Мы выбрали шорт-лист нашего конкурса, читательское голосование уже идет, но поскольку получили мы невероятное количество текстов, ещё несколькими хотели бы поделиться.
Текст: Рина Вернер
- Через детей душа лечится…
- Ф. М. Достоевский
Два грузчика поставили кресло на пятом этаже и синхронно громко выдохнули. С театральными потугами. Женщина, стоящая уже на несколько ступенек выше, в недоумении повернулась к разнорабочим.
- Все, - ответил один на ее немой вопрос.
- В каком смысле «все»? – женщина злобно запыхтела, спускаясь с пролета обратно на этаж, - договорились же, что до восьмого.
- Пять этажей за одну сумму, дальше за каждый доплата, - второй грузчик сел прямо на пол лестничной клетки. Кресло скрипнуло, когда его отпустили. Наступила тишина. Ненадолго, через мгновение женщина обреченно открыла сумочку в своих руках и начала копаться в ней, чтобы найти кошелек. То и дело она морщилась, цокала языком, что-то бормотала себе под нос явно недовольное. Наконец достав две купюры, она протянула их грузчикам. Те радостно подскочили, но денег все равно не получили. Заказчица отдернула руку, жестом приглашая их продолжить работу. Подъем кресла продолжился. На нужном этаже трое остановились, с удивлением обнаружив, что дверь квартиры широко распахнута. На пороге сидел парень и курил. Растерявшись, грузчики опустили кресло и переглянулись. Парень поднял голову, вид его был нелепым и каким-то кривоватым. Сутулые плечи, нос крючком, неестественно заломанная в районе локтя длинная рука, положенная на согнутые колени. На одном глазу веко нависало чуть сильнее, чем над другим, от этого его взгляд казался презрительным.
- Мам, что это? – спросил он, выдыхая плешивое облачко пара.
- Чего ты здесь забыл? - женщина не глядя сунула грузчикам деньги и грубо толкнула их в сторону лестницы. Один из них запнулся и чуть не упал. Послышалась ругань, но никто на нее не ответил.
- Я пришел навестить мать, - парень встал. Его фигура слегка покачивалась при ходьбе. Словно у пьяного. Женщина насколько могла незаметно глубоко вдохнула, но перегара не было.
- Антон, - она постаралась говорить мягче, - занеси кресло в дом, пожалуйста.
Он посмотрел на мать из-под густых бровей и плюхнулся прямо в новоприобретенную мебель. Попружинил на сидении, проверяя мягкость, погладил подлокотники и вдруг резко сжал их костлявыми пальцами.
- Где ты взяла эту рухлядь? – Антон скрипнул зубами, обернулся на мать.
- В комиссионке увидела, - женщина ласково провела ладонью по спинке, - цвет такой приятный, бордовенький, под зал подходит. А ты тут ткань портишь, - она хлопнула сына по руке, заставляя отпустить подлокотник.
Антон вскочил. Он больше ничего не сказал, поднатужился и потянул мебель в квартиру. Это стоило ему огромных усилий, но с помощью матери он справился. Они втащили кресло в самую большую комнату и подкатили к телевизору. Женщина отошла к дверному проему и претенциозно осмотрела обстановку. Кресло вписалось идеально. Антон пнул мебель напоследок и ушел на кухню. Послышался шум кипящего чайника. Мрачно проводив сына взглядом, женщина принесла из ванной комнаты тряпочку, намереваясь протереть новый элемент интерьера. Она присела на колени, часто пыхтя. Провела по стенке кресла, пригляделась. Взгляд зацепился за засохшее маленькое пятнышко, которого раньше не было видно. Пошкрябав его ногтем, женщина приблизила лицо, чтобы осмотреть получше. Неровные края налились темно-красным. Будто само кресло начинало таять. Минута, другая, приходило осознание. Это была кровь. Женщина дернулась в сторону, испуганно закричала и затрясла руками, будто хотела стряхнуть наваждение. На крик пришел Антон. Не прибежал, а неспешно заглянул в комнату.
- Че орешь, мать? – вальяжно спросил он, а оценив ситуацию, не стесняясь плюнул под ноги. – Ненормальная. Что у тебя там?
- Это кровь! Антон, это кровь! Звони в полицию!
- Зачем в полицию, сумасшедшая? С чего ты взяла, что это кровь, может варенье кто-то разлил. Или вино, - на последнем слове он немного улыбнулся в грязном блаженстве, - смотреть внимательнее надо что покупаешь.
- Я по-твоему кровь от варенья не отличу? – женщина приходила в себя. Медленно вставала с пола, держа одну руку немного поодаль от себя. – Дай телефон.
- Не дам я тебе телефон, ты на старости лет крышей поехала.
Антон развернулся и ушел. Натужно дыша от волнения, женщина торопливыми шажками пошла к стационарному телефону. Судорожно набрала номер, но не услышала гудков. Сын подошел вплотную и нажал на кнопку, сбрасывая вызов.
- Хочешь в психушку загреметь? – Антон вынул из цепких пальцев матери трубку и поставил ее на место. – Присядь. А лучше приляг.
Он взял ее под руку и повел в спальню. Усадил на край кровати, вытер краем своей футболки вспотевшие руки матери и заставил лечь. Сбегал снова на кухню, принес стакан воды и достал аптечку из ящика. У матери медицинское образование, пусть сама выбирает что выпить, чтобы успокоиться. После таблеток она быстро заснула. В уличной одежде на неразобранной кровати. Антон стоял в коридоре и смотрел оттуда в зал, где стояло кресло. Оно гармонично вписалось в общую обстановку, будто всю жизнь там стояло.
В дверь позвонили. Антон не сразу спохватился, что не у себя. И тут гости приходят не к нему, а к матери. Он посмотрел в глазок. На фоне блеклой лампочки на лестничной клетке вырисовывались две остроугольные фигуры.
- Кто? – рявкнул парень.
- Полиция, - в глазке замаячила тень корочки, но ее внутренности не были видны. Антон притих. Он знал, что имеет право не открывать.
- Сынок, кто там? – послышался голос из комнаты.
- Тише, мать, - парень замахал руками, - замолкни. Мошенники.
Женщина выглянула из комнаты и подошла к двери. За ней вновь крикнули:
- Полиция! Откройте дверь!
- Антош, полиция, - женщина щелкнула замком. Дверь отворилась, на пороге стояло двое мужчин в форме.
- Надежда Кирилловна?
- Да, я, - женщина приосанилась, - а что?
- У нас есть информация, что вы утром купили кресло в комиссионке, - один из полицейских переступил порог.
- Да, - Надежде пришлось немного отступить, пропуская его, - вон оно, в зале стоит.
Антон вытянулся словно по струнке. Его каменное лицо не выражало никаких эмоций. Он молча пропустил мимо себя служителей закона и вжался в стену. Бледный и неестественно прямой он скреб ногтями обои за своей спиной.
- Кресло мы изымаем.
- А как же так, - женщина недовольно уперла руки в бока, - я вообще-то за него деньги заплатила немалые, куда это забираете?
- В контору забираем, улика это.
Надежда охнула и схватилась за сердце:
- Говорила же я, что там кровь, Антош, мне не показалось!
- Завязывай, мать, - шикнул парень. Его взгляд встретился со взглядом одного из полицейских, на несколько минут они оба замерли. Вскоре гости ушли. Вместе с креслом. Надежда Кирилловна была как на иголках. Некий испуг мешался в ней с любопытством. Вера в то, что кресло вернут вместе с историей чьего-то убийства не покидала ее.
- Антон, - она тронула сына за плечо. Тот сидел на полу и смотрел на то место, где недавно было то самое кресло. Его пальцы перебирали мелкий ворс ковра, тянули его, будто пытались вырвать.
Лишь почувствовав прикосновение, он дернулся и отполз в сторону. Посмотрел на мать так, будто видел ее впервые, а как опомнился, закричал:
- Зачем ты приперла в дом именно это кресло?!
- Антон, что с тобой? – женщина испугалась за сына и попыталась сесть к нему и обнять его, но он неустанно вырывался и все продолжал кричать.
- Почему именно это кресло, почему именно это?! Во всем ты виновата! Ты! Ты! Безумная женщина, это твоя вина!
Неожиданно он успокоился. Так же резко, как и взволновался. Он вдруг тихо-тихо заплакал, начал мять свои щеки руками, будто проверял себя на осязаемость. Пальцы скользили по коже, оставляя белые следы.
- Я же не специально, - тихо произнес он, посмеиваясь непонятно чему, - это случайность.
Эти слова будто успокаивали его. Надежда гладила сына по голове, не понимая, что именно происходит, но старательно повторяя:
- Конечно, ты случайно, ты не хотел, ты ненамеренно, нечаянно, ненароком. Оно само как-то.
- Ничего, мать, знаешь как говорят… и в тюрьме можно огромную жизнь найти…
Наступила тишина, прерываемая лишь громким и частым дыханием Антона. Он медленно засыпал. В объятиях матери было намного спокойнее, чем где-либо. Даже несмотря на то, что отношения у них были не очень. Надежда Кирилловна помогла находящемуся в бреду сыну доковылять до дивана. Он постанывал во сне, просил о чем-то и слабо царапал свои руки. Женщина то и дело заглядывала в зал, охала, прикрывая рот ладонью и снова уходила. Смотреть на сына было сложно, но она не могла оставить его одного надолго. Темнело.
На рассвете в дверь снова постучали. Оперативно работают, всегда бы так.