Текст: Андрей Цунский
- Артур Конан Дойл «Подрядчик из Норвуда». Аудио
- Все аудио. Читает Андрей Цунский
- Playlist "Аудиоверсии материалов сайта ГодЛитературы.РФ" на Youtube
Вспомним факты. 3 мая 1891 года из гостиницы «Английский двор» в швейцарской деревне Мейринген бесследно исчезает постоялец, некто Холмс Шерлок, 34 лет, рост 183 см, телосложение худощавое, лицо вытянутое, подбородок квадратный, нос крупный. Был одет в твидовый костюм спортивного покроя, на голове - кепи с двумя козырьками, с собой имел палку для горных походов. Прибыл в Швейцарию в сопровождении доктора Джона Хэмиша Уотсона, целью поездки указал «туризм». О событиях, связанных с исчезновением мистера Холмса, имеется три отчета: в «Женевском журнале» 6 мая 1891 года, в телеграмме агентства Рейтер, помещенной в английских газетах 7 мая, и, наконец, в письмах некоего полковника Джеймса Морана. Причем первый и второй отчеты чрезвычайно кратки, а последний, по словам доктора Уотсона, «совершенно извращает факты». В своих показаниях швейцарской полиции и в своих литературных произведениях («Последнее дело Холмса») доктор Уотсон возлагает ответственность за исчезновение мистера Холмса на некоего профессора Мориарти. Заметим – в Скотланд Ярде, чему дал официальное подтверждение инспектор Лестрейд, никому и ничего не известно даже о существовании этого человека.
Со слов недавнего преступника Петера Штейлера-старшего, некогда служившего кельнером в Лондоне, в отеле «Гросвенор», постояльцы Уотсон и Холмс выразили желание осмотреть местную достопримечательность – водопад Рейхенбах. Доктор Уотсон дал весьма цветистое описание этого места. «Поток, раздувшийся от таянья снегов, низвергается в страшную пропасть, из которой брызги подымаются вверх, словно дым от горящего дома. Сама пропасть находится между черными, как уголь, скалами. Образуется узкий колодезь, и вода кипит там на неизмеримой глубине, и с силой выбрасывается вновь на зубчатые края горы. Кружится голова от несмолкаемого грохота и движения зеленой воды, непрерывно извергающейся в пропасть, а также и от густой завесы брызг, вечно волнующейся и поднимающейся кверху. Мы стояли у края, заглядывая в сверкающую воду, разбивающуюся далеко внизу о черные скалы, и прислушиваясь к диким звукам, вылетающим из бездны вместе с брызгами».
Известно, что доктор Уотсон далее сообщил о том, что получил в горах срочное послание. Интересны обстоятельства его получения: «Тропинка идет полукругом около водопада, и открывается полная картина его, но она сразу обрывается, и путешественнику приходится возвращаться по тому же пути, по которому он пришел. Мы уже были близки к цели, как увидели молодого швейцарца, бегущего к нам навстречу с письмом. На конверте был адрес нашего отеля, от хозяина на мое имя».
Так откуда взялся этот молодой швейцарец? Из водопада? Как мог человек, несущий записку человеку, идущему из гостиницы к водопаду, нести записку из той же гостиницы ему навстречу?
Но вот еще интересные факты. «Он [Штейлер-старший] писал, что через несколько минут после того, как мы ушли, в отель приехала какая-то англичанка в последней стадии туберкулеза. Она провела зиму в Давосе, а теперь ехала к своим друзьям в Люцерн, но у нее пошла кровь горлом. Она умирает, и для нее было бы большим утешением видеть около себя доктора англичанина, и если я могу вернуться и т. д. Добряк Штейлер прибавлял в конце, что счел бы мое согласие за большое одолжение, так как дама решительно отказалась принять местного доктора, и он вполне сознает, что на нем лежит большая ответственность. Как отказать в просьбе соотечественнице, умирающей на чужбине!» Ну разумеется. А возле гостиницы обнаруживается вот что:
- Вы не писали записки? -- спросил я, вынимая письмо из кармана. - В отеле нет больной англичанки?
- И не бывало, - ответил он. - Но на конверте адрес отеля! А! вероятно, записку написал высокий англичанин, приехавший после того, как вы ушли.
Известно, что впоследствии мистер Холмс исчезает. И не просто исчезает – он в процессе борьбы упал в поток Рейхенбаха. Упал не один – а со своим якобы заклятым врагом профессором Мориарти. И – вот ведь любопытно! – после этого падения никто и нигде не обнаружил ни тел, ни одежды. Не в геенну же огненную провалились два трупа?
«Осмотр экспертов подтвердил, что борьба кончилась так, как она должна была кончиться, то есть оба противника упали в пропасть, охватив друг друга. Всякая попытка найти тела была признана совершенно безнадежной, и там, на дне страшного пенящегося водоворота нашли вечный покой тела -- опаснейшего из преступников нашего времени и искуснейшего из борцов за закон. Молодой швейцарец исчез; конечно, он был одним из многочисленных агентов, состоявших в распоряжении Мориарти», - говорится в т.н. «Отчете Уотсона», или же в его рассказе, уже здесь упомянутом. Доктор Уотсон! Не слишком ли много людей исчезает в этом опаснейшем месте? Англичанка, больная туберкулезом. Высокий англичанин, пишущий записку, профессор Мориарти, о котором даже не слышали в Скотланд-Ярде, мистер Холмс – да еще и молодой посыльный! В этом водопаде у вас уже как минимум пять трупов! И никаких следов после осмотра «экспертами». А может, «Экспертам» стоило поискать тела в другом месте, и не пять, а только одно – мистера Холмса?
На месте преступления доктор Уотсон якобы обнаруживает предсмертную записку, своеобразное завещание мистера Холмса.
«Однако мне все-таки удалось получить последний привет от моего друга и товарища. Я уже говорил, что его альпийская палка осталась прислоненной к скале, которая выступала над тропинкой. На вершине скалы я заметил что-то блестящее и, подняв руку, достал серебряный портсигар, который он всегда носил с собой. Когда я поднял его, на землю слетел маленький клочок бумаги, лежавший под ним. Развернув бумагу, я увидел три странички, вырванные из записной книжки Холмса и адресованные мне. Как на характерную особенность моего друга, могу указать, что выражения были так же точны, а почерк так же тверд и разборчив, как будто записка была написана в его кабинете.
«Милый Уотсон, - писал Холмс, - пишу эти строки, благодаря любезности м-ра Мориарти, который ждет окончательного решения возникших между нами вопросов. Он рассказал вкратце, как он ускользнул от английской полиции и узнал о вашем местопребывании. Эти подробности только подтверждают мое мнение о его способностях. Я рад, что буду иметь возможность освободить общество от дальнейшего пребывания Мориарти в его среде, хотя боюсь, что заплачу за это ценой, которая опечалит моих друзей и в особенности вас, дорогой Уотсон. Но я уже говорил вам, что моя карьера достигла наивысшего предела и что для меня не могло быть иного конца. Для полноты признания скажу вам: я был убежден, что письмо из Мейрингена не что иное, как западня, и отпустил вас в уверенности, что произойдет нечто вроде случившегося теперь. Скажите следователю Пантерсону, что бумаги, нужные для уличения шайки, хранятся в ящике "М", в синем конверте с надписью "Мориарти". Перед отъездом из Англии я сделал все распоряжения насчет моего имущества и передал их моему брату Майкрофту. Прошу вас передать мой поклон миссис Уотсон и верить в искреннюю преданность Вашего Шерлока Холмса»
Ну как предусмотрительно и любезно со стороны мистера Холмса захватить с собой на прогулку в горы записную книжку, перо и чернильницу, с уверенностью, что смертельный враг даст ему непременно возможность оставить доктору Уотсону это послание! И написать его на колене или на камне так, что «почерк так же тверд и разборчив, как будто записка была написана в его кабинете». А не проще ли предположить, что записка и была заранее написана на трех страницах именно в кабинете? Зато какое алиби дает это послание самому доктору Уотсону!
Фамилия профессора тоже вызывает много вопросов. «Мориарти - это англицизированная версия ирландской фамилии Ó Muircheartaigh [oː ˈmççaɾˠtˠiː], которая исходит из графства Керри в Ирландии. Ó Muircheartaigh можно перевести как "навигатор" или "достойный моря", так как ирландское слово Muir означает море (родственное латинскому слову mare для "моря"), а ceardach означает опытный. Церковные чиновники и писцы писали имя так, как оно звучало, иногда несколько по-разному при жизни одного и того же человека. В Ирландии часто O' также используется перед именем, означающим "внук"», - сообщают нам справочники. Подозрительно то, что «Мори арти», в весьма, конечно, вольном переводе с латыни очень уж похоже на «искусство смерти», или «смертельное искусство». Так можно было зашифровать фамилию любого человека – или назвать его, если сам не знаешь его имени!
Место преступления вы знаете – даже хотя бы и со слов самого Уотсона. Мог ли он не заметить убийцу, стремящегося к своей жертве? Не мог! Они просто не могли не встретиться на узкой горной тропинке. Так может быть, никакого профессора и не было?
Не будем заходить слишком далеко. Не слишком наблюдательный доктор Уотсон вряд ли подходит на роль главаря преступного мира. Но выполнить «просьбу» такого главаря, к тому же вдали от Лондона, в швейцарской деревушке, где просто не было опытных детективов, способных провести толковое расследование - почтенный доктор с безупречной репутацией очень даже мог! Тут возникает вопрос – каков же мог быть мотив у этого загадочного преступления? Почему доктор Уотсон, не лишенный некоторой ловкости пера, проявившейся при написании рассказов о жизни его друга, мог пойти на такой чудовищный шаг?
Причина есть. Если мы рассмотрим биографию и творчество другого известного английского писателя-ирландца, и тоже доктора, она станет вполне ясна. И дело не в том, что писателю Артуру Игнейшесу Конан Дойлу мешал вольно творить созданный им же весьма успешный коммерчески персонаж. Есть еще и более простой, такой очевидный и вечный мотив, как… зависть!
Артур Конан Дойл – юноша, как и многие ирландцы, романтичный и эмоциональный, учится в иезуитском колледже. Куда его послали подальше от причуд и безумств (увы – самого клинического характера) отца-алкоголика. Еще в колледже самый нелюбимый предмет его – математика. Кстати, ему крепко доставалось от соучеников – братьев…Мориарти! Он получает медицинское образование, потому что комнату в их доме снимает доктор Брайан Ч. Уоллер – у которого водятся деньги. С такой профессией – не пропадешь! Но в эдинбургском Университете Артур Конан Дойл поглощен анатомией и фармакологией в гораздо меньшей степени, нежели Эдгаром По и Френсисом Бретом Гартом, и знакомится с Робертом Льюисом Стивенсоном…
Но вот диплом получен – и пора вынимать толстый кошелек и складывать в него огромные деньги? Не так все просто. Благополучие не прописано в клятве Гиппократа.
У врача в Англии Викторианской эпохи начало карьеры – отнюдь не радостное время. В провинции на одного врача приходится более двух тысяч человек – но платить за лечение они просто не в состоянии, поскольку бедны. Города отвратительно снабжаются водой, всюду царит чудовищная антисанитария, регулярно вспыхивают эпидемии тифа, желтухи, холеры и оспы. Власти проводят принудительную вакцинацию – но как к ней относятся невежественные бедняки, читатель знает – хотя бы по опыту недавней пандемии. В состав красок, обоев, тканей входят свинец и мышьяк. Отравления – дело чуть ли не ежедневное.
При этом профессия врача – не самая почтенная. Вроде он и джентльмен. Но… не до конца. Титул, деньги или должность куда как важнее приписки к фамилии m.d. И потому он робко стучится в двери богатых особняков, а во всех остальных домах его то чуть не хлопают по плечу, то смотрят как на благодетеля – но денег не платят.
Отметим и еще один очень существенный факт. В те годы медицинское образование было куда как проще. Нет, анатомию, конечно, назубок, химию, латынь, физиологию, фармакологию. Но вовсе не столько, сколько в наше время.
А теперь?! Гистология, медицинская биология, микробиология, анестезиология, аллергология, эндокринология, радиационная медицина… Большей части современных дисциплин просто не существовало, а если сравнить хотя бы химию того времени с современной, то это как сравнивать скверно исписанную тетрадку (всю в кляксах, в косую линеечку, толщиной в 12 листов) с докторской, простите за невольный каламбур, диссертацией. Да спросите сами у родителей – как недавно инфаркт или рак означали приговор. А теперь – лечат! И это за последние лет сорок-пятьдесят, а в прошлом веке? Когда и тиф, и туберкулез, и делирий считались «горячками» - тифозной, тюремной, белой – и лечились примерно одинаково… Когда набор лекарств был не слишком велик и разнообразен. Когда хирургия едва научилась стерилизовать инструменты и хоть как-то обезболивать пациента, молясь, чтобы он не помер еще от эфирного наркоза. Тогдашний терапевт, по сравнению с нынешним, мог разве что облегчить страдания пациента в тяжких случаях. Вот что пишет о докторах Викторианской эпохи Мэри Энн Эванс – хотя вы знаете ее как мужчину по имени Джордж Элиот, вспомним ее (его) роман «Мидлмарч»: «Да при нынешних медицинских правилах и образовании приходится удовлетворяться и тем, что хотя бы иногда встречаешь приличного практикующего врача. Ну а все высшие вопросы, определяющие подход к диагнозу, например, общее истолкование медицинских данных, - они требуют научной культуры, о которой обычный практикующий врач знает не больше, чем первый встречный».
Один летний сезон доктор Дойл провел с пользой: он был судовым врачом на китобое «Хоуп» в арктических водах. «Я взошёл на борт этого корабля большим неуклюжим юношей, а сошёл по трапу сильным взрослым мужчиной». И еще заработал 50 фунтов. Но оставаться судовым врачом навеки ему не захотелось. А 50 фунтов – это очень немного.
1880-е годы он проводит как практикующий врач. Вот тут вам стоит понять, что же такое в то время «врачебная практика» и как можно «купить практику». Что вы об этом думаете? Обратиться в какой-нибудь британский горздравотдел и взять в медицинскую аренду квартал-другой? Заплатить бандитам, чтобы они гоняли с твоей территории других докторов? Получить после оплаты в личное пользование участок в городской поликлинике?
Нет. Медицинская практика – это действительно определенное количество пациентов. Но далеко не всегда они живут поблизости от врача или даже поблизости друг от друга. В материальном выражении «практика» – это некоторое количество историй болезни живых пациентов. Дорогая практика – это много папок, содержащих медицинские карты солидных обеспеченных людей, постоянно нуждающихся в определенной помощи, с большими семьями, и страдающих примерно одним видом заболеваний. А если все они еще и живут где-нибудь на Уайт-холл террас – такую практику позволит себе только очень состоятельный доктор. Чья-то практика – это шкаф или два. А чья-то уместится в тощем портфельчике.
Но вот в городе появляется новый доктор. И денег на покупку такого шкафа или даже портфельчика у него нет. Что он может сделать? Дать в газету объявление – и ждать. А ждать можно очень долго. И волей-неволей доктор начинает заниматься чем-то еще. Разводить гладиолусы, писать маслом, вырезать фигурки из дерева или кости, играть в шахматы на деньги. Доктор Дойл начал писать рассказы.
Однако вернемся к доктору Джону Хэмишу Уотсону. Он прибыл из Индии с военной службы, был ранен, денег и практики нет, жилье кусается. И вот счастливый случай в лице коллеги и приятеля доктора Стэнфорда сводит его с мистером Шерлоком Холмсом – очень странным человеком. Со временем он даже составляет такую табличку:
ШЕРЛОК ХОЛМС - ЕГО ВОЗМОЖНОСТИ
1. Знания в области литературы - никаких.
2. --//-- --//-- философии - никаких.
3. --//-- --//-- астрономии - никаких.
4. --//-- --//-- политики - слабые.
5. --//-- --//-- ботаники - неравномерные. Знает свойства белладонны, опиума и ядов вообще. Не имеет понятия о садоводстве.
6. --//-- --//-- геологии - практические, но ограниченные. С первого взгляда определяет образцы различных почв. После прогулок показывает мне брызги грязи на брюках и по их цвету и консистенции определяет, из какой она части Лондона.
7. --//-- --//-- химии - глубокие.
8. --//-- --//-- анатомии - точные, но бессистемные.
9. --//-- --//-- уголовной хроники - огромные. Знает, кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в девятнадцатом веке.
10. Хорошо играет на скрипке.
11. Отлично фехтует на шпагах и эспадронах, прекрасный боксер.
12. Основательные практические знания английских законов.
Чудак, над которым можно посмеяться! Но однажды доктор Уотсон узнает о профессии своего соседа:
«Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков, и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик, они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и, хорошо зная историю криминалистики, я почти всегда могу указать им, где ошибка. … Чаще всего их посылают ко мне частные агентства. Я выслушиваю их истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман гонорар».
Некоторое время доктор Уотсон не без удовольствия наблюдает, как его друг раскрывает мрачные преступления, легко справляется с головоломными загадками. Несмотря на объявления в газетах, больные к Уотсону не ходят, и, чтобы поправить свои финансы, он начинает писать рассказы о Холмсе – что приносит ему скромные деньги, а сыщику – дополнительную рекламу! И вскоре он оказывается в самой страшной зависимости от своего соседа – не финансовой, а полной! Есть Холмс – все в порядке. Нет Холмса – и снова нищета и бессмысленное ожидание пациентов. И приходится каждый день выслушивать издевки, вечное «элементарно, Уотсон!», играть роль ассистента, который нужен только для того, чтобы Холмсу не было скучно и было перед кем выказывать свое превосходство! Терпеть его игру на скрипке по ночам, его наркоманские заскоки, а Холмс тем временем получает благодаря ему, Уотсону - международную известность! К нему обращаются Франсуа Виллар, который пишет Холмсу как ученик учителю, король Богемии, другие знатные и богатые клиенты. Холмс богатеет, а Уотсон так и бегает при нем - то ли в качестве секретаря и биографа, то ли вроде шута. И Холмсу ничего не надобно, кроме работы и наркотиков, – а Уотсон мечтал бы жениться, стать врачом с хорошими средствами, зажить уютной жизнью. Вместо этого он вынужден выслушивать блестящие догадки и бестактные слова Холмса о часах своего брата. И все время Холмс твердит: «Вы поражены, потому что не видите хода моих мыслей, а мелкие факты для вас не существуют», «элементарно, Уотсон!»
Но когда Уотсон в ходе расследования дела «Знак четырех» знакомится с мисс Морстен и делает ей предложение, Холмс не поздравляет своего помощника, а разражается вот какой тирадой:
«Должен сказать, что мисс Морстен - очаровательная девушка и могла бы быть настоящим помощником в наших делах. У нее, бесспорно, есть для этого данные. Вы обратили внимание, что она в первый же день привезла нам из всех бумаг отца не что иное, как план Агрской крепости. Но любовь - вещь эмоциональная, и, будучи таковой, она противоположна чистому и холодному разуму. А разум я, как известно, ставлю превыше всего. Что касается меня, то я никогда не женюсь, чтобы не потерять ясности рассудка».
То есть Холмс намекает, что мисс Морстен могла бы тоже работать на него! Вся жизнь Уотсона – профессиональная, литературная, личная и вот теперь семейная окажутся на службе у Холмса-поработителя!
И обратите внимание на странное исчезновение сокровищ Агры! Следствие вынуждено поверить на слово Джонатану Смоллу, который якобы выбрасывает их в Темзу, однако не можем ли мы допустить, что, оказавшись в руках правосудия, Смолл вполне мог предложить некоему лицу сохранить половину сокровищ до того момента, когда он будет отпущен с каторги, к тому же деньги могли бы существенно облегчить его существование в неволе! К кому бы он мог обратиться? К Лестрейду? Исключено. К Холмсу? Тем более. А вот обозленный на своего друга-хозяина доктор вполне мог бы перед женитьбой «слегка» нарушить закон.
Как догадался об этом Холмс и когда – трудно сказать. Возможно, ему попалась на глаза какая-нибудь вещь из спрятанных в сундуке драгоценностей – ее могла надеть та же миссис Уотсон. А может быть, доктор проговорился или упустил из виду какую-то ничтожную мелочь, трактовать которые Холмс был великий мастер. Здесь мы вступаем в сферу предположений: Холмс как источник пусть и мелкого дохода был нужен Уотсону, затем необходимость отпала, и Уотсон зажил отдельно. Но однажды доктор почувствовал исходящую от великого детектива опасность, уговорил его поехать в Швейцарию и расправился с ним.
Кстати, а не те же ли причины заставили Артура Игнейшеса Конан Дойла расправиться со своим героем? Зависть, ревность, зависимость… Кстати, зависть – это и есть зависимость, только без пяти букв. Без пяти знаков. Интересно, а кто же появился потом под видом Холмса на Бейкер-стрит? После фальшивой продажи Уотсоном своей небогатой практики за весьма неплохие деньги? Не доктор ли Дойл?
Впрочем, уважая ваши дедуктивные способности, предоставлю и вам возможность продолжить расследование!