Текст: Дарья Абрамова
Развод
Роде хватило одного взгляда на клиента, чтобы причислить его к той самой категории нашего общества, чье невымирание обеспечивает Роде относительно благополучное существование. Клиент стоял у запертой двери в собственную квартиру и дергал ручку, будто от этого бессмысленного движения закрытый замок надумает запустить свои механизмы, подвигать шестеренками и открыться. Клиент былу на вид чуть больше сорока, рослый дядька в клетчатой рубахе и джинсах обрезанных чуть выше колен. Несмотря на слегка расхлябанный вид, он совершенно точно обладал какой-то интеллигентной и интеллектуальной профессией, может, где-то преподавал или писал для каких-нибудь серьезных изданий. Такие вещи Родя считывал неосознанно, спроси его, он даже и не ответил бы, почему так решил, да и изданий никаких бы не назвал, не его зона интересов. Но распознать интеллигента, который вряд ли полезет на Родю с кулаками, такого интеллигента, которого можно развести и не нарваться на проблемы, это был истинный Родин талант, и он им пользовался, и оттачивал его, и берег.
Родя кивнул на дверь, без приветствий отодвинул интеллигента в сторону:
— Эту же открываем? — и не удержавшись от подколки, добавил, — не перепутали?
— Да, да, — интеллигент засмеялся слегка виновато, будто он от Родиной двери потерял ключи, а не от своей, чем только подкрепил Родино первое впечатление, — такая ерунда первый раз со мной, возвращался с дачи, там осталась жена с детьми, а у меня завтра работа. И где-то ключи посеял. А на дачу только ехать два часа в одну сторону, так и электричка два раза в день. А я не вожу, и на такси очень дорого получается.
Под интеллигентский бубнеж Родя достал инструмент и принялся за работу. Историю эту он уже слышал от интеллигентской жены, которая Родю и вызвала. Было около четырех часов воскресенья, день стоял жаркий, и Родя надеялся, что большинство соседей, как и жена интеллигента, были на дачах, в парках, зонах отдыха, куда их там еще могло унести, главное, чтобы под ногами не путались. Хотя чем больше Родя слушал интеллигента, тем больше полагал, что тот даже скандала не попробует устроить, а просто отдаст деньги и дело с концом.
Спустя всего пять минут, в замке щелкнуло, и дверь открылась. Интеллигент довольно охнул, но Родя нарочно не отходил от двери, сохраняя выгодную для последнего акта мизансцену: интеллигент вряд ли попробует закрыть дверь перед Родиным носом, да и замок теперь не запереть, но близость родных стен может немного укрепить интеллигентскую решимость дать Роде отпор, а этого Роде не надо. Чем быстрее и тише пройдет этап оплаты, тем лучше.
— Так сколько я вам должен? — Интеллигент достал мобильный из кармана, — переводом же могу заплатить?
— Конечно, можете, — Родя выпрямился и повернулся к интеллигенту, прикрыв широкой спиной проход в квартиру, — двадцать пять тысяч с вас.
Интеллигент прищурил глаза, будто Родя дал ему цифры прочесть, а не озвучил их, и переспросил:
— Двадцать пять? Почему двадцать пять?
— Израильский замок, — Родя смотрел интеллигенту в лицо прямо и спокойно, как рабочий с советского плаката, на которого слегка и походил в своем синем комбинезоне, с квадратными плечами и строгим подбородком, — сложная работа. Такие расценки.
— Но постойте, — интеллигент начал краснеть, — жена мне сказала, что это будет стоить три тысячи.
— Я назвал вашей жене цену от трех тысяч рублей. Вот этот замок входит в категорию сложных, поэтому двадцать пять. Есть и дороже, бывает и до пятидесяти доходит.
— Да вы и пяти минут не провозились с ним! — воскликнул интеллигент, — что же это за сложная категория? А за три тысячи вы бы просто потянули за ручку?
Родя развел руками, в одной из которых по-прежнему держал тонкую отвертку:
— Уважаемый, вы рассчитываться будете? У меня вообще то заказы еще, время — деньги.
Родя был и впрямь большой специалист по замками. Еще лет двадцать назад с такими навыками и криминальными наклонностями он был бы домушником, но в наше время кому охота возиться с ворованным барахлом, а наличные деньги крупными суммами дома хранят только те, с кем связываться себе дороже. Зато в это наше время полно тех, кому проще заплатить неожиданно высокую цену за элементарную услугу, чем вызывать полицию или разбираться с мошенником самостоятельно. Родя размещал в Интернете объявления об отпирании закрытых дверей и прочих простых услугах на дому. В шести из десяти случаев Родя, приехав на заказ, и впрямь просто отпирал дверь, получал несколько тысяч и уходил. Иногда типаж клиента был не тот, такой мог и в полицию позвонить, иногда слишком многолюдно, или камеры, а порой просто предчувствие было такое, что лучше не нарываться. А вот в остальных случаях Родя вместо указанной в объявлении суммы в одну—три тысячи называл, например, двадцать пять тысяч. Или тридцать тысяч. Или сорок. И клиенты, повозмущавшись, отдавали. Некоторые даже вот так, стоя в подъезде, умудрялись занять по телефону и перевести, потому что им не хватало. Родя первое время удивлялся легкости, с которой люди расставались со своими кровными, честно заработанными деньгами, но потом привык. Его личный рекорд был восемьдесят тысяч рублей за пять минут открывания замка, но там случай был совсем подарочный: клиент оказался европейцем, по-русски почти не говорил, и кажется, даже не особо удивился озвученной цене. Впрочем, говорят в этих самых Европах и сантехникам платят больше чем программистам. Что уж говорить о специалистах такого тонкого профиля, как медвежатник.
Интеллигент тем временем звонил жене:
— Милая, здравствуй. Дверь открыли, да погоди, не перебивай меня, пожалуйста. Милая, какую цену тебе озвучили, когда ты заказывала мастера? Три тысячи? Ну вот, — интеллигент посмотрел на Родю и показал на телефон, будто это был новый, еще не слышанный Родей аргумент, —- а мне мастер сейчас говорит двадцать пять. Да, ты не ослышалась, двадцать пять.
Родя продолжал спокойно ждать, покачивая отверткой. Родя когда-то тоже был женат, но недолго. Идея длительного сотрудничества вообще вызывала у Роди сомнения. Вот и «замковую» схему он раньше проворачивал с помощником, но тот начал зарываться. Вся его деятельность сводилась к имитации горячей линии приличной конторы, а он потребовал себе треть гонорара. А начинали то с двадцати процентов. С «горячей линией» выходило удобнее, потому что Родя предлагал клиентам заплатить и выяснить у оператора, как же так вышло, а там может и суд обратиться. Многих это как то успокаивало, им казалось, что раз конторе же платят, а не Роде в карман, то и вернуть получится. Получалось совсем легко. Но треть гонорара помощнику отдавать не хотелось, ведь все физические риски все равно оставались на Роде. Пришлось с помощником расстаться и работать в одиночку. И с женой какая-то такая же вышла история: чем дольше длился брак, тем больше она требовала денег, времени, внимания, а ее вклад в их взаимное счастье все время оставался на том же уровне. Родя был человек практичный, рациональный, взвешенный, сейчас про таких еще говорят — проработанный, так что пораскинув мозгами, он решил, что брак ему крайне невыгоден, и больше в эту аферу ввязываться не стоит, благо, других хватает.
Интеллигент сунул Роде свой телефон:
— Вот, жена хочет с вами поговорить.
— Слушаю.
— Вы что творите? Вы в своем уме? Какие двадцать пять тысяч? Молодой человек, это ни в какие ворота.
— Израильский замок, сложная категория, требует тонкой работы, — Родя повторял свой текст, как промоутер в супермаркете.
— А он исправен? Вы его открыли, а закрыть то теперь получится?
— Не получится.
— Да вы издеваетесь, — жена интеллигента едва не плакала.
Интеллигент тоже выглядел грустным. Он уже все понял, и про Родю, и про себя, и про свой замок. Сейчас он решал, готов ли пойти на какие-то решительные меры или все-таки отдаст двадцать пять тысяч и дело с концом. Жена интеллигента взывала к Родиной совести, говорила о том, что у них с интеллигентом вообще-то дети. Родя твердил свое: сложный замок, такая цена, платить будете? Он свою работу сделал, к нему какие претензии?
Наконец, интеллигент не выдержал и протянул руку за телефоном. Родя передал телефон, из которого доносились увещевания и легкие угрозы. Интеллигент буркнул в трубку:
— Все, я разберусь, — и отключился. Посмотрел на Родю, вздохнул и сказал уже ему, — ладно, я понял, сейчас переведу вам ваши двадцать пять.
Он уткнулся в свой телефон, но снова поднял взгляд.
— Но знаете, у меня к вам просьба.
Родя вопросительно поднял брови.
— Моя жена очень расстроена. Дело даже не в том, что двадцать пять тысяч это и впрямь, — он замялся, — многовато. Просто это она вызвала мастера, и вот так получилось.
Он снова помялся, словно боясь обидеть Родю.
— Послушайте, давайте вы ей скажете, что я заплатил вам пять.
— Чего? — Родя нахмурился.
— Я думаю, что она вам может перезвонить, номер то у нее остался. Попробовать убедить вас вернуть деньги. А вы ей скажите, что ошиблись. Что я заплатил пять тысяч. Чтобы она не переживала. Я вам сейчас переведу двадцать пять. Но только ей не говорите. И я ей скажу, что заплатил пять. Это все останется между нами. Если она будет думать, что по ее вине мы отдали столько денег за этот замок, она всю ночь спать не будет. Сможете?
Родя напряженно думал, нет ли тут какого-то подвоха. Но интеллигент и впрямь перевел ему двадцать пять тысяч, о чем Родю возвестило сообщение. Он отошел от двери, позволив интеллигенту попасть домой, и тот теперь с печальным видом разглядывал свой более неисправный замок.
— Вам может быть новый поставить? — поинтересовался Родя.
— Нет уж спасибо, — слегка звенящим голосом ответил интеллигент, — вы выполните мою просьбу? Подтвердите жене, если она позвонит, что я заплатил вам пять тысяч?
— Ну да, — Родя пожал плечами, — если вам так надо. Хотя это сложная работа, не может она стоить пять тысяч.
— Остановитесь, пожалуйста, — интеллигент вскинул руки и прикрыл дверь.
— Всего доброго, — попрощался Родя с закрытой дверью.
Он вышел на улицу, посвистывая. Чутье не подвело, дело вышло легче легкого. Зазвенел телефон, и Родя посмотрел на экран: звонила жена интеллигента. Родя немного подумал и взял трубку. Обманывать во благо Роде приходилось редко, так что почему и не воспользоваться такой возможностью. Но не успел Родя и слова сказать, как женщина затараторила:
— Послушайте, вы, конечно, вправе сейчас просто послать меня, я допускаю, что ваши моральные принципы позволяют вам так сделать, но все-таки хочу вас кое о чем попросить. Вы развели моего мужа на двадцать пять тысяч, я так понимаю, он вам уже заплатил, так вот, послушайте, я не могу даже представить, как он расстроен. Дело даже не в деньгах, хотя и в них, конечно, просто сам факт такого наглого развода посреди бела дня оскорбляет человека.
Родя слушал этот поток сознания и не перебивал. Он хотел услышать, как изменится голос женщины, когда он скажет ей, что взял с ее мужа всего пять тысяч. Ей должно быть станет очень неловко за все эти оскорбления.
— Но вот что я вам скажу, мне дороже покой моего мужа любых денег, поэтому я хочу вас попросить. Я вам сейчас переведу двадцать тысяч, а вы переводите их моему мужу. Скажите, что ошиблись. Или что вам стало стыдно. Можете вы вообще вслух такое сказать? Так вот, верните ему эти двадцать тысяч, просто верните, чтобы он не думал о тех, что отдал вам.
Родя был человек без особого чувства юмора. Шутить ему казалось как-то ниже своего достоинства, а уж смеяться, или чего доброго гоготать, тем более. Верхом Родиных эмоций была легкая полулыбка. Но эта женщина Родю и впрямь рассмешила. Он даже встал посреди улицы и ухахатывался, слушая ее.
— Женщина, — чуть задыхаясь, наконец, выговорил он, — я правильно понимаю, что вы считаете меня мошенником и обманщиком, но готовы перевести мне сейчас еще денег, чтобы я их перевел вашему мужу? А что мне помешает просто оставить их себе?
Жена интеллигента замолчала. Потом ойкнула и как-то странно всхлипнула.
— Я просто так расстроилась. И так хотела что-то сделать, чтобы Валере не было так неприятно.
И тут Родя наконец открыл свой козырь:
— Да не взял я с него двадцать пять. Пять тысяч всего взял. Расслабьтесь. Недопонимание вышло.
— Правда? — голос зазвенел радостью, — вы не обманываете?
— Нет, — сказал Родя, и в эту минуту он и впрямь так думал. Что он говорит чистую правду.
Жена интеллигента еще пару минут извинялась, прощалась, желала Роде всего наилучшего. Родя принимал ее пожелания, извинения, прощался с ней, как будто и впрямь сделал этой семье что-то хорошее. Дальше он шел в приподнятом настроении. Думал о том, какие же все таки ненормальные люди — те, кто живут в браке. Особенно те, кто в счастливом браке. Какие же они наивные, непродуманные, нерасчетливые. Не то, что он Родя. С этими мыслями Родя нырнул в метро и поехал на следующий заказ.