Сергей Сергеевич Орлов родился в Вологодской области, в семье сельских учителей. «Мне не нужно напрягать память, чтобы вспомнить детство: его можно увидеть и сейчас. Оно белеет берёзами и пламенеет рябинами, лежит огромным слюдяным простором Белого озера, в тихие вечера синеет бескрайними лесами, плещет зарницами, звенит дождями», - это его слова. Потом они переехали в Сибирь, в Белозерск. Жил Сергей Орлов и в Новосибирске. Увлекался стихами, рисованием, самолетами…
Еще до войны стал одним из победителей Всесоюзного конкурса стихотворений школьников (был такой конкурс в те времена!). В своей книге «От двух до пяти» юного Орлова чуть ли не с восхищением цитировал Корней Чуковский.
Его фронтовой путь велик и благороден. В первые дни Великой Отечественной он добровольцем вступил в ополчение. Его направили на учебу в Челябинское танковое училище. Потом – передовая. «В армии был рядовым, сержантом, курсантом, лейтенантом, гвардии старшим лейтенантом. Воевал на Волховском и Ленинградском фронтах в танке: воевать приходилось не только с немцами, но и с болотом», - вспоминал поэт, не заостряя внимание на своих подвигах. Он командовал тяжелым танком КВ-1, первый бой принял на Ладоге. Потом освобождал Новгород… Писал стихи – буквально «на танковой броне», публиковался в армейской газете «Ленинский путь».
Орлов дважды горел в танке. Выполнял приказ: командир может покинуть машину только последним. Его по частям собирали на операционных столах – и спасли. Когда после госпиталей фронтовик вернулся домой – друзья и даже мать поначалу не узнавали его обожженное лицо. Такое трудно пережить, а он нашел в себе силы и вдохновение, чтобы писать, чтобы поступить на филфак Ленинградского университета, а потом – в Литературный институт.
Его вторая книга называлась «Третья скорость», она вышла в 1946 году. Каждый танкист знал, что это такое. Одно из стихотворений, опубликованных тогда, поражало. «Его зарыли в шар земной…», – говорил солдат о солдате. Эти стихи невозможно не вспоминать ни в День Победы, ни в день парада Победы, ни в день начала войны… Невозможно создать более чистый, метафоричный и в то же время простой реквием в память о павших друзьях, о героях Великой Отечественной, которая была для них ежедневным подвигом, приносившим победы и потери, страдание, боль и славу. Эти стихи звучат торжественно и таинственно. Подвиг и смерть – это всегда тайна тайн. И есть в этом реквиеме узнаваемая орловская теплота, без которой, наверное, невозможна настоящая скорбь. Тут можно вспомнить и Гомера, и Бетховена – как предшественников советского поэта.
Он всегда оставался на войне – памятью и душой. Друг Орлова, поэт Михаил Дудин, вспоминал: «И всё-таки он очень страдал от этих шрамов, от этих рубцов, начисто слизанной языками огня кожи, от выгоревших на щеках и подбородке мускулов, от перекошенного века на левом глазу, от сведённых на руках пальцах в бугристых, ещё кровоточащих наростах.
Он страдал физически от осточертевшей боли, к которой он так и не смог привыкнуть, но больше всего он страдал от шрамов на душе, на самых её чувствительных глубинах.
Шрамы на лице потом зарастут рыжеватой шкиперской бородкой, глаз перестанет слезиться, и сгоревшее веко как-то прикроется лихим волнистым чубом – и он будет выглядеть красавцем, но шрамы на душе останутся, останутся навсегда, как осколки раздробленной кости, и будут саднить и болеть всё время».
Сергей Сергеевич Орлов ушел рано – в 56 лет. Оплакивали его, как павшего на фронте героя – и это справедливо. Он был прославленным, награжденным, маститым. Писал музыкально, правдиво. Но главное, в каждой его строке – фронтовая правда. Выношенная в сердце, сквозь шрамы.
+ + +
- Его зарыли в шар земной,
- А был он лишь солдат,
- Всего, друзья, солдат простой,
- Без званий и наград.
- Ему как мавзолей земля –
- На миллион веков,
- И млечные пути пылят
- Вокруг него с боков.
- На рыжих скатах тучи спят,
- Метелицы метут,
- Грома тяжелые гремят,
- Ветра разбег берут.
- Давным-давно окончен бой…
- Руками всех друзей
- Положен парень в шар земной,
- Как будто в мавзолей.
- 1944 год