Текст: ГодЛитературы.РФ
Автор этой книги вырос в среде ереванской творческой интеллигенции: его дедушка, в честь которого назвали Марка, более 14 лет был главным архитектором города. В их доме часто бывали армянские архитекторы, актеры, музыканты, художники. Все эти встречи повлияли на Марка и его восприятие и понимание города, что и отразилось в книге. Она открывает другой - не парадный и не туристский Ереван.
Личный рассказ сопровождают фотографии из личного архива автора и его друзей, старинные гравюры и работы армянских художников, картины из национальных музеев и частных галерей.
Марк Григорян: «Прошло всего около двух недель после того, как в 2003 году я был вынужден уехать из Армении и оказался в столице Великобритании. Мои сослуживцы из Института по освещению войны и мира, где я тогда работал, подарили книгу, которая, по их мнению, могла помочь мне лучше почувствовать Лондон, его историю и настоящее, традиции, которыми живут его улицы и районы… Я учился понимать город, читая ее, и узнавал столицу Британии, бродя по улицам и площадям. Книга, как вы уже догадались, называлась «Лондон. Биография», а написал ее Питер Акройд. Разумеется, мне бы очень хотелось, чтобы, оказавшись в Ереване, туристы, эмигранты и репатрианты тоже ходили по городу с моей книгой».
Фрагмент книги предоставлен издательством.
«Ереван. Биография города» Марк Григорян
- Издательство СЛОВО/SLOVO, 2022
Глава 43. Музей Матенадаран
Матенадаран
Первого октября 1939 года нарком просвещения Армении Балабек Мартиросян подписал поручение, адресованное архитектору Марку Григоряну, которым предписывал начать проектирование здания «Госпубличной библиотеки и центрального музея древних рукописей Арм. ССР (Матенадарана)». Документ появился в связи с тем, что несколькими неделями ранее из Эчмиадзина в Ереван перевезли несколько тысяч средневековых рукописей, составлявших ядро национализированной в 1920 году библиотеки католикосата — одной из древнейших библиотек мира, основанной в V веке, видимо, вскоре после изобретения армянского алфавита.
Книги разместили в Государственной публичной библиотеке, которая не предназначалась для древних манускриптов, нуждавшихся в особых условиях хранения. А многие рукописи были действительно бесценными. Некоторые несли в себе важнейшую информацию о более чем тысячелетнем периоде истории не только Армении, но и всего христианского мира. Особенную ценность представляли расписанные вручную миниатюры высочайшего художественного уровня.
Для того чтобы обеспечить сохранность книгам и документам, нужно было как можно скорее начать проектирование. Но задачу архитектора осложняло то, что в современной Армении отсутствовала традиция строительства зданий, предназначенных для хранения редчайших книг, имеющих огромную историческую ценность. Для того чтобы установить такую преемственность, зодчему следовало досконально изучить условия хранения манускриптов и инкунабул, а затем приступить к освоению техники проектирования и строительства библиотек, где книги могли бы храниться на протяжении десятилетий, а то и веков.
Проконсультировавшись с академиком Иосифом Орбели, который тогда был директором Эрмитажа и председателем президиума АрмФАН (Армянского филиала Академии наук СССР), Марк Григорян отправился в командировку в Ленинград, где ему предстояла работа в библиотеке Академии наук СССР и консультации со специалистами в области длительного сохранения архивных документов и рукописей. В частности, он встретился с лучшим советским специалистом в данной области, профессором Николаем Тихоновым.
Осенью 1939 года Ленинград был похож на прифронтовой город. Предвоенное напряжение чувствовалось буквально во всем — улицы наводнили люди в форме, а дома уже прятали ночами за светомаскировкой. И в таких условиях Григорян и Тихонов обсуждали разные способы реставрации документов, восстановление надписей на папирусах, микрофотографирование ценных книг…
Война с Финляндией началась 30 ноября 1939 года, но Григорян к тому времени уже вернулся в Ереван, где попытался начать проектирование здания Матенадарана. Но работа не продвигалась. С одной стороны, архитектор никак не мог «поймать» правильную идею, а с другой — в июне 1941 года началась Великая Отечественная война, и у главного архитектора Еревана (а Григорян занимал этот пост) возникло множество иных задач, требовавших незамедлительного решения.
Прошли два первых года войны, и в ноябре 1943 года несколько видных ученых основали Академию наук Армении, сменившую Армянский филиал союзной Академии. Это был очень важный шаг, сделанный в самый разгар войны, когда нацистские войска еще находились на территории СССР.
Вспомним: лишь в начале 1943 года наши войска прорвали блокадное кольцо, окружавшее Ленинград почти три года (профессор Тихонов, с которым Григорян обсуждал вопросы сохранения манускриптов, скончался в окруженном городе). В феврале полным разгромом нацистов закончилась Сталинградская битва. Летом прошла битва на Курской дуге, а сражение за Днепр еще продолжалось. К ноябрю уже стало понятно, что советские войска окончательно переломили ход боев и полное освобождение страны не за горами.
Предстояло думать о будущем. И, несмотря на продолжавшуюся войну, Иосиф Орбели настойчиво потребовал от Марка Григоряна возобновить работу по проектированию Матенадарана.
«В самом начале [работы] твердо установилось, что, проектируя здание, нужно современные достижения в области техники хранения рукописей сочетать с использованием форм древней архитектуры Армении», — писал Григорян в статье «О постройке здания Матенадарана».
Передовые методы работы с манускриптами Григорян уже освоил в Ленинграде. А вот то, как можно использовать формы древней архитектуры, еще предстояло исследовать. И тогда он снова поехал в командировку. В этот раз — на север Армении, к монастырям Агарцин, Санаин и Ахпат. Вернувшись, отправился в другую сторону — на восток, к Нораванку и Татеву. В 1944 году эти поездки отнимали по несколько суток, хотя сейчас можно за один день побывать на севере, вернуться в Ереван, а на следующий день съездить в Татевский монастырь.
Воспользовавшись служебной поездкой, архитектор по дороге посетил около десяти церквей и монастырей. В центре его внимания находилась архитектура монастырских книгохранилищ — древних матенадаранов, а также церковных притворов — гавитов, являющихся сооружениями полуцерковными-полусветскими.
Идея будущего Матенадарана постепенно обрастала конкретными образами. Но для окончательного ее оформления нужно было подумать о фасаде здания. И тут Григорян обратился к архиву своего бывшего соседа — известного исследователя архитектуры Тороса Тораманяна.
«В 1944 году по просьбе архитектора Марка Григоряна я отнесла к нему домой чертежи гавита анийской церкви [Святых] Апостолов [Аракелоц. — Прим. авт.], которые он собирался использовать при создании проекта Матенадарана», — писала в своих воспоминаниях дочь Тораманяна Нвард.
И действительно, чертежи, выполненные Тораманяном, помогли Григоряну найти образ фасада. Вот что писал он о нем в пояснительной записке: «…в первую очередь ставилась задача найти такое решение фасада, которое бы дало зданию Матенадарана новое самостоятельное выражение. Поэтому весьма важно было создать такую архитектуру, которая заключала бы в себе вместе с прогрессивными чертами глубокое отражение исторического прошлого армянской архитектуры».
И это удалось. Строгий фасад здания с напоминающими о средневековых храмах треугольными нишами и декорированным порталом стал визитной карточкой не только самого здания, но в большой степени всего Еревана, одним из символов многовековой культуры Армении. Таким образом, все элементы «мозаики» встали на свои места: из Ленинграда архитектор привез информацию о хранении рукописей, из поездок по памятникам Армении — знания о разных типах средневековых построек, а архив Тораманяна дал автору Матенадарана идею оформления фасада.
Остальное было, как говорится, делом техники. И в ноябре 1944 года Марк Григорян представил общественности проект будущего института и музея древних рукописей. И… был раскритикован. Казалось, что коллег не устраивало все: и композиция здания, и решение автора выстроить его с использованием мотивов средневекового зодчества, и место расположения…
Но автор настоял на своем. История показала, что он был прав.
Критика продолжилась. Здание Матенадарана еще не достроили, когда во время одного из собраний Союза архитекторов некий архитектор в своем выступлении, по жанру похожем на донос, договорился до того, что обвинил Григоряна в космополитизме и одновременно в национализме. Прошло еще несколько лет, и ЦК компартии Армении объявил автору строгий выговор «за допущение излишеств в архитектуре и проектировании». Сам Григорян был уверен, что в действительности его наказали за национализм — и втайне гордился этим.
Здание Матенадарана стало настоящим синтезом искусств. У его фасада на двух уровнях стоят семь скульптур. В Ереване ранее уже предпринималось несколько попыток украшения построек статуями — аллегориями культуры и искусства республики. Двумя наиболее яркими примерами могут служить опера и Дом печати, но по разным причинам это так и не было сделано. На одном уровне со входом в Матенадаран можно увидеть памятники шести средневековым деятелям, символизирующим разные сферы науки и искусства.
Это историк Мовсес Хоренаци (скульптор Е. Варданян), правовед и писатель Мхитар Гош (Г. Чубарян), поэт Фрик (С. Назарян), математик и космолог Анания Ширакаци (Г. Бадалян), богослов и философ Григор Татеваци (А. Григорян), художник-миниатюрист Торос Рослин (А. Шагинян).
На нижнем ярусе при подходе к зданию воздвигнута символическая группа, изображающая автора армянского алфавита Месропа Маштоца и его ученика и биографа Корюна (скульптор Г. Чубарян). Рядом с Маштоцем — стела, на которой выбиты буквы армянского алфавита, а на стене — цитата из ветхозаветной «Книги Притчей Соломоновых»: «Познать мудрость и наставление, понять изречения разума» (Притчи 1:2). Это самая первая фраза, написанная армянскими буквами.
Предполагалось, что на этом месте встанет другая группа фигур, созданных скульптором Ара Саркисяном: Месроп Маштоц и «заказчик» армянского алфавита Католикос Саак Партев держат большую книгу. Изваяния уже были практически готовы, когда власти запретили их установку, неофициально аргументируя запрет тем, что в Советской Армении неприемлем «памятник» церковнику — Католикосу. Логику коммунистического руководства не всегда можно понять, так как Маштоц был архиепископом, да еще и святым — однако изображающая его скульптура все-таки была поставлена.
Продолжая тему синтеза искусств, упомяну и находящуюся в фойе мозаику «Вардананк» и украшающий лестницу триптих, на котором символически представлены три периода расцвета армянской культуры: древний, эллинистический и средневековый. Оба произведения созданы художником-монументалистом Ваном Хачатуром.
В 2012 году прошла крупная реконструкция здания. Бывшие читальные залы, кабинеты директора, заместителя и ученого секретаря были переоборудованы в выставочные залы.
Паркетные полы заменили на каменные, тем самым основательно подпортив акустику помещений, а резные деревянные двери, специально созданные для Матенадарана прекрасным мастером-краснодеревщиком Оганесом Нагашяном, заменили на обычные. Но массивные «врата» портала, ведущие в фойе, остались. А на их ручке по-прежнему читается надпись из переплетенных армянских букв «М» и «Г» — монограммы автора здания — Марка Григоряна.
Дед любил ходить в Матенадаран. Когда он, прихрамывая, появлялся на пороге, ему навстречу обязательно выходил директор Левон Хачикян. Торжественно поприветствовав друга-архитектора, он показывал ему новинки, а потом они пили чай в директорском кабинете. И последние фотографии Григоряна были сделаны там, в Матенадаране, здании, которое является вершиной его творчества, шедевром, не имеющим себе равных в армянской архитектуре.
Думаю, эту главу биографии Еревана можно завершить цитатой из книги «Уроки Армении» русского писателя Андрея Битова: «Матенадаран безупречно отвечает своему назначению практически и технически, он еще и воздвигнут как памятник многовековой и великой культуре».