Текст: Дмитрий Шеваров
- Огонек свечки я донес до дому...
- С. Фудель. Из письма сыну. 20 апреля 1952
Сергей Фудель родился близ Рождества, на святках, на самом переломе столетий – 31 декабря 1900 года (13 января по новому стилю). Близкое дыхание чуда, радостного таинства, вечно свершающегося в бедном вертепе, всегда согревало сердце Сережи, как Младенца согревало дыхание вола. Ему всю жизнь помнилась «зимняя лазурь детства, комнаты, в которых в этот зимний день была тишина и благословение.., весь дом полон запахов – елки, игрушек и всяких вкусных вещей...»
Со стороны матери корни его были русские, со стороны отца – немецкие и польские. Батюшка служил священником Покровской церкви при Бутырской тюрьме.
В этой церкви мальчика и крестили. Трижды в жизни – в 1922, в 1933 и в 1946 годах – ему придется возвращаться в Бутырки как узнику.
Три ареста, три заключения, три ссылки. Смертный барак на лесозаготовках. Война, на которую он ушел рядовым стрелковой роты...
Пройдя все это и оставшись в живых, Сергей Фудель мог бы написать горестную эпопею о хождениях по мукам. Но он такой книги нам не оставил, а то, что оставил – это о радости, о любви, о вере и надежде.
Писал он не романы и не повести, не рассказы и не пьесы, а особенные книги-размышления. Сергей Фудель был одарен особенным умом – на редкость светлым, озаренным. И хотя его книги повествуют о сложных вещах – о поиске веры, смысла жизни, истины, но написаны они таким прозрачным, ясным и живым слогом, что для их понимания не нужны ни высшее образование, ни научные степени. Кстати, сам Сергей Фудель окончил всего лишь один курс историко-филологического факультета МГУ.
Эти книги не были изданы при его жизни, ведь он никогда не значился в списках Союза писателей. Произведения Сергея Фуделя стали выходить только в конце 1990-х (а умер он в 1977-м). С тех пор у доселе «катакомбного» писателя появился свой круг читателей и почитателей, к которым с радостью отношу и себя. И вот в нашем кругу событие: вышел 750-страничный том* с письмами и стихотворениями Сергея Фуделя. Большинство писем и стихов публикуются впервые.
Сейчас его называют христианским мыслителем. Сергея Иосифовича такой громкий титул бы только смутил. «Я совсем не учитель и не мудрец, – говорил он сыну Коле, – я плохо управляюсь, очень плохо, со своей собственной жизнью. Все время трясусь по ухабам...»
Свои работы он писал для близких людей – для родных и друзей, и никогда даже не мечтал о том, что писанием можно зарабатывать деньги и добывать славу. А мечтал он после тюрем и ссылок об одном: «Как бы я хотел быть дворником в Абрамцево или сторожем на 56 км!» А почему на 56 километре – потому что Абрамцево находится на 55 километре железной дороги Москва – Сергиев Посад.
- *Сергей Фудель. Весенний воздух вечности. Письма. Стихотворения. 1923-1977. Составление и комментарии Д. Черепанова. Предисловия протоиерея Николая Балашова, Л. Сараскиной и протоиерея Владимира Воробьева. ПСТГУ. Москва. 2023
ИЗБРАННОЕ
Все стихи посвящены жене Вере Максимовне
- Уже восток золотит ясней
- И повеяло ветром с юга.
- Нету имени здесь нежней
- И теплее, чем имя друга.
- Славен трав непонятный рост,
- И премудро людское знанье.
- Но нужней для людей и звезд
- Твоих губ молодых дыханье.
- 1934
***
- Теперь ты большая уж стала,
- Но очень-то сердце не старь.
- Пишу я тебе, как бывало,
- Под этот холодный январь.
- Года, как туманом, объемлют,
- И время изменой томит,
- Но прежнюю видим мы землю,
- Когда ее луч озарит.
- И так это было и будет,
- Как знак золотого кольца, –
- Ничто в нас душа не забудет,
- Ничто не отдаст до конца.
- И точно под спудом сокрыта,
- Хранит она в смене времен
- И запахи трав позабытых,
- И этот ночной перезвон.
- 1934
***
В.С.
- Я любить тебя не перестану
- полным сердцем, как в былые дни.
- Вместе вышли мы с тобою рано, рано,
- На далекие и светлые огни.
- В тишине шаги звучали четко –
- Так же четко, как звучат во мне теперь. –
- Вот она, церковная решетка,
- И железом кованная дверь!
- За стеною город небывалый
- В этот час был тоже тих и чист.
- В этот час весна легко качала
- У окошка самый первый лист.
- Память милая – хотя на миг помедли!
- Сердце старое – идти вперед устань!
- Хорошо, – пойдя вдвоем к обедне, –
- Умереть вот в эту рань.
- 1938
***
- Небо чисто, небо ясно,
- Заливает солнце снег.
- Все, что больно, все, что страстно,
- Отошло теперь навек.
- Сердце снова теплой птицей
- Поднимается в груди.
- Все поймется, все простится
- В этой жизни впереди.
- 1939
***
- Будет время и я замолчу.
- И стихи мои будут не нужны.
- Я зажгу золотую свечу,
- Начиная полночную службу.
- Будет ночь, как всегда, велика.
- Будет сердце по-прежнему биться.
- Только тверже откроет рука
- За страницей другую страницу.
- И начавши последний канон
- Я открою окно над полями
- И услышу, как где-то над нами
- Начинается утренний звон.
- 1939
***
- Давно все сказаны слова.
- Устали жить они на свете.
- Сгорела легкая трава
- В жестоком пламени столетий.
- Но иногда под бой часов
- Я слышу дальнее движенье:
- Слов небывалых приближенье,
- Как будто шорохи шагов...
- 1935
ИЗ ПИСЕМ СЕРГЕЯ ФУДЕЛЯ СЫНУ
(из села Большой Улуй Красноярского края, где С. Фудель находился в ссылке)
Страданий надо мудро избегать, не надо навязываться на них... Есть страдания ненужные, не научающие, а только раздражающие и ожесточающие сердце. К их разряду относятся многие так называемые мелкие неприятности, не дающие покоя. Здесь много может помочь сдержанность, скромность, чувство юмора и добродушие.
Чем ближе человек к концу своей жизни, тем вся жизнь и все отношения в ней делаются для него не только все более драгоценными, но и все более реальными; так, наверное, осенью, когда воздух чист и прозрачен, видимость предметов больше и слух слышит лучше.
Надо стараться никому не делать больно. Очень коротка наша жизнь, невероятно коротка, и как-то надо суметь ее прожить с теплом для других... Людям и так уж больно, человек начинает плакать, как только он появляется на свет. Так вот страшно, если мы не уменьшаем, а увеличиваем этот плач.
Мы можем и должны делать только одно, направлять себя в одном направлении: в действование любви. Тетя Маруся кормила супом без рефлексии. Это не значит, что она не размышляла.
...делать добро <надо> «бездумно», не ковыряясь в мыслях, точно в носу.
Иногда трудно жить, но не более ли удивительно то, что мы вообще еще живем.
Невероятно трудно блюсти сердце в зле и холоде мира. И, конечно, только искреннее смирение может научить – как это сделать, как сохранить свое тепло и любовь любимого человека в окружающей нас ночи.
Наша жизнь исключительно коротка, ее слишком мало, чтобы тратить ее на что-нибудь, роме веры, надежды и любви.
Жить еще хочется, и очень хочется... Все дело в точке зрения. Когда знаешь, что для человека может не быть старости, что в Боге – Вечная Весна, тогда и молодость, молодость не позади себя и не позади в истории, а впереди.
Слова наши бедны, и, видя зарево ненависти, стоящее над миром, не лучше ли действительно совсем молчать обо всем этом и молиться?
Есть древнейшее мудрейшее правило: в состоянии даже легкого гнева, даже некоторого гневного «смущения» никогда не говорить человеку даже самые, казалось бы, справедливые вещи. Если нарушение этого правила может быть еще простительным вне дома, скажем на работе, то дома оно недопустимо совсем. Дом – единственное наше убежище, это стены, в которых живет еще наше сердце, наше последнее тепло.
Меня приводит в беспокойство то, что в самом тебе я не чувствую какой-то неукротимой воли к здоровью, без чего это здоровье может быть и не дано. Помнишь вопрос около купели Силоамской: «хочешь ли быть здоров?». Казалось бы – как можно об этом спрашивать?
Здоровье требует воли, требует жертв, требует отказа от потворства своим прихотям, привычкам, требует подвига, как все хорошее и, прежде всего, конечно, требует твердой веры сердца... Нельзя жалеть себя во второстепенном и иллюзорном, надо пожалеть свою жизнь, свое здоровье, данное тебе для того, чтобы ты, имея его, мог помогать людям. Надо пожалеть великий дар Божий, который он тебе протягивает...