Интервью: Елена Константинова
Какие последние новости в Окском биосферном заповеднике у кабанов, бобров и выхухолей? Чем они сейчас заняты?
Надежда Панкова: Лето близится к концу, значит, у моих героев довольно спокойная жизнь. Кабаны отращивают новую щетинку. Самки занимаются воспитанием молодняка, самцы живут в своё удовольствие: едят, купаются, метят деревья. Бобровые и выхухолевые семьи в водоёмах заповедника заняты тем, что нянчат детей. В этом году у нас совсем мало комаров, поэтому всем привольно.
«Териолог» (от. греч. Θηρίον — «зверь) или привычный «зоолог» — как вас правильнее называть?
Надежда Панкова: По диплому я эколог-биолог, защищалась на кафедре системной экологии экологического факультета РУДН. Эта кафедра ближе всех к полевой биологии, которой я хотела заниматься. Классическая экология изучает взаимосвязи организмов между собой и с окружающей средой. Сначала я уделяла внимание именно экологии — исследовала динамику растительности водоёмов Окского заповедника: как на растительность водоёмов влияют животные, которые используют их для своих целей. Потом всё больше и больше меня интересовали сами звери — то, как и чем они живут, как общаются между собой. Вот уже больше 10 лет работаю только как териолог — специалист по млекопитающим. «Зоолог» — более широкое понятие. Это и специалист по птицам (орнитолог), по млекопитающим (териолог), по насекомым (энтомолог) и т.д.
К экспедициям с биологическим кружком при Дарвиновском музее на летние каникулы вашим родным не привыкать с ваших 14 лет. Но, узнав, что вы решили после окончания университета переселиться из Москвы на «край земли», пусть и заповедный, они, по вашим же словам, «крутили пальцем у виска». И вот, любуясь почти 20 лет из окна своего дома на рыжие стволы сосен, радуетесь, что живёте в сбывшейся мечте. Упорство, упрямство, настойчивость по-прежнему с вами? Неужели никогда не скучали по благам цивилизации?
Надежда Панкова: До сих пор мне странно, что большинство людей считают город комфортнее деревни. Когда я оказываюсь там, приходится мириться со многими неудобствами. Например, с постоянным шумом. Мне очень трудно уснуть. Потом пробки на дорогах, плохой воздух, зимой — грязный снег, слякоть. Толпы людей, метро в час пик — для меня настоящий стресс. Не знаю, что за блага такие в этой цивилизации. Тем более что у нас в посёлке Брыкин Бор есть интернет, которого вполне хватает, чтобы скачивать статьи и книги и даже смотреть фильмы. В город не тянет совсем. Но периодически приходится ездить по делам то в Рязань (120 км от нас), то в Москву, то в Питер. И дня за три так устаю, что готова не вылезать из леса ещё год.
В литературном сообществе, опять же, – по вашим словам, себя не видели. Отчего так?
Надежда Панкова: Когда я училась в РУДН и жила в Москве, то с интересом посещала всяческие литературные мероприятия. Ходила на семинары в ЦДЛ, Литинститут. Была в восторге от того, что вижу живьём настоящих писателей. Аж дух захватывало. Писала стихи, страшно увлекалась Серебряным веком. В итоге переболела этой романтикой, хотя писать разные тексты не перестала. Довольно рано осознала: чтобы быть писателем, надо глубоко работать в какой-то другой области жизни, смотреть на мир через её призму. Литератор же не профессия. То, чем живёт литературное сообщество, мне быстро наскучило. Напротив, жизнь сотрудников и обитателей заповедника манила своими тайнами.
Когда же, отложив в сторону научные статьи и всякую бумажную отчётную писанину, вы взялись за повести «Зимние записки о себе и кабанах» и «Бобровый кордон»?
Надежда Панкова: Переехав в заповедник, я продолжила писать путевые заметки, эссе и рассказы, стихи. Выкладывала, как правило, их в ЖЖ. Тогда же начала писать повесть про кабанов под рабочим названием «Царь дубравы» — несколько странный лирический текст, мало похожий на то, что пишу теперь. Потом наступил период преимущественно научных и научно-популярных статей. В 2011–2017 годы я жила в Западной Сибири. Вернувшись в свой заповедник, особо остро ощутила потребность рассказывать о нём. «Бобровый кордон» занял два года, никак не могла выбрать правильный формат, верную тональность. А «Зимние записки о себе и кабанах» написались за один зимний сезон. Легко и весело. Из них и выросла книга «Про кабанов…».
Несколько цитат из этой книги — своего рода и живом путеводителе по заповеднику.
Кто вас учил столь незамутнённому восприятию мира?
Надежда Панкова: Мне трудно ответить на этот вопрос. Наверное, оно присуще мне изначально, и моя задача — избежать влияния чужого стиля. Когда пишу книгу, стараюсь по минимуму читать художественную литературу, чтобы сохранить свой голос.
А как сочетать естественнонаучную конкретику с образным художественным мышлением и языком? Как долго вы, кандидат биологических наук, искали золотую середину?
Надежда Панкова: Сейчас это даётся мне легко, но поначалу мозг соглашался работать только в двух разных форматах: либо научный текст, либо художественный. Это доводило до отчаяния. Порой надо работать над научной статьёй, а вдохновение требовало лирики. Со временем золотая середина как-то нашлась сама.
Вы нередко проводите параллели в поведении и привычках зверей и людей. Например:
Какой реакции вы ждете от читателя?
Надежда Панкова: Полагаю, что животные станут им ближе и понятнее. Все мои параллели всегда с долей условности и иронии. Периодически проводя экскурсии по заповеднику, обращаю внимание, насколько меняется отношение посетителей к животному после подобных сравнений. Оно перестаёт быть некой абстракцией, чем-то чужим и странным. Но хотя у нас действительно много общего со зверями, это, конечно, не означает знак равенства. Зоологи не любят, когда животных очеловечивают.