Текст: ГодЛитературы.РФ
Симон Парко родился в 1995 году во Франции. Литературное мастерство и философию он изучал знаменитой Сорбонне, а когда ему было двадцать, Парко в одиночку совершил пеший поход в Гималаях. Но горы и вообще путешествия на этом не закончились: он побывал на Кавказе и Балканах, был в Северной Африке и пустыне Сахара, на Шпицбергене, в Бразилии, Индии, Непале... А на родине успел пожить в дикой долине Венеон (Уазан) в Альпах, после чего обосновался вблизи горного массива Экрен.
Словом, нет ничего удивительного, что его дебютный роман «Вертикальный край света» — как раз о горах. Сюжет немного сказочный: в самом сердце Ледяной долины команда из трех мужчин, женщины и двух собак пытается добраться до последнего населенного пункта на пути к Краю света — горе, чьей вершины никто еще не смог достичь. Цель у них сперва весьма прозаичная — починить линию электропередач. Однако лидер отряда Купившись на россказни местного мистика, решается на штурм горы.
Предлагаем прочитать кусочек этого заснеженного романа о мимолетности жизни и пределе человеческих возможностей.
Вертикальный край света / Симон Парко ; [пер. с фр. Марии Пшеничниковой]. — Санкт-Петербург : Polyandria NoAge, 2024. — 160 с.
* * *
Как только ущелье Столпотворения останется позади, нужно держаться левее. Там долина расширяется, и в ясную погоду можно разглядеть на склоне колокольню Снежной Богоматери, вокруг которой сгрудилось несколько деревенских домов, прижавшись друг к другу, словно пингвины.
В одном из них старейшина Маша деревянной ложкой помешивает дымящееся рагу из серны в котле. Она думает о Гаспаре, о связке, которой предстоит противостоять метели: уже поздно, куда они запропастились? Дойдут ли вообще? Захватил ли Гаспар с собой книги, которые она просила,— те самые, где рассказывается о рождении снежинок, истории под стать длинным зимним вечерам у очага, когда земля смешалась с небом? К счастью, есть книги, подумала Маша, что бы мы без них делали? Только благодаря им и держимся: строчка, другая, вязь чернил на бумаге — и вот разум воспаряет над каминной трубой к ледяным звездам.
Неподалеку от Маши, в столовой Флора складывает недавно нарубленные дрова. Пока ее мускулистые руки перебирают поленья, она тоже думает о прибытии связки: с чего вдруг они согласились отправиться в такой опасный путь ради старика? Что скрывает Гаспар? Неужели он снова попытается покорить Великую, да еще посреди зимы? Полный бред. Зачем ему понадобились какие-то камни? Ведь они не помогут взобраться на гору, там сподручнее ледорубы и остро заточенные шипы. Кроме того, почему он не обратился с подобным заданием к ней, кого прозвали Паучихой за невероятный талант к скалолазанию? Он ведь обещал ей место в связке на эту зимовку, но не сдержал слова, хотя Флора обладает всеми качествами, чтобы стать одной из них. А вдруг Юнец, которого она когда-то учила взбираться по горам, попросту подсидел ее? Всего несколько месяцев назад он и понятия не имел, как закрепить веревку вокруг задницы, как вдруг его берут на задание. Флора завидовала тайком, но надеялась, что Юнец вот-вот появится, вспоминала его холодный взгляд, бледные щеки, напускную беззаботность, подавленный порыв, изгибы тела, когда они вместе лазили по горам в лучах летнего солнца.
Они рано уходили, шагали в тишине с рассветом, а затем принимались болтать обо всем на свете: о привычках стервятников, о покорении хребтов, о жизни, о смерти, о любви. Часто она посмеивалась над его рассеянностью, неловкими жестами, невинностью, которая тут же улетучивалась в разглагольствованиях о жизни, о смерти и о любви. Он словно поневоле рассуждал как поэт. Из его уст лились ясные речи, зачатки стихотворений, священные слова, из-за которых Флора была вынуждена признать: Юнец очень тонко чувствует само существование. Пусть он наивен, но это простодушность ангелов, хотя в них Флора упорно не верила. Тело Юнца служило лишь для того, чтобы взбираться по горам, чувствовать обжигающую поверхность скал и похлопывать себя по загорелым бедрам. Когда они добирались до подножия горы, солнце начинало уже чуть согревать округу. Флора напоминала Юнцу о базовых техниках безопасности, а затем пропускала вперед. И тут начинался воздушный танец, длящийся часы напролет: их тела отталкивались от скалы и возвращались, Соляль лез выше, она снизу подсказывала, куда упереться ступнями, обучала двигаться вверх легко и непринужденно, с жадностью рассматривала его ягодицы, напряженные от приложенных усилий. Взбираясь в свою очередь на гору, Флора приступала к делу с чувственностью, томно дышала, смеялась, одновременно преувеличенно стонала, а добравшись до Соляля, кусала его за лодыжку, улыбнувшись лишь уголком губ и сгорая от желания отдаться ему прямо здесь, на обжигающей отвесной скале. Их пот смешался бы на камне, карабины позвякивали бы, а они занимались бы любовью посреди королевства орлов.
Флора подбросила полено в печь. Послушала, как оно потрескивает. Резко захлопнула дверцу, чтобы прогнать жгучие воспоминания, а затем вышла на мороз за очередной вязанкой дров.
* * *
Ветер усиливался и покусывал кожу. Снежинки хлестали по щекам, от мороза стягивало кожу на лбу, Гаспар плевался льдинками, скопившимися в бороде. Он думал о сушащейся над печкой одежде, о том, как они будут запивать вином ржаной хлеб и макать его в рагу. От выпивки и еды полегчает на душе, они забудут этот проклятый день, может, даже спляшут. Он расскажет Маше о своих планах, Юнец встретится взглядом с лунными глазами Флоры, Вик затянет одну из таинственных песен Великого Севера о бесконечных ночах и печали колдунов.
Гаспар поднял голову. В ясную погоду здесь пролегает тропинка, ведущая к Снежной Богоматери, однако теперь не видно ни зги: метель побеждала с каждой снежинкой, постепенно стирающей контуры этого мира. Главное — не потеряться, держаться за последний ориентир в виде черных электрических проводов, протянутых к «Берлоге», и добраться туда как можно скорее. Ведь тот, кто заплутает, приговорен к скитаниям в белизне, пока не уснет в сугробе и его обглоданный труп не найдут по весне какие-нибудь туристы, мечтавшие попросту поглазеть на цветочные поля в той части долины. Крик вырвал Гаспара из размышлений.
— Стой!
Он поднял голову и увидел, как Изе размахивает руками:
— Стой! Стой! Назад!
Вик резко остановился, Соляль едва успел подстраховать сани. Гаспар прошел через всю связку к Изе:
— Что случилось?
— Там, впереди! Снежинки! — снова закричала Изе, указывая в пустоту.
— Ну снежинки, и что?
— Разве ты не видишь? Они летят вверх! Быстро, назад!
Гаспар прищурился: в нескольких метрах прямо перед Зефиром он увидел нечто вроде рассыпчатого гейзера, вырывающегося из земли и стремящегося к небесам.
— И что, Пастушка, чем плохи поднимающиеся снежинки?
— Пораскинь мозгами, Шеф, снежинки должны лететь вниз или вверх?
— Ну, вниз.
— А если они поднимаются, что это значит?
— Ну, это...
— Если снежинки поднимаются, значит, там кусок неба — там, прямо перед нами! Воспаривший снег — предвестник пустоты! Снежинки подхвачены восходящими воздушными потоками и летят вверх. Вон там, прямо перед нами, нет никакой земли — только небо, пустота, пропасть! Придется вернуться, иначе соскользнем прямо в бездну.
Изе толкнула Гаспара и вернулась во главу связки. Она проделала часть пути в обратную от пропасти сторону, свистнула Зефиру и Мойре, которые уже вынюхивали новую тропинку вверх по склону. Вик фыркнул, связка естественным образом восстановила строй и зашагала в прежнем темпе, в очередной раз выискивая дорогу в никуда, к белизне,
к самой зиме.