Портал ГодЛитературы.РФ (спецпроект «Российской газеты») совместно с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР), при поддержке издательства «Бель Летр» предлагают принять участие в литературном конкурсе на вечную тему.
Подробности здесь. А мы начинаем публиковать тексты, пришедшие на конкурс.
Текст: Евгения Толстых, г. Челябинск
К магнитным бурям у меня давно проявился какой-то нездоровый интерес. Завораживало само название — магнитная буря, — от него так и веяло чем-то потусторонним и опасным. Ведь что есть магнитная буря? а есть она возмущение магнитного поля Земли под действием ускоренного потока солнечного ветра. Именно ускоренного, а не просто так. При этом ни увидеть, ни услышать бурю нельзя — ни в горах, ни в полях, ни в миллионном городе, укрытом смогом от всех небесных огней. Про ветер я узнала еще в детстве: была у нас дома книжка — маленькая, в мягкой обложке, из серии «Зарубежная фантастика» (большой дефицит в советское время), — а в ней рассказ с говорящим названием “Солнечный ветер”. Там, в недалёком будущем, на небольшие космические корабли приделывали паруса-антенны, которые ловили летящую от Солнца плазму — тот самый ветер, — и мчались корабли наперегонки, куда-то вдаль. Жаль, что до сих пор корабли эти не научились строить, а ведь до чего красивая идея!
А какие есть шикарные картинки, иллюстрирующие сущность магнитных бурь! Их много сейчас в интернете, но самые лучшие — на страничке физика П. Мижова . Не знаю, сам Мижов постарался, или его искусственный интеллект, но получилось шедеврально, почти как у Малевича. Представьте, на чёрном фоне нарисовано ярко-красное солнце с мохнатыми краями и торчащим язычком пламени — протуберанцем; из этого протуберанца истекают кровавые потоки плазмы, обнимающие маленькую Землю с искривлёнными синими линиями магнитного поля; вокруг Земли — полупрозрачные пятна плазменного тумана. Возможно, господин Мижов в душе художник. А, может, ещё и поэт, потому что недавно на его страничке появились стихи:
И под давлением абсурда все чёрно-белое смешалось,
и даже Косм обетованный ионной плазмой занемог —
на нас направлен ветер Солнца, на нас летят, переливаясь,
протуберанцев красных сгустки, на север, запад и восток.
Продолжение стиха было скрыто. Но я не нажала кнопочку “показать ещё” — последняя фраза меня смутила, ведь север, запад и восток есть только на Земле, а ветер летит от Солнца, сквозь нас, в космос…
Наверное, моя любовь к ярким картинкам, ветрам и бурям — это издержки профессии. Я хоть и химик по образованию, но работаю со скучными колонками цифр из статистических отчетов по загрязнению воздуха, а хочется чего-нибудь красочного. Впрочем, это не важно.
Из текстов П. Мижова также следует, что с частотой магнитных бурь связаны циклы солнечной активности — одиннадцатилетние. Цифра одиннадцать, конечно, вызывает подозрение, неровная она какая-то, но физикам видней. Вот прямо сейчас мы находимся в двадцать пятом цикле, он начался в 2019 и должен достичь пика к концу 2024 года, тогда будет максимальное количество солнечных пятен, вспышек, бурь и порывов солнечного ветра. По всем этим романтическим показателям мы уже переплюнули предыдущий пик 2014 года.
Русский ученый Чижевский много лет доказывал, что именно в периоды максимума солнечной активности происходят эпидемии, войны и прочие бедствия, однако советская наука ему так и не поверила. Но как отрицать очевидное? Уже сейчас, не дожидаясь конца 2024 года, все бедствия и катаклизмы как с цепи сорвались. Многочисленные бытовые безобразия лишь подтверждают пагубность влияния магнитных бурь на всё сущее, особенно в преддверии ужасного солнечного максимума. О безобразиях и пойдет речь, вернее о трех злополучных днях.
И так!
Начало большой магнитной бури я пропустила, не заглянула в прогнозы, своих забот хватало. Поэтому в тот, самый первый, злополучный день ничего с утра не предвещало мне неприятностей, все как всегда: муж, кофе, дорога, институт, рабочий кабинет. Только на работе трудно было сосредоточиться. Я готовила данные к отчёту (такие электронные таблицы с цифрами-показателями, два дня их до этого собирала), сидя в своем кабинетике, маленьком, но отдельном. Ближе к обеду, в поисках сисадмина ко мне заявился инженер Семенец. С трудом протиснув в дверь своё бесформенное тело и не здороваясь, он грустно сказал, что всюду проблемы, а он предупреждал, и вот вам результат: нет связи с сервером, интернет вообще отключился.
Сисадмина у меня, естественно, не нашлось (он — личность неуловимая), и я предложила Семенцу кофе.
— Ты понимаешь, Анна, — говорил Семенец, усевшись на слишком маленький для него стул, — бывают неудачные дни. Вот сегодня утром, например, я видел три автомобильные аварии, пока добирался на работу. Одна машина воткнулась в сугроб, а четыре — разбились в хлам. А ещё, нас обогнали две скорые с сиреной и мигалками.
— Так у нас больница рядом. Или они на твои аварии спешили… — по привычке возразила я. У нас с Никой Семенцом своеобразные отношения, хотя и вполне дружеские. Во-первых, я его старше. А во-вторых, он иногда ходит ко мне изливать душу, и тогда я работаю злым психотерапевтом. Условно злым и условно психотерапевтом. За это он мне настраивает компьютер и помогает с данными.
— И вообще, я утром поскользнулся и упал.
Семенец, видимо, хотел, чтоб его пожалели. Но я, естественно, не пожалела — бог подаст.
Ника, продолжал сверлить меня взглядом.
— Ну?.. Семенец!.. Я — не телепат, говори уже… Я плохо выгляжу?
— Да причём тут… — и он зачастил рубленными фразами. — Умерла тетя. В Новосибирске. Сообщили утром. Надо лететь… Или не надо…
Никина история с Новосибирском не секретна. Он там родился, учился и собирался жениться. У них там целый семейный клан. Но его невеста неожиданно и скоропостижно влюбилась в его же двоюродного брата, а потом вышла за него замуж. И чтобы забыть несчастную любовь, Ника уехал в наш город. Эту историю он мне (и не только мне) рассказал по пьяни на моем же дне рождении. Давно дело было.
— Ну, не лети, кто ж тебя заставляет.
— Нехорошо. Там вся родня.
— Тогда лети.
— Я не хочу их видеть, в смысле, брата с женой.
— Тогда не лети.
— Ань, одолжи десять штук. Верну с зарплаты.
Значит, ко мне шёл он за деньгами, а не за кофе и поговорить. Вот что с ним делать? Перевести? Зарплата, конечно, послезавтра, но ведь у него и так всё впритык. Хотя денег раньше он у меня не просил…
В онлайн-банк со своего смартфона я попала с третьего раза. Потом завис моментальный перевод. И только я с облегчением решила, что в банке проблемы, и мои деньги останутся при мне, как перевод прошёл. Семенец поднялся и, подарив на прощание преданный и твёрдый взгляд, скрылся за дверью.
После этого немедленно стало жалко денег и себя почти до слез. Вот что я за дура такая, Семенец же не вернёт. После кофе и потери денег ужасно захотелось спать. Оставшуюся часть рабочего дня я вяло возилась с таблицами и снова пила кофе. Мои трудовые потуги прекратил пришедший сисадмин. Обычно лихой и придурковатый, Петька по-деловому сообщил, что у нас сбой в системе, что он сейчас будет перегружать и копировать базу данных, и лучше мне и всем остальным с сетью на связываться, а заняться бумажками, мол, сами же говорите, что с ними — завал. В результате, с работы я ушла, когда пяти часов ещё не было, с уверенностью, что надо было уйти ещё раньше.
А дома у меня муж Митя — совершенно замечательный, ничего вокруг не видит и не слышит, за компьютером сидит, обед не просит, еду не любит. Наверное, поэтому мы с ним по массе различаемся. В мою пользу. Хотя нет, не в пользу. Просто я лидирую по массе с явным отрывом последние лет этак пятнадцать. Или двадцать, кто ж их считал. К магнитным бурям он, кстати, совершенно равнодушен и солнечному ветру тоже. На моё сообщение, что я одолжила деньги Семенцу на перелёт в Новосибирск, Митя не отреагировал, как не отреагировал на слова, что у нас интернет в институте сбоил.
В общем, сижу я вечером на кухне одинокая. Отдыхаю. Посуда опять же в раковине мокнет, собака Ирма булочку просит, в телевизоре детектив показывают, всё хорошо, но как-то неуютно. Померила давление — нормальное, а сил нет, и всё вокруг раздражает, включая собаку. Какие ей булки? она же толстая! А ещё — рыжая и с короткими лапами, дурацкая корги. Пришлось идти к мужу в кабинет и долго ему внушать, что вечером, то есть прямо сейчас, с Ирмой гуляет он. Аргументы у меня железные: ему нельзя столько работать; ему нужно иногда активно отдыхать; его студентам без разницы, какое задание он им приготовит. Муж сопротивлялся и говорил, что мне гулять тоже полезно. Но, после обвинений в нелюбви к собакам, детям и всему роду человеческому, как миленький пошёл — обиженный и неудовлетворенный, — а я вернулась на кухню к телевизору и детективам.
Что тут скажешь, это был классический наезд с моей стороны (вообще-то я считаю себя умной и понимающей, но, видно, не в этот раз). Мое легкое чувство вины на фоне общего раздражения невольно подтолкнуло ход событий. Когда я заметила, что кухонный кран наощупь горячий (есть такие краны, где нужно только ручку поднимать, опускать и поворачивать), и из основания ручки сочится вода, то не заставила мужа его осмотреть, а ведь Митя как раз вернулся с прогулки и снова сел за компьютер. Я рассудила, что два наезда подряд мой муж не выдержит, но без наезда он этот кран чинить всё равно не будет. Ладно, чёрт с ним краном, если закрыть, то и не течёт вроде.
На кухню муж зашёл уже в десять вечера и объявил, что есть он не будет, а будет только чай, и что по телеку сейчас начнутся его любимые говоруны (то бишь политическое ток-шоу), и надо бы переключить каналы. Он глянул на экран и ядовито заметил:
— Опять на свои потожировые следы любуешься?! Тебе же стыдно должно быть. Нормальный человек не может весь вечер смотреть идиотские детективы. Это вообще не кино, это…, это….
Матерные слова просились наружу, но Митя, как всегда, сдержался. Подобающих приличных слов он подобрать не смог, сказалось многолетнее увлечение негуманитарными науками, поэтому только выразительно вращал глазами и губы кривил. А ведь по молодости лет умел хорошо формулировать, всё-таки на философском факультете учился, не баран начхал. Вообще-то, он должен был стать военным, как его отец и дед, но в военное училище его не взяли по причине дефектов цветового зрения (Митя — дальтоник), хотя срочную службу в армии и проходил. Из него вышел бы хороший русский офицер — строгий, подтянутый, идущий к цели. В 90–е годы чуть не записался добровольцем биться за демократию, когда заварушка была у дома Советов. Эх, где та демократия… Биться-то был готов, а чем детей кормить не знал. И что он к детективам привязался?! Они мою голову от работы отключают, вот и вся их вечерняя функция.
— Отстань, — ответила я. — Твои говоруны ничем не лучше моих сыщиков, — и, выключив телевизор, демонстративно удалилась спать.
Про отключение головы я, пожалуй, напрасно вспомнила. В ней и так красный туман пребывал, начиная с обеда.
Первый злополучный день закончился дурным настроением и финансовыми потерями.
Разбудил меня, по-видимому, плохой сон: неожиданно, вместо пляжа, все действующие лица, и я в том числе, оказались на пустынной тёмной площади, где стояли военные машины и бродили солдаты, они собрались штурмовать дом не дом, а какой-то полуразрушенный торговый центр с краю. Организм мой, значит, учуял опасность и проснулся. Часы показывали четыре, за окном — темень, соседняя стена десятиэтажного дома с черными окнами выглядела мертвой.
Немного погодя стало понятно, что не во сне дело, не он разбудил, а просто у меня болит голова. Болит сильно, пытаться спать — бесполезно. Муж спит, собаки не видно. Ноги сами повели меня на кухню, где нашлись таблетки и от мигрени, и от давления, и от бессонницы. Проверила кран — сухой. Придётся чего-нибудь съесть, например, кусок сыра из холодильника. Неужели и за сыром собака не придет? Не пришла.
Ещё можно посмотреть телевизор для успокоения, поскольку бессмысленное переключение каналов — это род медитации. Но детективы оказались совсем уж глупыми, боевики — кровавыми, а в новостных передачах мальчики в бронежилетах говорили о штурмах и артиллерийских ударах. Поняв, что успокоения не будет, я нажала на красную кнопку пульта.
И тут рука моя предательски потянулась к телефону, который заряжался на столе.
Это она зря! Нечего там, в телефоне, делать.
Однако я всё же заглянула в электронную почту, прочитала последние новости и, наконец, решила выяснить, что ж такое влияет на мою голову, раз она болит. В качестве первопричины хорошо подошла бы смена атмосферного давления, а также перемещение циклона и магнитная буря.
Да, мне хотелось благородной отмазки. Без неё пришлось бы признать совсем неприятные вещи: что голова болит, потому что болит; что лет мне, увы, много; что COVID не прошёл для головы бесследно; и я никогда не привыкну к новостям с войны. И вообще, жизнь — дерьмо!
Пальцы старательно двигали экран телефона в поисках отмазки, и она-таки нашлась: не циклон и снегопад, не давление, не ветер, не неведома зверушка — нас накрыла магнитная буря, совершенно выдающаяся, на которую всё можно списать. Как ни крути, уровень бури — пять-шесть баллов, а это много, даже бытовые приборы реагируют, северные сияния видны на юге, связь барахлит. Всем-бурям-буря растянулась на несколько дней — на вчера, сегодня, завтра и даже послезавтра. Протуберанец у них там, на Солнце, большая корональная дыра.
Кстати, на некоторых интернет-сайтах написано, что магнитные бури на организм человека влиять не могут, что все недомогания — это результат самовнушения. Врут! Я же реально не знала про магнитную бурю, а голова все равно заболела, причём во сне. И вообще, в наших нервах есть электрический ток, а значит, должны мы реагировать на магнитные поля, это же простая физика. Правда, моя подруга Сима Кошкина (которая биолог) говорит, что с нервами всё сложно, что они — не медные проводки с бегущими электронами, а живые клетки с ионами и мембранами. Пусть так.
В целом, новость про бурю меня почему-то успокоила, я легла и почти сразу уснула. Ну, или таблетки подействовали.
Утром первым поднялся муж, занятия у него в институте начинались в девять, а ехать далеко. «Аньк, ты кофе будешь?» — привычно крикнул он мне из кухни. Он, как всегда, был уже одет в брюки и рубашку (никогда не позволял себе ходить по квартире в трусах). Пришлось встать и идти к нему, потому как кофе — это святое: Митя его варит в турке каждый день, кофе убегает на плиту, а я вытираю подсохшие лужи. Опять же с краном надо разбираться, лучше, конечно, не сейчас, а вечером. Но кран так не думал. Когда Митя попытался налить воды, поток из-под ручки хлынул в раковину. И со словами, фигня какая, муж направился в туалет эту воду перекрывать.
— Мить, погоди, давай, хоть в кастрюльку наберём, ты же сейчас всю выключишь… — семенила я сзади. — Ты какую воду хочешь перекрыть?
— Холодную. Видишь, холодная течет!
— Почему холодная?!
Кран-то был вчера горячим, думала я, перемещаясь обратно в кухню. И в это самое время началась акустическая атака: муж заорал, что-то зашипело, зажурчало и засвистело. Он выскочил из туалета весь мокрый, ему вдогонку хлестала вода, в руке он держал кусок вентиля. Закрыв за собой дверь, Митя безумными глазами посмотрел на меня: «Вентиль сорвало! Звони в аварийку!» Он снова ринулся на поток воды как на амбразуру дзота, но вода-таки успела окатить подбежавшую меня с головы до ног.
Ага… Аварийка. Телефон выскальзывал из мокрых пальцев и падал на пол. Аварийка… Наконец ответила городская служба, которая металлическим голосом сначала сообщила, что разговор будет записан, потом решительно спросила, что у вас. «У нас — авария! — кричала я. — Сорвало вентиль». Вообще говоря, у нас потоп, из трубы в туалете на уровне груди горизонтально хлещет вода, муж носится по квартире, пытаясь найти тряпки, полиэтиленовый мешок и хомут. «Это не к нам, — ответил голос, — это вам нужно обращаться в свою обслуживающую компанию».
Мое домашнее платье холодной примочкой приклеилось к животу, груди и ногам, с подола капало. Собака Ирма утекла в кабинет на диван и затаилась в подушках. Хомутов в доме не нашлось, а с чего б они были. «Аньк, дай веревку!» — кричал Митя, и я, бросив телефон, гордо выудила из комода моток бельевой резинки. «Это резинка, — кричал он, — веревку давай». В ящике с обувью нашлась упаковка шнурков.
Господи, как хорошо, что при ремонте не убрали высоченный порог ни в ванной, ни в туалете, теперь в обоих комнатках плескались озера.
— Мить, ты соседей снизу предупреди, — пыталась перекричать я шум воды.
— Ты аварийку вызвала? — отвечал вопросом мокрый до нитки муж. Ему удалось не то чтобы уменьшить поток, но направить его вниз, чтоб не било в живот входящему.
Ага, аварийка… Пальцы скользили по телефону, вода начинала переливаться через порог туалета. На хренском сайте этой хренской якобы обслуживающей компании нашёлся номер телефона. Он был предусмотрительно выделен синеньким, и на него можно было просто нажать, чтоб позвонить, и чтобы услышать в ответ: «Номер набран неправильно или не существует». Да что б тебя! Муж сбегал к нижним соседям на шестой этаж, но ему не открыли. Я с тоской начала зачерпывать ковшиком воду с пола и выливать в унитаз. Думай, голова, думай, тебе за это деньги на работе платят! Я снова достала телефон и внимательно рассмотрела номер телефона на сайте.
Сильные умом люди поместили его туда, не иначе под влиянием магнитной бури. Номер начинался с цифры 7, но без предваряющего плюса. Итак, проверим, набираем +7 и далее всё цифры. Ура! Работает!
— Да-да, записывайте разговор! — Да, да, дождусь оператора! — У нас вентиль сорвало, холодная вода. — Улица Парковая 3, квартира 103. Теплых. — Теплых — это фамилия! — Подождите, какой номер заявки? — но вежливая дама из обслуживающей компании уже отключилась.
Ладно, теперь звонок на работу, что нет меня, что сегодня не будет, и на совещании не будет.
— Вы что, сговорились? — кричал в телефон начальник отдела Бергельзон. — Семенец вчера вечером объявил про похороны и исчез, даже бумаги не оформил. Но вы-то, Анна Сергеевна, приличный человек…
— Что, Евгений Львович? Повторите? Извините, я вас не слышу. У меня вода шумит, — сказала я и выключила телефон. После чего встала по щиколотку в воду и ковшом начала переливать ее с пола прямо в ванну.
В это время проснулись соседи снизу, и хозяин изволил зайти, чтобы узнать, какого чёрта у них вода в туалете и ванной комнате с потолка течет. Посмотрев на нас, мокрых и несчастных, и услышав наше бормотание про слесаря, сосед решил не комментировать ситуацию и удалился.
В следующие полтора часа мы с мужем не сказали друг другу ни слова. Редкое единодушие царило в семье, мы молча черпали воду, а в голове вертелась фраза — через час по чайной ложке. Мой ковшик казался чайной ложкой по сравнению с масштабом плещущей воды. Господи, ещё раз спасибо, что вода холодная, и пороги высокие. Позвонив второй раз в ту самую компанию, которая зажала знак плюса перед семёркой, я решила не мелочиться, и сказала диспетчеру, что мы всех заливаем, вообще всех, с шестого по первый этаж, что вода сейчас польется на улицу, а там не май месяц. Дама робко отвечала, что наша заявка идет с пометкой срочно.
Не знаю, куда она идет, но мы тут уже пришли к полной заднице.
Еще через десять минут пришёл слесарь. Вполне настоящий, классический — в телогрейке и резиновых ботах, которые он порывался снять. «Не надо, — сказала я, — напрасно снимаете». Слесарь посмотрел на мое прилипшее к груди платье и почему-то спросил:
— Так я отключаю стояк?
— Да! — говорю. — Именно! —говорю. — Его и отключайте!
Понятно, что этим дело не кончилось. Пока отключили, пока воду вычерпали, пока вентиль поменяли… И как только я додумалась, что платье надо снять и одеть, наконец, что-то сухое, так в игру вступила собака Ирма. Про нее все забыли, а напрасно. Эта рыжая сосиска, сползла со своего дивана и всеми частями тела, а особенно глазами и хвостом, дала понять, что все хорошие хозяева с собаками уже погуляли и своих собак покормили. И если с ней немедленно, вот прямо сейчас, не сходят на улицу, она нам устроит ещё один потоп. Эх, Ирма. Я посмотрела на мужа, он демонстративно обсуждал со слесарем новый кухонный кран. Пришлось натянуть спортивную одежду на дрожащее тело и тащиться с собакой в парк. Ирма бегала от меня с дикой скоростью, несмотря на свои короткие лапки. Наверное, вообразила себя гончей, которая взяла заячий, или какой-то там след. «Ни за что, — думала я, — ни за что не пойду с ней гулять вечером. У меня магнитная буря».
Ни о какой работе речь уже не шла. Придя домой, я сразу легла на диван и началась жаловаться подругам на жизнь, используя телефон и социальные сети. Умная Сима в ответ на мой рассказ, радостно заявила:
— Аньк, не страдай, всё же хорошо закончилось. Вентиль теперь новый, кран на кухне хороший, полы везде чистые.
— Кошкина, мне, между прочим, плохо! Ты чего такая весёлая? что-то отмечаешь?
— Отмечаешь, — захохотала она.
— Ты пьяная что ли?
—…не то чтоб очень пьян, но весел бесконечно.., — в своей обычной манере ответила Кошкина, постоянно вставляющая в речь дурацкие цитаты. — Давай, пока! Продолжу отмечать. Появился новый повод — магнитная буря.
Остальные подруги в мессенджере честно отписались словами “ужас” и “держитесь там”. Тело мое гудело от непривычной нагрузки, синие домашние шлепанцы, в которых я черпала воду, покрасили ноги в сине-бурые тона, так что выглядела я, как жертва домашнего насилия. Муж, в очередной раз позвонив на свою работу, ушёл в спальню и честно уснул, а я всё перебирала странички в телефоне.
Господин Мижов уже успел написать, что текущая экстраординарная магнитная буря вызвала северное сияние, которое этой ночью наблюдали на юге Московской области и где-то в Ростове. «В нашем небе ночью ничего не сияло, — про себя отметила я. — Или это из-за смога не видно?» Он также писал, что сотовая связь работала с перебоями, но на Международной космической станции всё хорошо. Мижов-художник нарисовал и поместил на страницу очередную чудесную картинку, где на диске Солнца темнеют бордовые пятна, а их окружают сияющие трещины. Я нажала кнопку “показать ещё” под стихом и дочитала его до конца:
Звериным, неизвестным чувством мы плазмы бег отобразили,
сосуды сжались в напряжении, сердца забились невпопад,
и кто ударился в искусство, кто — в раж, иные водку пили…
В кювет летят автомобили. От артобстрелов рухнул ад.
Меня опять что-то зацепило в стихотворении Мижова-поэта, но мысль свою я не додумала, так как позвонила невестка. Конечно, я поведала ей всю эпопею с самого начала, от магнитной бури до слесаря. В ответ на мои жалобы она просто сказал: «Мама, ну что вы, надо было нам сообщить, мы бы приехали помочь».
Я ещё раз прокрутила в уме наши с мужем метания во время потопа. Просить детей о помощи вообще в голову не пришло… Или это тоже магнитная буря повлияла?.. Да, мы и сами справились... И сколько б они до нас добирались с другого конца города?.. Автомобильные аварии опять же кругом, вспомнила я слова Семенца… А если бы нам было по девяносто лет, тогда как?
В общем, второй злополучный день магнитной бури закончился, и я, засыпая, про себя повторяла: «Наш потоп — это все фигня. Главное, пусть все живыми вернутся с войны». Но я знаю, что так не бывает.
На третий злополучный день пришлось на работе разгребать то, что накопилось за первые два. Оказалась, что магнитная буря попала в топ новостей, и сотрудники живо обсуждали северное сиянье, собственное здоровье и рабочие неурядицы, как проявления стихии. Выяснилось, что данные, которые я старательно готовила и заносила в таблицы в первый злополучный день, оказались с ошибками, работу придется переделывать. Но самое неприятное, что без Семенца, приборы химического мониторинга отказывались работать уже второй день. Буря, конечно виновата, но и Семенец подкузьмил своим отъездом, было общее мнение. Несмотря на то, что техники все проверили и на все кнопки нажали, экраны показывали надпись “ошибка ввода”. Больше ничего техники своими действиями не добились и только переругались друг с другом. Начальник, Евгений Львович Бергельзон, попытался их успокоить, но потом завёлся сам. «Где этот чёртов сисадмин?! — кричал он в пространство. — Почему его нет ни в одном месте?! Почему он, как электрон в атоме, размазан по всей орбитали, то бишь по всему институту?!» (как потомственный химик, Евгений Львович использовал химико-поэтические образы).
К обеду атмосфера на работе стала невыносимой. Звонили из главка и требовали отчёты как можно раньше. В бухгалтерии сказали, что зарплату они смогут перечислить только в понедельник, поскольку в банке вчера и позавчера были системные сбои. Евгений Львович, зайдя ко мне в кабинет, доверительно сообщил: «Уволюсь к чёртовой матери, надоел этот бардак, вот только жена неизвестно насколько застряла в больнице с гипертонией». В довершение всего позвонил Семенец и слезно попросил перевести ему ещё пять тысяч.
— У нас же зарплата завтра, — уверял он меня, — и я тебе сразу всё переведу. Тут поминки, родственников куча.
— Вот именно, куча. Они же на билеты не тратились. И зарплату, чтоб ты знал, нам переведут, хорошо, если в понедельник. Может, у меня и денег нет?
— Анечка Сергеевна! Пожалуйста! Вот истинный крест, отдам! Просто дни какие-то неудачные.
— Ладно!
Может, отдаст, а может и нет, но перевести придется. Мама моя в таких случаях никогда не отказывала. Святая женщина, только её уже три года нет…
К концу рабочего дня материализовался сисадмин Петька. Он ничего не объяснял, но его стараниями все виртуальные и прочие связи были восстановлены. Тут и приборы заработали, и техники помирились. Магнитная буря пошла на спад — всего три-четыре балла, не о чем говорить, но лучше я подожду, когда будет один-два, тогда и работу переделаю.
Жизнь явно начала налаживаться, и дома меня ждал готовый ужин. Оказалось, что Митя ехал из института голодный и по дороге скупил полмагазина.
— А что ты говорила вчера про Семенца? Какие деньги? — поинтересовался он.
— У Семенца умерла тетя, он улетел на похороны в Новосибирск. Там его первая любовь превратилась в двоюродную сестру, так как вышла замуж за его кузена. Ты же знаешь эту историю. Забыл?
— Да не переживай, отдаст. У меня есть красное вино.
— Давай. В магнитную бурю — самое оно. Сима начала пить ещё вчера.
— Твоя Кошкина хорошо соображает! Давно, кстати, не заходила. Одного не понимаю, почему я эту магнитную бурю никак не ощущаю?
«Может и ощущаешь, — подумала я, глядя на недельный запас скоропортящихся деликатесов. — Надо гостей позвать, самим не съесть. И, кстати, что там, батенька, у тебя с вентилем холодной воды вчера произошло?!»
Собака Ирма в это время крутилась под ногами, и мы по очереди говорили ей: «Хорошая девочка! Славная девочка! Самая красивая собака в мире!»
---------------
А между тем, гигантский и раскалённый, океан плазмы на поверхности Солнца продолжает шевелиться и дышать: вдох-выдох — одиннадцать лет, вдох-выдох — одиннадцать лет… На нем медленно возникают и исчезают разные гранулы, пятна и дыры. Иногда они разрываются, и оттуда, ускоряясь, вылетает солнечный ветер. Когда на его пути оказывается маленький шарик — планета Земля, — ничего особенного не происходит: солнечный ветер огибает планету и продолжает свой путь. Крошечные человечки на шарике (злые и добрые) на ветер реагируют странно: узор их перемещений по планете меняется, и посланные ими радиосигналы неравномерно мечутся в атмосфере.