Текст: Василий Владимирский

Часть II. Странные волны, странные берега

(Часть I)

Уникальность Тима Пауэрса в том, что ему выпала возможность далеко выйти за пределы «фантастического гетто» не единожды, а дважды. Причем в совершено разные стороны. Второй после появления стимпанка эпизод связан с кинокартиной режиссера Роба Маршалла «Pirates of the Caribbean. On Stranger Tides» (2011).

В российский кинопрокат четвертая часть франшизы «Пираты Карибского моря» вышла с подзаголовком «На странных берегах». На самом деле оригинальное название позаимствовано у одноименного романа Пауэрса, изданного в 1987-м, а то в свою очередь — из стихотворения небезызвестного Уильяма Эшблесса: «And unmoor'd souls may drift on stranger tides / Than those men know of...» Речь идет о «душах, дрейфующих по волнам более странным, чем те, что ведомы людям». Дрейфовать по берегам — задача непростая, так что правильное название, разумеется, «На странных волнах». Но кинопереводчикам, как обычно, разбираться было недосуг.

В титрах фильма Тим Пауэрс указан как один из авторов первоначальной идеи, однако в своих интервью он признается, что создатели картины спокойно могли бы обойтись и без него. Не Пауэрс придумал капитана Чёрную Бороду, не Пауэрс придумал Источник Молодости, не Пауэрс придумал пиратов; а от оригинальной истории на экране остались рожки да ножки. Но нет, продюсеры не забыли писателя, заключили с ним договор и даже пригласили вместе с женой на съемки, представили Джонни Деппу и Пенелопе Крус, стремительно пробегавшим мимо по каким-то своим актерским делам.

Не исключено, однако, что дело тут не только в щедрости и великодушии топ-менеджеров киностудии Walt Disney Pictures. Давным-давно, в одной далекой галактике, у Тима Пауэрса уже покупали права на медийное использование романа «На странных волнах». Сюжет книги (как водится, глубоко переработанный) лег в основу компьютерной игры «Тайна острова Обезьян» (The Secret of Monkey Island), которую в 1990 году разработала и издала компания Lucasfilm Games — в 2009-м она же подготовила ремейк «The Secret of Monkey Island: Special Edition». Покупка опциона на книгу накануне начала съемок четвертой части «Пиратов Карибского моря» позволила «Диснею» избежать лишней правовой неразберихи. Сам Пауэрс, впрочем, в нюансы не вникает, а к любым переработкам романа относится с истинно христианским смирением: снимайте хоть музыкальное кукольное шоу, от книги не убудет!

История очень показательная — и вполне типичная для автора. Пауэрс блестяще задает направление, собирает каркас, который можно наполнить любым содержанием, — а когда первоначальный импульс приводит к результату, имеющему мало общего с замыслом, добродушно пожимает плечами! Так было со стимпанком, так было с фигурой Уильяма Эшблесса, так получилось и с киновоплощением романа «На странных волнах». Но ошибкой было бы считать писателя фаталистом, покорно плывущим по течению. У него есть четкое, хорошо продуманное творческое кредо, система взглядов, личный свод правил, которых он строго придерживается на протяжении многих десятилетий. По крайней мере в том, что касается творческого метода.

Езда в паранойю с девяти до пяти

По словам Пауэрса, работа над очередным романом обычно начинается у него с чтения научно-популярной литературы. Точнее, с поиска странных, нелепых, логически необъяснимых фактов, событий, не имеющих очевидного смысла. К примеру, современники отмечали, что Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода, гроза морей и главный антагонист героев в романе «На странных волнах», добавлял в ром оружейный порох и зачем-то поджигал свою бороду во время схватки. Можно предположить, что старый пират поступал так в приступе берсеркерского безумия — или допустить, что он действовал с холодным расчетом, вполне обдуманно, выполняя некий жизненно важный магический ритуал.

Тим Пауэрс предпочитает второй вариант. «По уважительным причинам я нахожу полезным подходить к литературной работе в состоянии временной параноидной шизофрении, — рассказывает он в интервью журналу «Локус», — быть параноидальным шизофреником с девяти до пяти, а потом снимать смешную шляпу, идти ужинать и вести себя как нормальный человек... Каждое утро я езжу на работу в паранойю, а вечером возвращаюсь домой». Любопытный подход: случайности не случайны, совпадений не существует, все на свете имеет объяснение, надо только понять, что подразумевал герой, когда совершал поступки, кажущиеся досужему наблюдателю бессмысленными и нелепыми.

В психиатрии это состояние называется апофенией, в антропологии — гиперсемиотизацией: немотивированное видение взаимосвязей, неодолимая тяга различать знаки там, где их на самом деле нет. Лица в облаках, голоса в шуме прибоя, тайные послания тамплиеров в бухгалтерских документах. Удобный метод: достаточно собрать материал, дать волю воображению — и сюжет сложится сам собой. Есть только одна проблема: войти в состояние геперсемиатизации не так уж трудно, а вот выбраться из него гораздо сложнее. Остается риск остаться в дурацкой шляпе навсегда, с охапкой безумных конспирологических теорий наперевес.

У Тима Пауэрса есть рецепт, как не застрять в этом бутылочном горлышке. Парадоксально, но как читатель автор «Врат Анубиса» терпеть не может аллюзии, актуальные метафоры, подтекст. Не надо крутить постмодернистскую фигу в кармане: «Я не хочу никаких намеков на то, что автор на самом деле говорит о католической церкви, о Джордже Буше или о размерах стаканов для безалкогольных напитков в Нью-Йорке».

В хорошей книге или хорошем фильме совы должны быть ровно тем, чем кажутся, утверждает Пауэрс. «Каждый раз, когда писатель ведет себя легкомысленно, язвительно, ломая четвертую стену, я начинаю по-настоящему раздражаться. Я думаю: “Черт возьми. Сколько я заплатил за эту книгу? Я заплатил за шоу. Я заплатил не за то, чтобы ты подмигивал мне поверх страницы”». Его выводит из себя даже коронная фраза «I'll be back», которую Арнольд Шварценеггер повторяет в каждой части «Терминатора». А вот Уильям Эшблесс, то и дело выскакивающий, словно чертик из коробочки, не раздражает: как гласит известный мем, «вы не понимаете, это другое!».

Своеобразные психологические качели: с одной стороны, Пауэрс изобретательно и бережно выстраивает неочевидные связи, которых не существует в реальности, с другой стороны — наотрез отказывается угадывать заложенный коллегами-фантастами подтекст. Можно упрекнуть его в непоследовательности, в двойных стандартах, но если такой подход помогает сохранить баланс, не скатиться в одну из крайностей, как друг и учитель Филип К. Дик, сохранить душевное здоровье — почему бы нет? Наоборот, переключение между рабочим и будничным режимом — отличный лайфхак для тех, кто не хочет окончить свои дни в комфортабельной палате с мягкими стенами.

Подозреваю, политики, журналисты и шоумены всего мира давно пользуются этим методом — с переменным успехом.