Текст: Сергей Сызганцев
Карт-бланш
Чтобы поставить «Кысь» на сцене, нужно быть либо безумцем, либо гением. А может, одновременно и тем и другим. Дело не только в том, что сам материал сложный для инсценировки. Попытки уговорить Татьяну Толстую на постановку своего единственного романа обычно заканчиваются провалом. Один раз, правда, повезло: в 2011 году учебный театр «На Моховой» в Санкт-Петербурге поставил-таки «Кысь». И даже Татьяна Никитична осталась, вроде как, довольна. Но на этом везение закончилось...
И вот художественный руководитель театра юного зрителя «Дилижанс» в Тольятти Виктор Мартынов каким-то чудом смог уговорить Толстую на новую постановку, правда, после этого она не захотела участвовать в инсценировке, читать и утверждать текст. Может, оно и к лучшему – театр получил карт-бланш. Но «Дилижансу» экспериментировать не привыкать, поиск новых форм и смыслов – его визитная карточка.
Интересно ещё и то, что Мартынов задумывал поставить «антиутопию в действиях» ещё в прошлом году, когда она еще не ощущалась настолько актуальной. Толстая писала «Кысь» на протяжении 14 лет, с 1986 по 2000 год, а поводом послужил взрыв на Чернобыльской АЭС. За 20 лет роман уже стал современной классикой, но сейчас, конечно, заиграл новыми красками. Так что свой XXXI сезон «Дилижанс» встретил громко, ярко и смело.
О дивный новый…
Однажды люди так заигрались с оружием, что потеряли всё, чего добились. Ядерный взрыв уничтожил города, а из многоэтажек все вновь переселились в деревянные избы и пересели в телеги. На месте Москвы образовался городок Фёдор-Кузмичск. Тех, кто жили ещё до Взрыва, зовут Прежними, жить они могут по двести лет и даже не стареть. Те, кто родились уже после Взрыва, имеют разные Последствия: то петушиные гребешки по всему телу, то полтуловища в ушах, то щупальца вместо рук… Есть ещё Перерожденцы – то ли звери, то ли люди. А в лесах бродит неведомая Кысь, которая только и ждёт, чтобы подцепить жилочку на шее да и выдернуть…
Показать мир после ядерного взрыва без стереотипных разрушенных домов, ржавых железяк и мутирующих животных на первый взгляд довольно сложно. Однако художник-постановщик Елена Золотарёва из Санкт-Петербурга справилась минимальными средствами: бóльшую часть сцены занимает стена то ли из использованных мешков кофе, то ли из помятых рекламных плакатов. Справа высится металлическая изломанная конструкция с разбитыми стёклами, похоже, какая-то рухнувшая башня. А по краям сцены разбросаны автомобильные покрышки – слабые отголоски уничтоженной цивилизации.
Однако и в этих, кажется, нехитрых декорациях нашлись свои секреты. Некоторые фрагменты стены либо сами отъезжали, либо их, словно штору, отдёргивали актёры. Так пространство немного расширялось, открывались и оживали новые уголки: вот комнатушка, где ворочается во сне Бенедикт (Максим Никлус), а вот изба с трудящимися писцами на крутящихся креслах; трапезная, где знатные Кудеяровы с нездоровым аппетитом уминают пирожки; оконце, из которого с леденцом на палочке выглядывает «наибольший мурза» Фёдор Кузьмич и объявляет новый указ… А в «рухнувшей башне» что только не происходило: то Кысь станцует, то повиснут старопечатные книги, то встретит там жаркий финал главный истопник Никита Иванович…
Можно сказать, что действие «Кыси» разворачивается в какой-то большой палатке с несколькими обитателями, которые делятся своими историями. Постановка даже начинается в формате «рассказов у костра»: на краю сцены сидит ещё маленький Бенедикт с Васюком Ушастым и Ксенией Сиротой, и все они, перебивая друг друга, рассказывают, как докатились до жизни такой.
Граждане и мутанты
Создателям спектакля удалось не только детально показать мир после катастрофы, но и наделить каждого персонажа уникальными чертами. Понять, к какому мутирующему типу принадлежит тот или иной герой, можно с первого взгляда – по одежде.
Прежние одеты просто и невзрачно: мать Бенедикта (Екатерина Федощук) облачена в синее платье и светлую накидку, а Никита Иванович (Константин Федосеев) в тёмные штаны и свитер. Гораздо интереснее и выразительнее выглядят люди с Последствиями. Так у Васюка Ушастого (Александр Палькин), как можно догадаться, полтела покрывают уши разного размера, у Ксении Сироты (Ксения Ворожейкина) треугольная голова и руки-щупальца, а у Варвары Лукиничны (Екатерина Зубарева) вместо волос – петушиные гребешки. Особенно выделяется семья Кудеяровых: чтобы подчеркнуть их высокий социальный статус, авторы спектакля облачили их в тряпичные плащи и накидки с цветными узорами, а на головы надели конусообразные конструкции – получился микс циркового образа и русского народного костюма. А Фёдор Кузьмич (Павел Зотов) словно сошёл со страниц книги – маленький человечек с вытянутой головой в широкой шинели и с тросточкой, глупо улыбаясь, машет со сцены.
Помимо человекообразных существ, в спектакль из книги перенеслись и трансцендентные персонажи. Например, непонятные Перерожденцы так и не определились, кто они – люди или звери. Поэтому в спектакле Тетеря (Пётр Зубарев) и Потап (Александр Кудрявкин) то ползают на четвереньках в балахонах с пылесосными трубками на спине, то принимают вполне узнаваемый образ пьяниц, играющих в карты. Сюда же можно отнести образы холопов Фёдора Кузьмича – жутковатые бугаи с головой коня или улыбающиеся тряпичные пришельцы.
Нельзя обойти стороной и саму Кысь в прекрасном исполнении Ирины Храмковой. Если в романе она ни разу не появляется, так и остаётся в тревожных снах Бенедикта, то в спектакле Кысь – отдельный персонаж. В начале она – деревенская страшилка, самый большой страх Бенедикта и неясный силуэт в окне, вкрадчиво нашёптывающий на ухо всякое нехорошее. В конце же Кысь предстаёт нам во всей красе, и становится понятно, что она – отражение всего самого тёмного и страшного, что есть в человеческой душе. Поэтому, когда Бенедикт, отчаявшись найти заветную книгу бытия, в которойй указано, как надо жить, избивает Тетерю, Кысь пускается в неистовый пляс, мерцая во тьме тревожными огоньками-гирляндами… И образ её соответствующий: тёмный костюм с шипами на плечах, голыми рёбрами и двумя ликами: впереди кошачья морда, а на затылке – сморщенное то ли от злости, то ли от отвращения человеческое лицо.
По словам художника Елены Золотарёвой, при создании костюмов она использовала технологии из киноиндустрии, а из материалов выбрала силикон и латекс. Для костюмов и декораций она подбирала натуральные ткани, дальше дело шло за обработкой, окрашиванием и декорированием. Так что спектакль «Кысь» удивляет и ужасает с первого взгляда, но вот только удерживает ли он внимание – вопрос другой.
«Понимай, как знаешь»
При всем своём художественном совершенстве и искромётной игре актёров, спектакль в почти четыре часа и с двумя антрактами смотреть все-таки тяжело. Где-то он затянут, где-то случаются брак по звуку и чрезмерное использование дым-машины. Шутки ниже пояса (которым, впрочем, нашлось место и в романе) поначалу кажутся остроумными, но ближе к концу уже утомляют. А некоторые метаморфозы, которые происходят с героями – например, всё более откровеннее наряды Оленьки, – заставляют тех, кто не читал книгу, задаваться вопросом, что здесь происходит.
Спектакль, как и книга, получился очень неоднородным: он не ограничивается антиутопией и заходит на территории других жанров. В первом действии перед нами разворачивается что-то вроде социальной драмы с вечным конфликтом поколений. Никита Иванович, как один из Прежних, тоскует о былом, мечтает воздвигнуть памятник Пушкину и сокрушается по поводу непутёвого Бенедикта, который, в свою очередь, заглядывается на Оленьку (Яна Еприкян) и мечтает о женитьбе. Во втором действии разыгрывается уже семейная сатира. Бенедикт всё-таки женился на Оленьке и постигает радости и горести совместной жизни. Наконец, третье действие схоже с психологическим триллером. Поиски книги бытия погружают Бенедикта в паранойю, а злобная, но грациозная Кысь всё больше проникает в его сознание.
А в момент кульминации чувствуешь некоторую растерянность: ощущаешь себя Бенедиктом, который сидит один-одинёшенек, задаётся вопросами, а ему только и отвечают: «Понимай, как знаешь». В итоге спектакль «Кысь» можно сравнить с той же стеной из рекламных плакатов. Если смотреть издалека, то всё кажется цельным и понятным. Но стоит только приблизиться – и видишь, что какие-то листы отклеиваются, какие-то, наоборот, не отдерёшь, какие-то уже пожелтели, а какие-то только что из печати…
Разрозненность слышна даже на уровне музыки. Худрук Виктор Мартынов рискнул взять на себя обязанности не только режиссёра, но и композитора. Вся музыка спектакля была сгенерирована технологией сэмплирования: Мартынов отобрал несколько песен, которые, по его мнению, отражают нашу цивилизацию, а потом нарезал их на мелкие кусочки, перемешал, выставил тон и собрал своеобразную мозаику. Так что во время спектакля можно было услышать отголоски тем «Гостьи из будущего» и «Ну, погоди!», «Владимирский централ», Земфиру...
Высказывание
«Дилижанс» с уважением отнесся к первоисточнику: герои буквально цитируют роман. Так что, Татьяна Никитична, за своего можете быть спокойны: не обижают. И хотя спектакль получился во многом неоднозначным, в нём видны новаторство и смелость. И дело не только в том, что принципиальный автор первоисточника разрешил поставить его на сцене. И даже не в превосходной работе режиссёра, художника и актёров. Спектакль «Кысь» в первую очередь высказывание, совершить которое сегодня осмелится далеко не каждый. Но искусство необходимо нам в том числе и для этого.