Текст: Павел Басинский / РГ
Для моего поколения, вступавшего в литературу в конце 70-х - начале 80-х годов (вернее, пытавшегося вступать, потому что пути были закрыты), проза Маканина явилась если не откровением (как проза Юрия Казакова), то потрясением - точно. Так в литературе еще не писали!
В повести "Отдушина" он доказал, что может быть превосходным психологом. Но в будущих своих произведениях он отказался от психологизма. Он стал писать легко, жестко и страшно о том, что происходит с "массовым человеком". Или "срединным человеком", как назвал героев Маканина замечательный критик Лев Аннинский. "Маленький человек", с которым два века нянчилась русская проза, сделав его объектом жалости и сострадания, слез и любви, в прозе Маканина стал человеком-схемой, человеком-ролью.
Лично я понял, в каком мире живу, только прочитав "Ключарева и Алимушкина", небольшой рассказ Маканина 74-го года. Человека в бывшем смысле больше нет. Есть социальные роли. Кто свою роль угадал, тот победил. Кто обознался - погиб, "Улетел на Мадагаскар", как Алимушкин. Хочешь быть лидером, перестань быть самим собой. Хочешь остаться собой, становись "антилидером" и подыхай, как герой рассказа Маканина "Антилидер".
Индивидуальность - это плата, которую мы вносим за то, чтобы жить "в рою" (одна только буковка отделяет от "рая"). Все мы "дети барака", даже если живем в приличных московских квартирах. Все мы вышли оттуда и никуда не пришли.
Ранние маканинские герои ("Прямая линия", "На первом дыхании") молоды, умны, красивы и дерзки. Их любят красивые девушки. "Отличные парни отличной страны". Но как поется в знаменитой песне в исполнении Эдиты Пьехи, мотор в полете уже отказал, и остается либо рухнуть на город, либо достойно дотянуть до леса. И отступления в историю, как у Юрия Трифонова в его романах, уже нет. Вперед - к бездне!
Маканин, как никто из его поколения писателей, предчувствовал переход из "парка советского периода" в капиталистический "юрский парк". Он слышал это цоканье когтей будущих динозавров, с которыми и поговорить-то не успеешь, да и бессмысленно это. Удивительно название одного из самых популярных его романов - "Предтеча". Старик-знахарь вроде бы дарует людям жизнь, но при этом отбирает у них их собственное "я", "сламывая пациента".
Тогда, в начале 80-х, смысл названия был темен. Сегодня слишком понятен.
Маканин - писатель-философ. Он впитал в себя все философские течения ХХ века, впрочем, за исключением религиозных. Его повесть "Голоса" - это образец раздробленного сознания, не способного соединить мир в целое, тыкающегося в его части как бы вслепую. Голоса, голоса - но кто их слышит? Кому они нужны? Разве Богу? В этой, на мой взгляд, гениальной вещи Маканина человек встречается с Богом после смерти, и он прощает ему все грехи за какую-то малую добродетель - например, когда помог старушке перейти дорогу. А что еще остается Богу, если люди так запутались, что не отличают добра от зла?
Повесть "Там где небо сходилось с холмами" - по сути, формула современной цивилизации, где "небо" уступает место "холмам", то есть относительным ценностям. Но еще в этом произведении вдруг начинает звучать тема "малой родины", такая же пронзительная, как и у его сверстника (родился 15 марта 1937 года, урожайный был год для русской литературы, и в смысле появления на свет писателей, и в смысле ухода в небытие прежних) Валентина Распутина.
Его рассказ "Гражданин убегающий" - это манифест современного "эскапизма", "аутсайдерства", бесконечного бегства от "платы за проживание" в мире, где цена личности может измеряться в десятках миллионов долларов (голливудские "звезды"), но личность при этом не стоит ничего. И сегодня появляется писатель Дмитрий Данилов, у которого та же тема - эскапизм, уход от осмысления жизни, которую уже не удается осмыслить.
Тем не менее даже в самых жестких своих вещах Маканин никогда не отрывался от русской традиции. "Обезличивание" воспринималось им как драма, как нечто, чего быть не должно.
Но после перестроечной повести "Лаз" (1991 год, знаковый для всей страны) что-то непоправимо изменилось в составе его героев. Во-первых, они стали слишком легко убивать ("Андеграунд, или Герой нашего времени", "Кавказский пленный"). Во-вторых, стали слишком озабочены своими извращенными сексуальными фантазиями (тот же "Кавказский пленный" и позднейший цикл рассказов и повестей). Это делало Маканина опять-таки современным, но иногда казалось, что это проза, написанная для перевода на иностранные языки. Наверное, я ошибаюсь. Просто мне был слишком уж дорог Маканин моей молодости.
Но опять были открытия. Маканин в романе "Асан" впервые озвучил страшную истину: все мировые войны, малые или глобальные, имеют первоосновой деньги. Бизнес. Ничего личного. Это звучало странно, это звучало дерзко, но однажды мы поймем, что Маканин был прав.
С прозой Маканина мы прожили полвека, и какие полвека! Когда-то, в недалеком, кстати, будущем, мы будем изучать эту сложную эпоху не по статьям, не по Интернету, а по Маканину.
Он еще к нам вернется!
12 цитат Владимира Маканина: Жизнь нужно прожить так…, чтобы от жизни не зависеть
"Голубое и красное"
- …Не согрешишь - не покаешься, - намекала на что-то бабка Матрена.
И бабка Наталья отвечала:
- Святость, конечно, из греха - но святость, моя милая, для человека уже следующий, уже совсем крупный шаг.
"Кавказский пленный"
Возможно, в этом смысле красота и спасает мир. Она нет-нет и появляется как знак, не давая человеку сойти с пути (шагая от него неподалеку, с присмотром). Заставляя насторожиться, красота заставляет помнить.
С возрастом человеку все тяжелее даются перемены, но взамен становишься более снисходителен к людским слабостям. Это и равновесит.
"Портрет и вокруг"
...если у тебя глаза здоровые, шутки насчет бельма поддерживать не спеши.
Я уважал противоречие; помимо прочего, противоречие страхует от банальности.
Семья подрезает крылышки, но дает тебе вес. Дает большую массу, чтобы ты не ударом кулака пробивал фанерный лист, как пробивают его в молодости, а чтобы сел на него и терпеливо продавливал задом.
"Старые книги"
Жизнь нужно прожить так…, чтобы от жизни не зависеть.
"Лаз"
Смерть всегда некстати. Хотя, по сути, в жизни человека нет ничего более естественного. Всего лишь конец жизни.
Человек, в сущности, недоволен собой. Всегдашнее, если не вечное недовольство собой. А воплощается оно в недовольстве своим правительством, своими пустыми магазинными полками, страхом идти по темнеющей своей улице... Но что же мы придумаем, что мы можем придумать, если посреди ярких витрин и полных прилавков человек останется навязчиво недоволен?!
"Утрата"
Тоска же человека о том, что его забудут, что его съедят черви и что от него самого и его дел не останется и следа (речь о человеке в прошлом), и вопли человека (в настоящем), что он утратил корни и связь с предками, - не есть ли это одно и то же? Не есть ли это растянутая во времени надчеловеческая духовная боль?
"Асан"
Человеку, впрочем, так или иначе суждено пережить Суд. И каждому дается либо грандиозный микельанджеловский Суд и спрос за грехи в конце жизни, либо - сотня-две маленьких судилищ в течение жизни, за столом, покрытым сукном, возле графина.
Предают только друзья... Предают только лучшие, верные друзья... А все остальные сдают. Просто гадят, и это нормально... Что удивляться! Люди как люди...
Источник: rg.ru