Текст: ГодЛитературы.РФ

О Люсьене Бонапарте известно, что он сыграл решающую роль в перевороте, приведшем к власти его брата, Наполеона, ставшего самым могущественным человеком в Европе своего времени. Однако об истории жизни Люсьена и самоотверженной любви к женщине, союз с которой на протяжении многих лет не давал покоя Наполеону, мы знаем мало. Люсьен Бонапарт был о прекрасным оратором, искусным дипломатом и знатоком искусства, который наперекор брату отказался от блестящей политической карьеры ради женщины, ставшей главной любовью его жизни. Книга написана в соавторстве с Нóгой Арихой, историком, доктором философии, автором многочисленных работ и книг и, по счастливому совпадению, женой Марчелло.

История любви и власти, рассказанная в этой книге, во многом основана на мемуарах Люсьена, найденных авторами-историками в архивах Парижа и семейных архивах итальянской ветви Бонапартов, потомки которых до сих пор живут в своем особняке под Перуджей. Именно там графиня Альбализа Фаина Ронкалли предоставила авторам запылившиеся папки с недостающими неопубликованными фрагментами, не вошедшими в изданную в XIX веке книгу воспоминаний Люьсена. Именно благодаря этим материалам, ранее никем не изученным, удалось сложить пазл всех перипетий судьбы Люьсена, его любовной истории и взаимоотношений с семьей и властью.

В начале марта 2023 года в издательстве СЛОВО/SLOVO впервые на русском языке выходит «Люсьен, мятежный брат Наполеона. Семья и власть» . Марчелло Симонетта – автор трилогии-бестселлера о семье Медичи, профессора истории и литературы эпохи Возрождения, часто пишет в соавторстве с Нóгой Арихой, историком, доктором философии и, по счастливому совпадению, женой Марчелло. Новая книга содержит малоизвестные факты из ранее неизданных мемуаров Люсьена и семейных архивов итальянской ветви Бонапартов и более 170 высококачественных иллюстраций, в том числе кисти художников наполеоновской эпохи и гравюр конца XVIII-XIX веков.

С разрешения издательства СЛОВО/SLOVO публикуем главу из книги.

«Люсьен, мятежный брат Наполеона. Семья и власть» Марчелло Симонетта, Нога Арихо

• Издательство СЛОВО/SLOVO, 2023

Изгнание

(1803–1804)

• Наполеон был великим первооткрывателем талантов, но желал, чтобы эти таланты
• подчинялись только ему; он же считал себя разумом, беспрерывно приводившим
• в движение массы. Муха, летевшая к своей быстротечной любви,
• не спросив у него позволения, была непокорной мухой.
• Александр Дюма,
• Шевалье де Сент-Эрмин

Итальянские каникулы

Люсьен и Александрина уехали в Италию в начале декабря 1803 года, препоручив детей гувернанткам. Они решили путешествовать инкогнито, как сделал три года тому назад Люсьен по дороге в Испанию, где он должен был заступить на место посла. Тогда он взял фамилию первой жены и представлялся генералом Буайе. Супругов сопровождали1 Арно, доктор Паруас и художники Гийон-Летьер и Шатийон. Когда они добрались до Италии, сохранять анонимность стало куда сложнее: в Турине, Милане, Болонье и Флоренции их компания была замечена и вызвала любопытство. Перед приездом в Рим они отправили вперед гонца, чтобы предупредить дядюшку Феша. Тот уже был послом при Святом Престоле (папой тогда был миролюбивый Пий VII), а несколько месяцев назад стал кардиналом.

Секретарем при нем служил Шатобриан, незадолго до прибытия четы Бонапартов спровоцировавший настоящий скандал: он сказал, что римлянам наверняка было удивительно видеть человека, оставившего рясу на время первой кампании Наполеона и явившегося в город в военной форме, который сейчас вернулся сюда в мантии кардинала, — бывший мародер Феш стал опорой Церкви. Эта острóта тут же разошлась по всем гостиным, а Наполеон так разозлился на дерзкого писателя — впрочем, его раздражали все литераторы без исключения, он считал их недостаточно почтительными, — что Шатобриану потребовалось заступничество Талейрана и Фонтана. В общем, супруги рассчитывали встретить в Риме теплый прием благодаря протекции дяди и дружбе с Шатобрианом. Французы в то время контролировали ситуацию в Вечном городе, ведь папа был бессилен перед своеволием и могуществом Наполеона.

Феш по-родственному встретил Люсьена с Александриной и даже предложил им остановиться у него в особняке, но те отклонили приглашение, желая чувствовать себя более свободными. Так же тепло супругов приняла Полина, ставшая княгиней Боргезе и тоже жившая в Риме. Она уже начала устраивать пышные вечера в своем дворце, а Канова готовился увековечить ее прославленную красоту. Скульптор изобразил Полину во всем великолепии ее наготы, как томную Венеру, чувственную, несмотря на холод мрамора. Так или иначе, путешественники не задержались в Риме надолго: так как папе нездоровилось и он не смог принять их, они решили ускорить отъезд в Неаполь. Пий VII передал им, что сожалеет и что с удовольствием встретится с ними на обратном пути.

Мария Каролина, королева Неаполя, была сестрой Марии-Антуанетты и ненавидела французов, о чем Люсьену поспешил сообщить посол Алькье, его предшественник в Мадриде. По этой причине супруги сочли за лучшее не появляться при дворе, к тому же этот космополитичный город предлагал множество других развлечений, например, знаменитые оперные спектакли в театре «Сан-Карло». Там, как и в «Комеди Франсез», все бинокли с любопытством устремились в сторону французских молодоженов. Сразу же по их приезде все члены франкоговорящей общины Неаполя стали наперебой приглашать Люсьена в гости, но тот решил ни с кем не встречаться.

Вместо этого они сАлександриной решили посетить самые известные и значимые достопримечательности: согромным интересом они осмотрели Помпеи и Геркуланум с их свежими археологическими находками, поднялись на холм Позиллипо, откуда любовались видом на залив, и даже доехали до Гротта дель Кане — Собачьей пещеры рядом с Поццуоли, известной остановкой для всех, кто ездил по маршрутам Гран-тура. Пара поднялась и на Везувий, из жерла которого еще курился дым, являя собой пугающую и в то же время завораживающую картину. Это была утомительная экскурсия, хоть они и ехали в паланкине, который по очереди тащили две бригады из четырех носильщиков. На вулкане им повстречался живший там отшельник, оказавшийся старым знакомым Гийон-Летьера: художник уже бывал на Везувии с подругой — художницей Элизабет Виже-Лебрен, правда, та избрала более захватывающий вид передвижения и поднималась на осле. Отшельник предложил им простой обед, за которым, однако, было подано и вино. Люсьен, не переносивший алкоголь, как обычно, не попробовал и капли, а вот Александрина, тоже обычно предпочитавшая воду, на сей раз из любопытства пригубила напиток (к легкому неудовольствию мужа) и нашла его «превосходным». Спускались они пешком, и особенно непросто пришлось Александрине: к тому времени она уже устала и чувствовала себя не очень хорошо после домашнего вина.

Супруги изо всех сил пытались забыть Париж, раздоры с Наполеоном и последствия, которые мог повлечь за собой его отказ признать их брак. Они остались в Неаполе еще на несколько дней, наслаждаясь его непревзойденными красотами и ожидая — напрасно — нового извержения вулкана. Затем они вернулись в Рим, где их со всеми почестями принял папа. Церковный церемониал заворожил Люсьена, как до этого Шатобриана. Особенно его впечатлило одеяние кардиналов, отороченное богатым кружевом, и древний и замысловатый ритуал службы.

Через несколько дней свекровь Полины, княгиня Боргезе и герцогиня Сальвиати, устроила пышный ужин, пригласив кардинала Сальвиати, других прелатов и представителей высшего римского общества. Так Люсьен и Александрина смогли войти в круг высокой папской аристократии. Они основательно осмотрели город, исследуя по историческим памятникам переход от языческой античности к христианству. В то время они жили словно в лимбе: с одной стороны, мечтая о новой жизни, для которой Рим подходил как нельзя лучше, а с другой — питая неугасавшую надежду на возвращение в Париж.

Полина поддерживала их желание обосноваться в городе. У Люсьена сложились хорошие отношения с ее мужем Камилло Боргезе, гордым аристократом, равнодушным к невероятной коллекции шедевров, с любовью собранной его предками. Их дружба казалась хорошим знаком для переезда Люсьена и Александрины в Рим, к тому же они обожали шестилетнего Дермида, сына Полины от Леклерка.

Ее супруг, напротив, не выказывал теплых чувств к ребенку, в отличие от Люсьена, который любил свою падчерицу Анну Жубертон как родную и назначил ей ренту с момента ее совершеннолетия или замужества. Полину и Александрину объединяла потеря первых мужей, отцов их детей, из-за желтой лихорадки.

Люсьен даже стал думать, что Дермид мог жениться на его средней дочери Кристине Египте. Однако несмотря на всю свою братскую любовь к Полине, он не мог не упрекать ее за то, что она временно закрыла для посетителей самые красивые части Виллы Боргезе, тем самым вызвав критику горожан, у которых ее свекровь пользовалась куда большей популярностью.

Путешествие по Апеннинскому полуострову не могло быть полным без Венеции, но первое впечатление от города не оправдало их ожиданий. Первая же гондола, что они увидели, показалась им похожей на гроб, а сам город выглядел потухшим и безжизненным. Впоследствии супруги узнали, что унылая монотонность и суровый вид Венеции в тот период объяснялись ограничивающими законами, принятыми, когда Наполеон передал ее Австрии по условиям Кампо-Формийского мира. Тогда венецианцы были возмущены, они почувствовали себя преданными. При новой власти с берегов Лагуны исчезла радость жизни, которой они так славились раньше.

Хоть Люсьен и Александрина и не осмеливались признаться в этом, но они скучали. Холод и влажность пробирали их до костей, а из-за неспокойного моря передвигаться по городу, продуваемому северными ветрами, можно было только пешком. Время, проведенное в Венеции, показалось им наказанием за грехи.

Прошло три месяца с их отъезда из Франции. Пришло время вернуться домой, к детям. На сей раз они поехали другой дорогой, перейдя Альпы в Мон-Сени. Стоял февраль, было холодно и постоянно шел снег, но на родине их ожидал мороз иной природы.