, как над рекою. (Не могу.)
У папаши, у мамаши будет праздник,
холодец, мясное разное, кутья,
торт творожный и блины с припёком. Разве
мы напрасно напекли их? (Без тебя.)
Над Москвою, над Парижем, над Понежьем
(за холмом — всегда — не русская земля)
кличут гуси-утки. Где же, где же
полосатая рубашечка твоя?
Поглупели наши гуси, постарели,
округлили подбородок и живот.
— Больше в подполе, под крышкой, за метелью
наша радость с нами не живет.
Гусь — смешно, а заяц ненадолго.
Сытый селезень, используй власть свою:
у меня болит, болит твоя иголка,
я сейчас ее переломлю.
Чтоб полезли пятна и морщины
в носогубье, в незабудки глаз:
гуси-лебеди уйдут, уйдут мужчины,
только счастье не уйдет от нас.
Потому что с дальнего Азова
не доступный ни для пушек, ни для стрел,
это я в веночке роз, в венке терновом,
как Кащей бессмертный, прилетел.
И стою, и плачу поминутно,
посреди толпы, как бы во сне,
и твержу: «Отдайте утку, утку,
утку с зайчиком моим — отдайте мне».

МАРИЯ ГАЛИНА

Горьенна

1.
Солнце идет к закату, над морем воздух чист
к молодому адвокату приходит другой юрист,
они сидят на веранде, как в каком-то романе
вино у них Аманти, галстуки от Армани
а там, где белая пена растворяется в голубой
воде сияет Горьенна немыслимой красотой,
такая, что слов не хватит о ней рассказать всерьез
красная на закате, зеленая в свете звезд
Растают в ленивой неге еще одни пять минут
зря, говорит он коллеге, ты поселился тут
есть преданье такое у всех, кто тоской томим
не отыскать покоя и после смерти им
здесь от начала времен / души всех, кто когда-то
несправедливо казнен / в поисках адвоката
сходятся отовсюду / собираясь сюда
требуя пересуда / или пересуда
В синих ее долинах, на порыжелых склонах
бродят тени невинных, призраки убиенных
Здесь неплохое кьянти / ах, мой друг перестаньте
2.
Где за полями поле / застит другое поле
солнце в столбе багряном / в облаке снежной пыли / в снежной сухой метели
там они как бы жили, / хотя и не преуспели
3.
Смотри, как из тучных башен, / точнее, из башных туч
выходит, совсем не страшен, последний зеленый луч
4.
Я вас не люблю, сказал он, но буду вам верный друг
с прекраснейшего вокзала уходит поезд на юг
свинцовые эти своды на насекомый манер
похитил у природы чахоточный инженер
сходят на нет их крыши плавной такой дугой
восславим же рейсшину и карандаш тугой
шляпки и чемоданы бродят туда-сюда
право же очень странно, что это не навсегда
она же, скрывая слезы, идет, побледнев лицом
междувоенной прозы классическим образцом
синеют стрекозьи крылья, подбиты мехом дымка
без всякого усилья / (отбивая мячик гудка)
небо держа, / пока
из мест, совсем незнакомых, / с дальних аэродромов
рой иных насекомых
вдоль рыжих полей зеленых зеленой чужой страны
гусенички вагонов так хорошо видны
студнем лежат на блюде пестрые города
боже, что с нами будет? — / то же, что и всегда
5.
Что там тебе приснится, покуда метет метель
смотри же, какая ницца, смотри какой куршавель
смотри, каких нуворишей мы высвистали из тьмы
смотри, все ближе и ближе почти такие, как мы
под крышами парижа / почти такие, как мы
Здесь неплохое кьянти / ах, мой друг перестаньте
покуда за честь науки гремит паровая жизнь
восславим же умные руки, точные чертежи
башенки водокачек, маленькие дома
ну что ты опять плачешь? / ах, не знаю сама
что там тебе приснится в черной глухой степи
это просто зарницы, / спи, дорогая, спи...
6.
Кажется, я их слышу в самых простых вещах
словно летучие мыши мечутся и пищат
летучей свистит летучая / мышь / на маленьких клочьях тьмы
мы помнишь,
ты помнишь,
вы помнишь
как были счастливы мы
как нам подсвистывал зяблик, шуршал перелетный уж
в саду где деревья яблок, а также деревья груш...
Я вас не люблю, сказал он, но буду вам верный муж...
она же, глотая слезы, уже стоит под венцом
классической старой прозы классическим образцом.
Какая пенная пена, какой прибойный прибой
как скрылась гора Горьенна в тени своей голубой...
редкие вспышки света, смоляная жара
не тревожься, это / просто прожектора
7.
Тоненькие границы зеленых синих земель
смотри же, какая ницца, смотри, какой куршавель
сколько веселой плоти к нам привозят сюда
белые самолеты, красные поезда
какие смешные моды диктует эта весна!
Они уедут на воды, / вернется она одна
Шляпки и чемоданы, беленькие суда.
Право же, очень странно, что это не навсегда.
Зов отдаленного рая, как тихий подкожный зуд
куда нас везут, не знаю, знаю лишь, что везут
Словно летучие мыши свищут над гладью вод
тише, родная, тише, скоро и наш черед
скоро и нам с вещами, и ветер коснется щек
конечно же, мы мещане, боже мой, кто ж еще?
загреб, париж и ницца всего лишь мираж в степи
Это просто зарницы. Спи, дорогая, спи.
Свет на дедовский даче дернулся и погас
Разве какой случай нас бы случайно спас
слушай же нас, слушай,
слушай же нас, слушай
слушай же нас слушай
слушай же
слушай
нас
Редкие вспышки света, августовская гроза
не тревожься, это...
...
просто закрой глаза
8.
Ходит солнце по кругу над мировой водой отвечает другу адвокат седой
мы с тобой тут засиделись чуть ли не до темна, впрочем, какое дело? Выпей еще вина,
здесь неплохое кьянти. Ах, мой друг, перестаньте, мало ли что за горы в нашем личном аду,
все эти разговоры ни к чему не ведут,
Альпы и Аппалачи / никто по нам не заплачет
ты уж меня прости, но / в самом конце пути в случае карантина лучшего не найти
Смотри, как из тучных башен, / точнее из башных туч выходит совсем нестрашен, последний зеленый луч
Вот солнце в заливе тонет, / вот облако в небе тает
а если кто-то и стонет, / что-то и долетает
то с возрастом слух ветшает, и каждый прощальный крик скорее просто мешает, когда ты, увы, старик
мало ли кто там плачет, пуская воду из глаз
свет на дедовской даче дернулся и погас
увы, нам всем, неизменно, откуда бы мы ни шли
сияет гора Горьенна с любого конца земли
такая, что слов не хватит о ней рассказать всерьез красная на закате, лиловая в свете звезд
еще за это ответит кто нас сюда привез
Но слушай, вот-вот он треснет, / кокон общей судьбы каждый из нас убит. Каждый из нас воскреснет.