Текст: ГодЛитературы.РФ
Тимоти Брук, один из самых авторитетных историков-китаистов, в книге «Великая держава Китай и весь мир» рассказывает тринадцать разных историй о китайцах и о тех иностранцах, которые заметно повлияли на место страны в мире. Брук начинает с XIII века, с правителя Хубилая, подчинившего Китай империи монголов, и ведет повествование сквозь семь веков, рассказывая о Марко Поло и монгольской принцессе, о чуме, бушевавшей на Ближнем Востоке и в Европе и поразившей Китай, о «китайском Христофоре Колумбе» — императорском евнухе Чжэн Хэ, о торговле лошадьми, географических картах, миссионерах, пиратах и, конечно, о развитии отношений Китая с остальным миром.
Брук искренне верит сам и убеждает читателя в том, что ни Китай не может существовать отдельно от остального мира, ни мир – отдельно от Китая.
«Предлагаю на суд читателей ряд подробных портретов людей, как китайцев, так и не китайцев, и покажу, какое значение имел мир для Китая, какое Китай имел значение для мира и как Китай всегда был частью мира — и, в конце концов, как все это могло влиять на людей, оказавшихся между Китаем и миром, как они справлялись с этим противоречием и обретали смысл жизни», — пишет автор.
С разрешения издательства публикуем фрагмент из книги.
Тимоти Брук "Великая держава Китай и весь мир"
- Перевод с английского: Валентин Фролов
- Изд-во: Слово/Slovo, 2024; (16+)
МИССИОНЕР И ОБРАЩЕННЫЙ
Нанкин, 1616
В полночь священники узнали, что Министерство обрядов выдало ордер на их арест. Это была ночь на 30 августа 1616 года в городе Нанкин, и они ждали ареста в течение следующего дня. Только двое из них — итальянец Альфонсо Ваньоне и португалец Альваро Семедо — были указаны в ордере. В свои пятьдесят лет Ваньоне был самым старшим в доме, а Семедо в тридцать один год — самым молодым. Министерству не было известно, что в доме проживали еще два итальянца — Никколо Лонгобардо и Джулио Алени. Семедо был болен и прикован к постели, поэтому остальные трое занялись наведением порядка в доме, сбором ценных вещей и отправкой их на хранение в соседний дом китайского новообращенного. Было решено, что Лонгобардо и Алени должны будут на рассвете выскользнуть из Нанкина, чтобы обратиться за помощью к своему другу в Министерстве работ, подразделение которого было расположено в двух днях пути к северу от Нанкина. Ваньоне и Семедо остались ждать приказа.
В то утро к ним зашли три чиновника из Военного министерства и посоветовали продать дом и как можно скорее покинуть город ради собственной безопасности. Их министерство не имело права выдавать ордер на арест, хотя и могло содействовать его исполнению. Право арестовать или изгнать иностранца принадлежало Министерству обрядов. Военное ведомство занималось более рутинными задачами по обеспечению защиты и доставки иностранцев, но Обряды контролировали дипломатию и протокол, и теперь был их ход. Три лояльных чиновника из Военного министерства хотели помочь европейцам выиграть время.
Вечером вокруг дома расположился отряд городской полиции, чтобы предотвратить их побег. На следующее утро прибыли три офицера, чтобы арестовать Альфонсо Ваньоне и Альваро Семедо и провести поиск улик. По общему нению, арест производился уважительно с обеих сторон. Офицеры потратили бóльшую часть дня на обыск, но не нашли ничего, что можно было инкриминировать европейцам, кроме того, что они действительно были приверженцами христианской религии. Эта задержка дала Ваньоне достаточно времени, чтобы отправить китайского христианина по имени Донат с посланием к Лонгобардо и Алени, проинформировав их о положении дел. Донат был достаточно быстр, чтобы догнать их, передать послание и вернуться до наступления ночи. Офицеры забрали только Ваньоне, оставив больного Семедо под охраной. Двое слуг, живших в резиденции иезуитов, вызвались сопровождать Ваньоне в тюрьму. Сначала они отправились в резиденцию цензора, отдавшего приказ об аресте, предположительно для того, чтобы доложить о случившемся и объяснить, почему Семедо не был доставлен под стражу. Чтобы разобраться в ситуации, им потребовалось два часа, в течение которых Ваньоне ждал на улице, став предметом любопытства прохожих. Как только офицеры закончили свои дела с цензором, они снова появились и повели Ваньоне в тюрьму.
Против них было выдвинуто множество обвинений, но суть дела сводилась к тому, что иностранцы не были официальными посланниками своих правителей. Существуют протоколы приема посланников, но эти люди въехали в Китай, не получив такого разрешения. Их пребывание в Китае таким образом, можно было истолковать как посягательство на божественную власть императора. Четверо священников были миссионерами Общества Иисуса, основанного в 1540 году с целью содействия духовному обновлению Церкви. Иезуиты отличались образованностью и преданностью своему делу, и король Португалии, а также другие европейские монархи привлекали их для обеспечения духовного здоровья христиан за рубежом. Возникла идея организации миссий для обращения иностранных правителей. К началу XVII века целью ордена стало обращение императора династии Мин. В начале 80-х годов XVI века два итальянских иезуита, Микеле Руджери и Маттео Риччи, получили разрешение на создание миссии в окрестностях Кантона. Руджери пробыл в Китае недолго, но Риччи оставался там до самой смерти в 1610 году, распространяя христианское слово всеми доступными ему способами, в том числе печатая карты мира, как мы видели во Введении.
Когда через шесть лет после смерти Риччи начались репрессии, восемнадцать иезуитов (в том числе шесть китайцев), находившихся в других странах, узнали о начавшихся арестах. Выбрав осторожность, они исчезли с глаз долой. Китайские новообращенные оказались менее осмотрительными. Один китайский христианин из Нанкина был так возмущен и так готов был пострадать за свою веру, что прошел по улицам Нанкина с транспарантом, провозглашавшим его приверженность христианству, за что был арестован и просидел в тюрьме целый год, ожидая приговора.
Когда офицеры, арестовавшие Ваньоне и Семедо, представили свой доклад нанкинскому вице-министру обрядов Шэнь Цюэ, тот пришел в ярость из-за их мягкого поведения. Именно по его инициативе закон обрушился на иезуитов: он хотел, чтобы те покинули страну. Поэтому он немедленно приказал офицерам вернуться, схватить Семедо и провести более тщательный обыск имущества иезуитов, включая сад за городом, который снабжал резиденцию продуктами. Они так и сделали, но ни в одном из этих мест не нашли ничего, что могло бы изобличить иезуитов как шпионов. В главной резиденции они нашли пару земных и небесных глобусов, девятнадцать карт и складной экран с картой мира Риччи, но все это, похоже, были европейские карты, а не китайские, и поэтому не представляли угрозы для государственной безопасности. Ничто другое, найденное офицерами, не указывало на то, что эти люди занимались чем-то иным, кроме исповедания своей религии.
Вице-министр Шэнь имел в виду не только европейцев. Он хотел, чтобы весть о нетерпимости к этому иностранному учению дошла и до китайцев, сотрудничавших с ними. Поэтому офицеры арестовали не только Семедо, но и китайского христианина, проживавшего в резиденции иезуитов, молодого послушника, приехавшего из Макао на учебу, четырех домашних слуг и еще четырех нанкинских христиан, которые пришли в резиденцию, чтобы узнать, что происходит. К концу дня 2 сентября пятнадцать человек, связанных с христианской миссией, оказались в тюрьме. Последовали новые аресты. Было непонятно, распространится ли инициатива Шэня на все государство. Шэнь стремился именно к этому, но репрессиям не хватало одного ключевого элемента. Шэнь начал чистку без разрешения трона. Он подал императору Ваньли обращение с требованием изгнать всех иезуитов из государства, но ответа не получил. И это не осталось незамеченным. На стороне веротерпимости выступил Сюй Гуанци, известный своим собратьям-христианам под данным при крещении именем Павел