Марко Бальцано. «Я остаюсь здесь»
Перевод с итальянского И. Тихоновой-Борсато
М.: Лайвбук, 2024. — 288 с.
Чем дальше уходит от нас Вторая мировая война, тем бòльшee количество ранее замалчиваемых подробностей в ней обнаруживается.
Все помнят, что Муссолини был союзником Гитлера. Но мало кто помнит, что он был свергнут летом 1943 года – cвоими же однопартийцами, которых он достал своей провальной внешней политикой и утратившей всякую связь с реальностью демагогией. И, начав (причем не сразу) Вторую мировую войну на стороне фашистской Германии, Италия формально закончила её на стороне союзников – что не уберегло Рим от фактической оккупации союзниками, а всего севера Италии – немцами. Но ещё меньше кто за границами Италии способен вспомнить, что в ней самой есть немецкоязычный регион, который по-немецки называется Южным Тиролем, а по-итальянски Трентино – Альто Адидже. И положение этих этнических немцев, имеющих во многих поколениях итальянское гражданство (самый известный из них сейчас – теннисный чемпион Янник Синнер) в середине XX века было ещё более запутанным и трагичным, чем для всех итальянцев. Об этих-то немцах-итальянцах и идет речь в романе Бальцано. Его главная героиня – школьная учительница Трина, упрямо продолжающая преподавать местным итальянским детишкам родной для них немецкий язык, несмотря на все усиливающееся противодействие сначала как муссолиниевского режима, усиленно проводившего политику насильственной итальянизации, в соответствии с как раз немецким лозунгом Ein Reich Ein Volk, а потом и вполне демократических властей новообразованной Итальянской республики. Потому что твердо решила – она останется здесь, на родине своих предков, несмотря ни на что.
Зои Бек. «Paradise City»
Перевод с немецкого В. Кричевской
М.: Городец, 2024. – 232 с.
Формально эта небольшая книжка ведущей немецкой детективщицы – тоже детектив-антиутопия. В недалёком будущем из-за глобального потепления море поднялось и активно наступило на сушу, а люди, напротив, отступили и сосредоточились в нескольких супер-мега-городах. Откуда совершают лишь незначительные вылазки на природу, ставшую дикой теперь уже не только по названию. И чтобы справиться с этим наступившим «новым порядком», всё человеческое общежитие пришлось жёстко автоматизировать и алгоритмизировать. Лишь некоторые одиночки осмеливаются бросать вызов этому алгоритму всеобщего счастья – с непредсказуемыми для себя последствиями.
Немецкая книжная индустрия имеет такое славное прошлое и такое же блистательное настоящее, как немецкий автопром. Но пользуется гораздо меньшей известностью. Насколько это справедливо – читатели этого романа могут оценить сами.
Руби Намдар. «Разоренный дом»
Перевод с иврита З. Немовой
М.: Книжники, 2024. – 568 с.
Как и надлежит хорошо написанной и грамотно отредактированной (и переведенной) книге, первая же ее фраза настраивает читательское ухо на правильное восприятие:
"Погожим утром шестого элула пять тысяч семьсот шестидесятого года от сотворения мира, в день, совпавший с шестым сентября двухтысячного года по новому стилю, разверзлись небесные врата над великим городом Нью-Йорком, и семь небес явились прямо над станцией метро «Четвертая авеню», возвышаясь одно над другим, словно ступени лестницы, поднимающейся с земли в горние выси".
И действительно, задача, которую ставит перед собой перебравшийся в США израильский писатель – проследить, как в жизни его героя, полностью секуляризированного еврея Эндрю П. Коэна, блестящего профессора престижной кафедры сравнительной культурологии Нью-Йоркского университета, размеренно-комфортной и уютно-культурной à l'américaine, несмотря на развалившийся брак с двумя детьми (мы застаем его за подготовкой к вводной лекции курса «Критика культуры или культура критики? Введение в компаративистскую мысль»), постепенно прорастает нечто древнее, и, как модно было говорить в описываемую эпоху, "хтоническое". Автор решает эту задачу с блеском и легкой иронией (ах, простите: пост-иронией) – и о "хтони" тоже не забывает. Чего ж вам боле.
Анна Баснер. «Парадокс Тесея»
М.: Альпина Нон-фикшн 2024. – 392 с.
Дебютный авантюрный роман уставшей от корпоративного менеджмента бизнес-писательницы продолжает, можно смело сказать, в «Альпине.Прозе» начатый «Питерскими монстрами» Веры Сороки тренд на прорисовку и прямо-таки воспевание того сильно мифологизированного "альтернативного Петербурга", что, казалось, в очередной раз канул в Лету вместе со сквотом на Пушкинской, Сайгоном и т.д. и – и в очередной раз воскрес где не ждали. У Сороки – в среде независимых книжных магазинчиков и юных филологов-расстриг; у Баснер – посредь не столь уж юных беспечных работников декоративно-прикладного искусства, бывших реставраторов, поднаторевших в поисках антикварных сокровищ "на Уделке", и в стенах "Мухи имени Штиглица". Автор ладно, не забывая и про романтическую линию, закручивает детективно-искусствоведческий сюжет, на который название только намекает (остался ли прежним по возвращении из Колхиды корабль Тесея, если в нем последовательно заменили все деревянные части?), но главное в немаленькой книге то, что условно можно назвать "питерским духом" – то ли "воздух свободы", то ли просто свободного пофигизма, замешанного, однако же, на солидных знаниях и умениях.
Витражей Нельсон при Лиле расчистил уже штук пять, Первый - тот самый, памятный, на Рубинштейна, последний - на Васильевском острове. И не собирался останавливаться. <...>
- Я знаю, как оформить заявку. Правда, потребуется прописать технологию. И маловероятно, что согласуют.
- Тогда зачем писать? - беззаботно спросил Нельсон.
- Как зачем?
- Если напишем, то об этом узнают и запретят. А не напишем - не узнают. Что не запрещено, то разрешено.
Сухбат Афлатуни. «Катехон»
М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2024. — 605 с.
"Сухбат Афлатуни" значит по-арабски примерно "собеседующий с Платоном". Такой псевдоним-манифест избрал себе жительствующий в Ташкенте писатель и критик Евгений Абдуллаев и старается ему соответствовать. Хотя его новый роман начинается с необычного и прямо-таки даже шокирующего заявления об аутодафе, якобы состоявшемся в октябре 20.. года не где-нибудь, а в немецком Эрфурте, дальнейшее его многоводное течение продолжается в русле исключительно философическом. Недаром про героя – урожденного самаркандца Ивана-Фархада, или просто "Сожженного", с самого начала сказано: "Он уже тогда понял, что история — всего лишь мелкие волны на поверхности тяжелых, бездонных вод. Даже не волны — рябь".
И даже появление трогательной немочки-переводчицы не способно эту рябь по-настоящему раскачать и отвлечь героя от поиска Катехона, про который даже не известно точно, что это такое. Маркетологи АСТ уверяют, что этот роман – "суфийская притча, написанная языком, понятным человеку эпохи нейросетей". Ну, можно и так сказать.