Текст: Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»
230 лет назад, 29 сентября 1795 года родился Кондратий Фёдорович Рылеев. Жизнь его собрана по осколкам мифов. Но их скрепляют поступки и стихи. И – два слова, которые много лет определяют наше отношение к нему: революционный романтизм. Кто бы ни пытался списать в архив это понятие – ничего не получится. Слишком сильный душевный импульс запечатлел в стихах тридцатилетний отставной офицер, шагнувший на эшафот в 1826 году. Слишком важным общественным движением были те, кто, по выражению Тютчева, намеревался «вечный полюс растопить». Забыть их – как забыть Стеньку Разина – невозможно. Даже не пытайтесь. Апология декабрьского бунта – не безупречная материя. Но его ниспровержение с николаевских времен до наших дней – бессильные потуги, сплошные натяжки. И отменить Рылеева не получится.
…Окончив кадетский корпус, артиллерийский прапорщик Рылеев сразу отправился в действующую армию, в Дрезден – туда, где совсем недавно шли бои. Выполнял боевые задания, был энергичен и смел. Но война уже затихала. Когда она возобновилась во время «ста дней Наполеона», Рылеев оказался среди тех русских офицеров, которых бросили в Париж. И снова он не успел поучаствовать в серьезных битвах, но написал «Письма из Парижа» – свои размышления и зарисовки.
Война изменила его. В корпусе он – к восторгу однокашников – писал и шуточные стихи, и патриотические гимны. Найти в них вольнодумство непросто. В начале 1814 года так воспевал Кутузова:
- Твои дела, защитник трона,
- Священной веры и закона, —
- Из века паче будут в век
- Всё с новой силой преливаться
- И гласно в мире отзываться,
- Что ты великий человек!
Победа пробудила в его душе сомнения. В 1815 году, в «Письмах из Парижа» Рылеев уже не был столь категоричен. И о Наполеоне рассуждал не в духе официальной пропаганды – с пиететом. Неудивительно, что после войны он стал задумываться об отставке из армии.
Тогда он принялся помогать постигать науки двум юным дочерям помещика Тевяшова. И – влюбился в младшую, в бесхитростную очаровательную девушку. Через полтора года они объяснились. О своем решении в красках сообщил матери: «Ее невинность, доброта сердца, пленительная застенчивость и ум, обработанный самою природою и чтением нескольких отборных книг, в состоянии соделать счастие каждого, в ком только искра хоть добродетели осталась. Я люблю ее, любезнейшая матушка, и надеюсь, что любовь моя продолжится вечно… Итак, любезнейшая матушка, от вас зависит благословить сына вашего и, позволив ему выйти в отставку, заняться единственно вашим и милой Наталии счастием». Она и оплакивала Кондратия Федоровича после казни. А он, женившись, оставил службу и поначалу хотел посвятить себя семье. Это оказалось самообманом, все сложилось иначе.
Его наиболее масштабным творением в поэзии стали «Думы» – баллады об истории, несколько громоздкие, но страстные. В предисловии этому циклу он писал о мечте «пролить в народ наш хоть каплю света». Рылеев полагал, что слагает свои «Думы» для крестьян – будто занимался историческим ликбезом. Возможно, он так говорил из осторожности, чтобы замаскировать неуверенность в поэтических силах. «Ермак» и «Иван Сусанин» стали народными стихами. Ведь это бессмертно:
- Ревела буря, дождь шумел;
- Во мраке молнии летали,
- Бесперерывно гром гремел,
- И ветры в дебрях бушевали...
- Ко славе страстию дыша,
- В стране суровой и угрюмой,
- На диком бреге Иртыша
- Сидел Ермак, объятый думой.
Эти стихи изучали в школах, даже когда Рылеева считали исчадием ада (а декабристов, особенно казненных, официальная пресса и церковь бранили с перехлестом).
По «Державину» мы судим об отношении «революционных романтиков» к слову и к просветительской миссии литературы:
- Наш дивный бард не умирал:
- Он пел и славил Русь святую!
- Он выше всех на свете благ
- Общественное благо ставил
- И в огненных своих стихах
- Святую добродетель славил.
То, что для Рылеева это не просто череда звонких слов – он докажет очень скоро. Жизнь для него оставалась вызовом, как в офицерской юности.
«Описание места действия, речь героя и — нравоучение. Национального, русского нет в них ничего, кроме имен (исключаю Ивана Сусанина, первую думу, по коей начал я подозревать в тебе истинный талант)», – не без ревности писал Рылееву Пушкин о «Думах». Для Пушкина его стихи виделись слишком расчисленными – как музыка Сальери в маленьких трагедиях. Кондратий Федорович ответствовал:
- Хоть Пушкин суд мне строгий произнес
- И слабый дар, как недруг тайный, взвесил,
- Но от того, Бестужев, еще нос
- Я недругам в угоду не повесил.
- Моя душа до гроба сохранит
- Высоких дум кипящую отвагу;
- Мой друг! Недаром в юноше горит
- Любовь к общественному благу!
Рылеев показал себя способным администратором. Адмирал Николай Мордвинов, бывший морской министр и вечный председатель Вольного экономического общества, рекомендовал Рылеева на должность правителя дел Российско-Американской компании, акционером которой был сам император.
Будучи правителем Российско-американской компании, он отстаивал экономические интересы России и выступал против допуска иностранцев на Аляску и передачи США российской колонии Росс. Среди идей Рылеева – создание американской Новороссии. Он и из тюрьмы писал Николаю I о том, как превратить Калифорнию в российский форпост.
Жил Рылеев в просторной квартире по соседству с представительством Компании. Там встречался с друзьями, давал русские обеды – с кислой капустой и водкой. Приверженцем России он был не только в гастрономии.
И самодержавие его не устраивало, поскольку не соответствовало задачам, которые стояли перед Россией. Если проводить грубую аналогию с современными раскладами, Рылеев отстаивал приоритет национальных государств, а монархию считал явлением глобалистским. Для этого есть основания. И Священный союз, выпестованный Александром I – это монархическая мечта о единой Европе, в которой коронованных особ воспринимают как нечто сакральное. Царь, конечно, опоздал с этой идеей.
В своих крамольных стихах Рылеев высмеивал чужеродность венценосцев:
- Царь наш — немец русский —
- Носит мундир узкий.
- Ай да царь, ай да царь,
- Православный государь!
- Царствует он где же?
- Всякий день в манеже.
- Ай да царь, ай да царь,
- Православный государь!
- Прижимает локти,
- Прибирает в когти.
Это, разумеется, сказано об Александре I.
Николай Бестужев вспоминал о друге: «Все действия жизни Рылеева ознаменованы были печатью любви к отечеству; она проявлялась в разных видах: сперва сыновнею привязанностью к родине, потом негодованием к злоупотреблениям и, наконец, развернулась совершенно в желании ему свободы».
Кроме того, он был способным организатором литературной жизни. Издавал «Полярную звезду» – журнал замечательный, в котором считали за честь опубликоваться и те, кто терпеть не мог Рылеева-поэта. Представьте, Кондратия Федоровича поддерживала императрица Елизавета Алексеевна и министр народного просвещения Александр Голицын. Оба – люди смелые, незашоренные. И – далеко не единомышленники Рылеева. Но они видели в нем силу.
В последние годы короткой жизни он работал над поэмой «Наливайко». Историей Украины он увлекся во время офицерской службы. В казачьей вольнице он, как и многие, видел прообраз будущего народного демократического уклада. Притягивала и история борьбы за свободу, борьбы против польских поработителей.
- Добычей дерзостного ляха
- Дряхлеет Киев над Днепром. –
Рылеев видел причину распада древнерусского единства в княжеских междоусобицах. Его увлекла фигура Северина Наливайко, организатора одного из антипольских восстаний, которое пылало в 1594-1596 годах. Он был отважным воином – и поляки разгромили восстание Наливайко с жестокостью, которая даже в XVI веке потрясала. Рылеев полагал, что современным славянам не хватает решительности Наливайко. Уж слишком мы покорны монархам.
Многие сочли, что поэма должна была стать шедевром Рылеева – и действительно, сохранившиеся части написаны гармоничным и взволнованным слогом, поэту удается набрасывать панораму, насыщенные пейзажами и героями:
- Меж тем, потопленный в туманах,
- Козацкий табор на курганах
- Спокойно дремлет вдоль реки;
- Как звезды в небесах пустынных,
- Кой-где чуть светят огоньки;
- Вкруг них у коновязей длинных
- Лежат рядами козаки.
Это уже картина, а не только зарифмованные идеи.
Рылеев оставил эту поэму на полуслове. К тому времени он был вождем Северного тайного общества, которое гораздо позже, спустя десятилетия, назовут декабристским. Входил в думу этой почтенной организации. Надеялся освободить крестьян от крепостной зависимости и наделить их землей, монархию в Россию мечтал преобразовать в республику, но считал, что это решение должен принять представительный орган. На пути к этим преобразованиям предстояло свергнуть правящую династию. Они не могли не воспользоваться кризисом власти, который возник после смерти Александра I. Он стал одним из нескольких наиболее решительных организаторов декабрьского восстания. В те дни Рылеев тяжело болел, друзья обсуждали планы восстания, навещая его. 14 декабря он был одним из тех, кто понимал, что это обреченное дело. Но шел на смерть ради мгновения свободы. В ту же ночь его арестовали – и, в числе пятерых лидеров восстания, приговорили к четвертованию. Эту жестокую казнь заменили на повешение.
Семь месяцев Рылеев провел в Алексеевском равелине, ожидая решения своей участи. На допросах он вел себя твердо и старался выгородить товарищей, признавая себя главным виновником. То, что держался он твердо и благородно, признавали и противники. Он без утайки рассказывал о решении истребить императорскую семью. Все знали историю Рима, подвиги Брутов – и многие считали уничтожение деспота благом.
«Умышлял на цареубийство; назначал к совершению оного лица; умышлял на лишение свободы, на изгнание и на истребление Императорской фамилии и приуготовлял к тому средства; усилил деятельность Северного общества, управлял оным, приуготовлял способы к бунту, составлял планы, заставлял сочинить манифест о разрушении правительства; сам сочинял и распространял возмутительные песни и стихи и принимал членов; приуготовлял главные средства к мятежу и начальствовал в оных; возбуждал к мятежу низших чинов через их начальников посредством разных обольщений и во время мятежа сам приходил на площадь», – сказано в следственном деле.
Казнь превратилась в расправу. Веревка лопнула, он упал, еще живой. «У Рылеева колпак упал, и видна была окровавленная бровь и кровь за правым ухом, вероятно от ушиба. Он сидел, скорчившись, потому что провалился внутрь эшафота». По легенде, Рылеев тогда воскликнул: «Несчастная страна, где они даже не знают, как тебя повесить».
Могила Рылеева, как и место упокоения всей пятерки казненных, неизвестна. Но вычеркнуть его из истории, как и из поэзии, не сумели. Да, его стихи – скорее черновик несостоявшегося мастера. Но бунтарская романтика не меркнет. А златых строк и созвучий Рылеев оставил немало.
После гибели поэта только началась его настоящая жизнь. Лавры главного революционного романтика во все времена (не только в советские, как можно подумать!) ценились высоко. Перед ним преклонялись, ему усердно подражали. В поэме «Наливайко» Рылеев провозглашал:
- Известно мне: погибель ждет
- Того, кто первый восстает
- На утеснителей народа,—
- Судьба меня уж обрекла,
- Но где, скажи, когда была
- Без жертв искуплена свобода?..
Эта мысль в разных интерпретациях в поэзии звучала не раз. Но – после Рылеева. Можно вспомнить и Гейне, и Некрасова, и Маяковского, и Есенина. И некрасовское крылатое «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» – это тоже отклик на рылеевскую формулу «Я не поэт, а гражданин».