Текст: Светлана Воробьева
На книжной ярмарке non/fictio№ авторы, принимавшие участие в создании сборника «Тело: у каждого свое», вышедшего в «Редакции Елены Шубиной», представили книгу публике, а также обсудили тему телесности в современной литературе.
Представили новинку четыре из тридцати девяти ее авторов: Денис Драгунский, Вера Богданова, Григорий Служитель и Алексей Сальников. В качестве модератора выступила Вероника Дмитриева — редактор сборника. Поскольку она еще и автор идеи этого сборника, то она сразу решает спросить: «Какова была ваша реакция на тему?»
Для Драгунского тема явно не щекотливая, и он с радостью отвечает: «У меня часто подобные темы появляются, я с радостью взялся за эту работу». Григорий Служитель подхватывает: «Что бы ты ни писал — нельзя не коснуться этой темы. Охотно принялся за работу, хотя иногда было достаточно трудно».
Также авторы отметили, что в последние годы наблюдается большой акцент на телесности в принципе. Вера Богданова развивает эту тему: «Это очень актуально именно сейчас. Мне показалось, что многие, как и я, поднимут темы селфхарма, но оказалось, что нет. Может, это и к лучшему. Я же сразу решила, о чем буду писать».
Сборник создавался целых четыре года. Это — «выстраданное собрание сочинений», по мнению присутствующих авторов и редактора.
«Когда меня только попросили написать что-то про тело, — говорит Сальников, — я сразу подумал о всяком таком…возможно, даже эротическом. Но Вероника сказала мне, что это необязательно воспринимать таким образом».
Авторы достаточно подробно рассказывают о своих идеях, заложенных в их рассказы.
«Меня всегда поражала плотная связь душевных травм и состояния тела, — говорит Богданова, — это не обязательно именно “cелфхарм”, это может быть отказ от еды, или, наоборот, когда пережившая насилие женщина сильно и резко полнеет. Мой рассказ о двух девочках-подростках, старшеклассницах: каждая как бы пытается “исчезнуть”, потому что они ненавидят свое тело. Это страшная история, но очень важная, ведь, к сожалению, такое происходит и в реальной жизни».
У Драгунского своя теория насчет телесности: «Человека не существует без тела. Все наши мысли, желания и реакции — телесные, физиологические. Мой рассказ получился сложным и длинным. Он про то, как человек выходит из своего тела (в переносном смысле, конечно) и остается в пустоте. Когда Вероника давала мне тему рассказа, мы говорили с ней о «После бала» Толстого: сцену с описанием выпоротой спины человека. Да и в принципе, аллюзий на Толстого много в рассказе».
В эту тему также вклиниваются сюжеты из научной фантастики: в одном из рассказов Драгунского есть любовный треугольник с участием робота, а у Служителя рассказ о том, «стоит ли воскрешать человека с помощью собранного “массива информации”. Это рассказ о внутреннем выборе и о чувствах, которые мы испытываем: мы боимся не того, что исчезнет наше тело, а того, что исчезнем мы сами».
Поскольку прошло так много времени с начала создания сборника, Веронике Дмитриевой, как редактору, невольно пришлось изменить свой подход к литературе. Эта тема стала «преследовать ее», она везде стала отмечать эту тему. И других участников тоже:
«Да, все поменялось, и тема тела для меня тоже изменилась, — подтверждает Служитель, — не только мы меняемся, но и время, читатель тоже. Меняется ракурс на ту или иную проблему. Если бы мне предложили эту тему сейчас, я бы написал что-то совершенно другой».
«Да, времена меняются, — добавляет Богданова, — еще пару десятилетий назад было немыслимо женщине за шестьдесят демонстрировать свое тело в кино. Если вы смотрели фильм “Субстанция” с Деми Мур, то вы понимаете, что я имею в виду. Но, к счастью, времена меняются».
У Сальникова рассказ о детях, и в связи с этим он вспоминает известного советского писателя — Крапивина: «Мой рассказ пусть и про травмы, но, кажется, есть в нем что-то забавное, “крапивинское”».
Также вышел еще один сборник, в котором данные писатели приняли участие — «Чудо». Поэтому авторы поделились тем, что же для них это самое чудо.
«Как бы это ни было банально, но, повседневные мелочи — и есть то самое чудо. Общение с близкими, например. Такое мы часто воспринимаем как должное. Своим личным чудом я считаю ошеломительный успех своей книги. Там было затронуто столько всего личного, и это многих затронуло, что стало для меня большим удивлением. Я поняла, что я не одна».
«Личное» у всех писателей тоже разное. Например, Служитель говорит, что «между героем и писателем нельзя окончательно убрать дистанцию, ведь в тексте неизбежно будешь преувеличивать или преуменьшать что-то».
Денис Драгунский не согласен с этим мнением. «Я вот всегда пишу о себе, — задорно говорит он, и шутливо добавляет: — В моих книгах все имена и адреса — настоящие».
На вопрос из зала, не хотели бы они добавить еще какой-либо аспект телесности, Дмитриева отвечает: «Нет, добавлять ничего не надо. Хотя самым популярным вопросом было, почему же ничего не написали про спорт».
Служитель пояснил: «Это слишком очевидная тема, и каждый думал, что кто-то другой да напишет. Я вот лично хотел бы написать что-то о рождении ребенка. Это захватывающая тема, не в физиологическом плане, разумеется. Тайна рождения, на мой взгляд, самая глубокая. Глубже, чем смерть, например».
«Самый интересный аспект состоит в том, что все рассказы получились довольно мрачные. Теперь стало можно писать о теле без розовых очков, и тело может предстать перед нами неприятным и уязвимым», — дополняет Богданова.
«Ну да, позитивного сборника не получилось, — усмехается Дмитриева, — думаю, можно сделать вывод, что современных авторов сложно заставить писать о чем-то светлом».