Текст: Татьяна Шипилова
Мы люди честные, обманывать никого не хотим, а потому признаемся: на самом деле, конечно, и заголовок, и подзаголовок и нашей статьи, и имена на обложке книжной новинки – не более чем пиар-ход. Никакого нового романа Джейн Остен никто не нашёл, никакого романа «Младшая сестра» она, конечно, не писала.
Дело было так: в 1801–1806 годах Джейн жила в Бате, всем известном популярном английском курорте XVIII–XIX вв. Именно в Бате она начала роман под, возможно, черновым названием «Уотсоны», который не завершила: сначала умер отец, с которым мисс Остен была очень близка, потом, видимо, интерес к этой истории и героине у нее и вовсе пропал, тем более за этим последовала работа над выдающимися шедеврами – романами «Разум и чувства» и «Гордость и предубеждение», а Бат она увековечила в романах «Нортенгерское аббатство» и «Доводы рассудка».
Начало «Уотсонов» занимательно по большей части тем, что Джейн во всех подробностях обрисовывает быт сельской Англии, бальные традиции, светские манеры, интересы, волнующие мужчин и женщин, местные сплетни, локальные интрижки (это все умещается чуть ли не в первые две главы). В общем, все то, за что мы и полюбили мисс Остен – за почти энциклопедическую демонстрацию жизни английского среднего класса и иронию над ней, только пока еще это неограненный алмаз, так и не ставший бриллиантом, как последующие тексты. Исследователи считают, что невыразительная Эмма Уотсон послужила черновиком для следующих двух выдающихся героинь писательницы – Элизабет Беннет и Эммы Вудхаус, которые, будем откровенны, получились намного интересней своей предшественницы. Роман «Эмма» вообще считается одним из самых новаторских в мировой литературе и часто сравнивается с «Анной Карениной».
Черновик «Уотсонов» остался в семье, а в семье Остен была традиция читать вслух по вечерам, тем более тексты Джейн, так что ее племянники с текстами знаменитой тётушки были прекрасно знакомы. Самой предприимчивой оказалась Кэтрин Остен Хаббэк, дочь знаменитого отца, адмирала английского флота, и племянница знаменитой писательницы. Писать она, правда, начала из-за скорбных обстоятельств: ее муж попал в психиатрическую больницу, и на ее плечи легла забота о трех сыновьях. В ее распоряжении были копии рукописей тётушки – и пошло-поехало. В общей сложности она написала 10 романов, среди них и «Младшая сестра», которая считается завершением «Уотсонов». Весьма условным, конечно.
Дело в том, что если даже неопытный читатель сравнит текст Остен (а его перевод давно существует) и текст ее племянницы, то заметит, что первые пять глав написаны даже не столько по черновикам, сколько как будто по воспоминаниям о прочитанном, и напоминают конспект. Нет той лёгкости, той неповторимой тончайшей остеновской иронии, которая ей дается так легко и просто, словно она ей живет и дышит. «Уотсоны», прямо скажем, в черновике сами-то выглядят как пока только скелет романа, как будто начаты с середины и на середине же и прерваны, а уж попытка переписать-дописать и вовсе походит на фанфик.
Неким фанфиком, конечно, «Младшая сестра» и является, ведь это в XIX в. не было такого слова, а мы с вами к нему уже привыкли, таких историй много. Конечно, «Младшая сестра» имеет к самой Джейн Остен отношение такое же, как какое-нибудь «Убийство в Пемберли», где от Остен только, собственно, имена и остались. Но кто будет покупать книгу когда-то, кстати, популярной, но ныне забытой Кэтрин Энн Хаббак? Правильно, никто. А если поставить первым имя Джейн Остен (а на сайте издательства в промо вообще только её одно имя и указано), а уже вторым приписать Кэтрин Остин Хаббак – уже вроде и любопытно, что там такое новое расскажет нам мисс Остен?
Но всё же будем справедливы: частично талант тётушки достался и племяннице. Оригинал, как и перевод, читается легко, местами даже изящно. Сама канва истории известна из черновиков писательницы, Кэтрин Хаббак же оформила это все во вполне милую историю. Местами кажется, что роман звучит даже ультрасовременно, настолько чувствуется полувековая разница между тётушкой и племянницей.
Но есть в этом во всём и ещё один очень важный нюанс: издание книги к 250-летию писательницы, которое мы отмечаем в этом году, доказывает, что ее романы – не на одно столетие. Интерес к ним не падает, любовь к мисс Остен не проходит, романы ее читаются, фильмы по ней снимаются, фанфики пишутся.
И да будет так!
С разрешения издательства публикуем фрагмент, который знатокам Джейн Остен сразу позволит почувствовать разницу стилей, а неискушенному читателю даст возможность по достоинству оценить завязку романа.
Джейн Остин, Кэтрин Остин Хаббэк. Младшая сестра. Пер. с англ. А. Рудаковой. — М. : Иностранка, Издательство АЗБУКА, 2025. — 864 с.
ГЛАВА VI
— Чем думаешь заняться сегодня утром, Элизабет? — осведомилась Маргарет томным голосом, в котором, однако, сквозило раздражение.
— О, у меня дел невпроворот, — ответила мисс Уотсон, отворачиваясь от окна, из которого наблюдала за отъездом брата и невестки.
— Надо помочь нянюшке снова спрятать дорогой фарфор и стекло, по менять занавеси и убрать из парадной спальни все вещи, которые принесли для Джейн. Кроме того, я собираюсь попробовать приготовить для отца пуддинг по ее рецепту — и много чего еще.
— Стало быть, на прогулку ты не пойдешь. А ты, Эмма?
— Ну не знаю, — ответила та. — На улице так слякотно.
— Боже милостивый, Эмма! — вспылила Маргарет. — Надеюсь, ты не из тех избалованных особ, что боятся грязи как огня, иначе что со мной станется? Я терпеть не могу гулять в одиночестве, а Элиза бет, когда мне требуется ее общество, вечно оказывается занята.
— Возможно, — мягко возразила Эмма, боясь обидеть сестру намеком на столь очевидную вещь, — если мы поможем Элизабет, очень скоро она закон чит все дела и успеет насладиться прогулкой вместе с тобой.
— Вряд ли Элизабет так уж нуждается в нас, — пробурчала Маргарет.
— Спасибо, Эмма, — улыбнулась старшая мисс Уотсон, не услышав Маргарет, — но не откладывайте прогулку из-за меня. Я привыкла к домашним хлопотам, и они утруждают меня не более, чем тебя — необходимость вдеть нитку в иголку или найти нужное место в книге. — С этими словами она взяла со стола корзинку с ключами и вышла из комнаты.
— Ну, что я говорила! — тотчас воскликнула Маргарет. — Элизабет гнушается любой помощью и не выносит, когда кто-нибудь вмешивается в домашние дела: она ревниво оберегает свою власть и готова взвалить на себя любые заботы, лишь бы ни на полчасика не уступить нам бразды правления. А теперь поторапливайся: соберись и надень манто. Я не желаю упускать лучшее время дня.
Эмма по-прежнему колебалась:
— Не уверена, что я смогу тебя сопровождать: а вдруг меня захочет видеть отец?
— Отец? — изумилась Маргарет, и на лице у нее отразилось недоверие, ничем, по мнению Эммы, не оправданное. — Зачем, скажи на милость, ты можешь понадобиться отцу?
— Я часто и с удовольствием ему читаю, — ответила Эмма и покраснела, опасаясь, как бы сестра не решила, что она намекает на разницу в их отношении к отцу, ведь Маргарет обычно держалась так, будто мистер Уотсон и его благополучие не имеют для нее ни малейшего значения.
— Как это, должно быть, скучно, — заметила сестра и, когда ее слова заставили Эмму протестующе вскрикнуть, добавила: — Во всяком случае, для меня. Значит, теперь у тебя есть повод отказаться от прогулки со мной. Я поняла, в чем дело: ты просто не хочешь идти. Могла бы сразу сообщить об этом, не докучая мне отговорками.
— Право, я буду очень рада прогуляться с то бой, если отец меня отпустит, — примирительным тоном сказала Эмма. — Вот только сбегаю наверх узнаю, и, если он согласится, мы сможем пойти прямо сейчас.
Выяснилось, что мистер Уотсон занят деловыми письмами и помощь Эммы ему не требуется, а по сему сестры вместе вышли из дома. Они направились по дороге, ведущей в город. Маргарет не сказа ла, куда они идут, а Эмма не стала спрашивать. Собственно, ей и в голову не пришло, что у спутницы есть иные причины для прогулки, кроме желания по дышать свежим воздухом и размяться.
— С тех пор как я вернулась домой, у меня почти не было времени поговорить с тобой, Эмма. Одна ко, видишь ли, Джейн так ко мне привязана, что, когда мы вместе, редко отпускает меня от себя хотя бы на десять минут. Уверяю тебя, она поразительно ум на и лучше всех моих прочих знакомых умеет судить о людях и правилах хорошего тона.
Хотя Эмма вполне допускала справедливость этого утверждения, оно вызвало совсем не ту реакцию, на какую рассчитывала сестра, и убедило Эмму не столько в исключительной прозорливости миссис Роберт или достоинствах самой Маргарет, сколько в том, что сестрица вращается в слишком узком кругу. Впрочем, Эмма не стала воздерживаться от похвал, после чего Маргарет самодовольно продолжила свои речи.
— Уверена, что тебя не оставили равнодушной манеры Тома Мазгроува — разве он не очарователен? — осведомилась она, закончив разглагольствовать о Кройдоне.
— Не могу сказать, что я им восхищаюсь, — отчеканила Эмма.
— Не восхищаешься? — воскликнула Маргарет, на миг ошеломленная столь еретическим заявлением, а затем, оправившись от потрясения, добавила: — А, полагаю, ты имела в виду, что это Том не восхищается тобой: насколько мне известно, на балу вы с ним не танцевали. Смею сказать, он был не в духе: окажись там я, все было бы иначе. Если бы ты знала Тома так же хорошо, как я, и получала бы от него столько же внимания, и он был бы о тебе такого же мнения, как обо мне, ты бы смотрела на него совсем другими глазами.
— Меня вполне устроит, если я и впредь смогу относиться к нему с нынешним безразличием, — сказала Эмма. — И уверяю тебя: даже если манеры мистера Мазгроува улучшатся или у меня изменится вкус, я буду спокойно взирать на него, не вызывая у тебя тревоги чрезмерным восхищением. Элизабет рассказала мне, что он успел нарушить душевный покой большинства молодых особ в здешних местах. Надеюсь, меня этот джентльмен пощадит, ибо не хочу поддаваться самообольщению и считать себя более здравомыслящей и стойкой, чем прочие девицы.
— Элизабет говорит так лишь из ревности! — запальчиво воскликнула Маргарет. — Том никогда не оказывал ей внимания, потому-то… Но, боже мой, Эмма, — добавила она, оглядываясь и перебивая сама себя, — вон и он сам, а с ним еще несколько человек! Кто же они? Среди них только один в красном охотничьем рединготе. Я не ожидала так скоро увидеть их компанию.
— Так скоро? — поразилась Эмма, краснея. — Возможно ли, что ты шла сюда именно ради встречи с Томом?
— И что плохого, даже если так? Я просто хочу, чтобы ты взглянула на двух других джентльменов и сказала мне, знаешь ли ты их!
— Право, — ответила раздосадованная и смущенная Эмма, — мне совсем не по душе вот так озираться по сторонам. Во всяком случае, меня учили, что леди не пристало оборачиваться и глазеть на людей. И все-таки, Маргарет, ты действительно шла сюда именно с этой целью?
— Фу, до чего же ты нудная! Тебе не хуже моего известно, что в Апхем-Лодж должны спускать гончих. Я решила, что Том Мазгроув непременно сюда явится. Однако мне хотелось бы выяснить, кто это с ним. Они пустили лошадей рысью… Полагаю, это лорд Осборн и мистер Говард. Какая досада! Ведь Том ни за что не остановится, раз уж он рядом с лордом Осборном. До чего же обидно!
— Если бы я только знала, — заявила Эмма, мучительно краснея, — ты нипочем не затащила бы меня сюда. Они вообразят, будто мы явились нарочно, чтобы встретиться с ними…
Джентльмены были уже так близко, что последние слова девушки потонули в грохоте копыт нескольких лошадей. Она озабоченно размышляла о том, что подумает мистер Говард и не решит ли он, что Эмма нарочно вышла погулять в надежде попасться на глаза лорду Осборну. В это мгновение джентльмены внезапно очутились рядом с тропинкой, по которой шли сестры.
— Мисс Эмма Уотсон! — воскликнул лорд Осборн, спешиваясь и торопливо передавая поводья груму. — Ну надо же! Какая удача, что я поехал этой дорогой. Так вы все-таки явились посмотреть, как спускают собак? Я очень рад встрече с вами!
Том Мазгроув, подражая своему знатному другу, тоже спешился, но, поскольку на тропинке хватало места только для двоих, ему пришлось пропустить лорда Осборна с Эммой вперед, и он оказался беззащитен перед призывными взглядами и нежным шепотом Маргарет. Эмма с безотчетным сожалением, коего не могла себе объяснить, заметила, что мистер Говард остался на лошади и отвесил Эмме, с которой еще недавно отплясывал на балу, лишь легкий поклон, причем куда более холодный и официальный, чем можно было ожидать после отцовских рассказов о его обходительности в день епископской инспекции. Покуда Эмма дивилась неприятной перемене, ее спутник изо всех сил старался быть любезным, насколько позволял ему склад характера, и девушка едва удерживалась от смеха, видя, с каким почтением и преувеличенным вниманием выслушивает замечания его милости Том Мазгроув, поддакивая при любой возможности. Спустя пять минут компания добралась до развилки, откуда одна из дорог, как было известно Эмме, вела почти к самому дому Уотсонов.
— Маргарет, — сказала она, оборачиваясь к сестре, — думаю, нам надо вернуться этим путем. Мы можем понадобиться дома раньше, чем доберемся туда.
— Так идем же, — ответила Маргарет, которая уже была готова разрыдаться от злости и ревности, обнаружив тщетность своих попыток привлечь внимание Тома.
— Я-то думал, вы явились посмотреть, как спускают свору, — заявил лорд Осборн Эмме. — Какой смысл возвращаться домой, не дойдя до логовища?
— Вы ошиблись, милорд, — спокойно, но решительно указала Эмма. — Пока мы вас не увидели, я и не подозревала, что охота назначена в этих местах.
— Хорошо, но теперь, когда мы так близко, вы могли бы пойти с нами — там будут моя сестра и мисс Карр, мне хочется представить вас им.
— Вашей милости прекрасно известно, что это невозможно, — возразила Эмма. — Я не имею права злоупотреблять вниманием мисс Осборн. Ей же столь навязчивое поведение скорее покажется странным, чем угодит.
— Нет, клянусь честью, сестрица действительно желает с вами познакомиться! Том Мазгроув уверяет, что она говорила об этом вчера вечером! — Лорд Осборн оглянулся через плечо на друга, однако продолжал возбужденно говорить, так что Том едва успел поддакнуть. — Полагаю, вы намекаете, что я неудачно выразился. Мне следовало сказать, что я хочу представить вам свою сестру, так будет правильно? — Эмма не смогла сдержать улыбку. — И теперь вы просто пойдете с нами безо всяких проволочек.
— Весьма признательна вам, милорд, но, право же, не могу уступить вашей просьбе. А поскольку мисс Осборн и не рассчитывала познакомиться с нами сегодня, она не испытает разочарования.
Молодой дворянин с большой неохотой был вынужден прекратить уговоры и, когда господа поехали своей дорогой, спустя несколько минут вдруг повернулся к Тому Мазгроуву и воскликнул:
— Послушайте, Мазгроув, как вы ухитряетесь покорять женщин? Эмма Уотсон — единственная молодая леди, которой я когда-либо старался понравиться, но ей как будто доставляет удовольствие отвергать все, что я предлагаю. Я никак не могу найти к ней подход.
После этих слов самодовольство Тома едва не привело его к грубому промаху, ибо он чуть не согласился с утверждением, что умеет морочить головы девицам лучше лорда Осборна. К счастью, молодой человек вовремя вспомнил, что, как ни полезно усердное поддакивание его милости в обычных обстоятельствах, бывают случаи, когда твердо выраженное несогласие с его утверждением оказывается намного более лестным. Лорд Осборн, как и многие люди, порой склонен был принижать себя, однако едва ли желал, чтобы его друзья следовали этому примеру. И Мазгроув благоразумно ответил, что с ним мисс Эмма Уотсон ведет себя точно так же, из чего можно заключить, что суровость у нее в обычае. Сестры тем временем возвращались домой. По дороге Маргарет засыпа́ла Эмму вопросами о начале и развитии ее знакомства с лордом Осборном — события, представлявшегося Маргарет настолько поразительным, что сильнее ее изумляли лишь холодность и сдержанность, которые младшая сестра усвоила в обращении с его милостью.
Близость Тома Мазгроува к обитателям замка Осборн всегда возносила его в глазах Маргарет. Однако нынче ее младшая сестра не только прогуливалась бок о бок с самим пэром, но и решительно отказалась сопровождать его далее, несмотря на мольбы последнего. А теперь, в довершение всего прочего, невозмутимо заявила, что, по ее мнению, лорд Осборн — не слишком приятный молодой человек и у нее нет желания больше с ним видеться. Эмма представляла совершенную загадку для сестры, и, если бы не чувство благоговения, внушаемое столь высоким знакомством, Маргарет выбранила бы ее за отказ сопровождать его милость. Маргарет молча размышляла о необычных обстоятельствах недавней встречи, но скоро ее вывел из задумчивости яростный лай свирепого пса, выбежавшего со двора фермы и преградившего путь обеим девушкам. Маргарет с визгом обратилась в бегство, и первым побуждением Эммы было последовать ее примеру; но, мгновенно опомнившись, она остановилась и попыталась усмирить животное, спокойно заговорив с ним и глядя ему в глаза. Ее старания увенчались успехом: лай перешел в тихое сердитое рычание, а Эмма, воспользовавшись относительной тишиной, обратилась к человеку, находившемуся во дворе фермы, и попросила его отозвать пса.
— Он вам не навредит, мисс, — заверил селянин, которого испуг двух юных леди как будто даже позабавил.
— Но моя сестра боится пса, — умоляюще проговорила Эмма, оглядываясь на Маргарет, которая остановилась на расстоянии ста ярдов и явно была готова опять пуститься бежать при малейшем выпаде со стороны врага.
— Вашей сестрице лучше бы набраться храбрости и просто пройти мимо, как ходят все остальные, иначе придется вам обеим переть через вон то поле, чтобы обойти собаку.
Эмме стало ясно, что им действительно придется «переть через поле», поскольку Маргарет не осмелится приблизиться к злобному животному. Эмма уже собиралась с неохотой повернуть назад, но тут послышался стук копыт, и в следующую минуту показался мистер Говард, направлявшийся к ним. Ему с первого взгляда стало ясно, в какое затруднительное положение попали сестры, и с той же быстротой он устранил препятствие. Меткий удар хлыста заставил собаку с визгом укрыться в конуре, затем последовала резкая отповедь хозяину пса, сопровождаемая намеком на необходимость держать животное на цепи, если фермер не хочет предстать перед судом.
Похоже, мистер Говард был известен тем, что не бросает слов на ветер, поскольку фермер не дерзнул спорить с ним или обижаться на упреки. Селянин поклялся, что такого больше не повторится, спокойствие было восстановлено, и под защитой мистера Говарда даже Маргарет отважилась пройти мимо конуры.
— Я думала, вы собирались охотиться, — сказала Эмма в ответ на его предложение проводить обеих мисс Уотсон до безопасного места, где страшный враг уже не будет им грозить. Мистер Говард объяснил, что выехал верхом только для собственного удовольствия, а не ради столь важного и неотложного дела, как охота на лис. Однако дал понять, что считает прогулку с барышнями Уотсон не менее приятной, чем верховую езду, и не спешит возвращаться в седло.
— Не окажете ли вы моей сестре честь, позволив ей навестить вас? — осведомился мистер Говард несколько минут спустя. — Клара совершенно покорена вашей добротой к ее маленькому сыну. Чарльз тоже стремится продолжить столь счастливо начатое знакомство. После ассамблеи сестра приболела, иначе попросила бы разрешения нанести визит раньше.
Эмма зарделась, на сей раз от удовольствия, и охотно призналась, что была бы рада поближе познакомиться как с Чарльзом, так и с его матушкой.
— Я едва осмелился предлагать, — признался мистер Говард, — когда услышал, как лорда Осборна в подобном же случае постигла неудача. Неужели вы действительно намерены отвергать все попытки мисс Осборн завязать знакомство?
— Их следовало предпринимать иначе: до того, как мне начали навязывать приглашение, и уж точно до того, как я решила, что надо мной попросту хотят посмеяться, — возразила Эмма.
— Вы несправедливы как к себе, так и к моим друзьям, — мягко заметил мистер Говард. — Уверяю вас, мисс Осборн действительно высказывала подобное желание. И хотя моя ученица допустила промах, заявив об этом во всеуслышанье, я убежден, что дело тут исключительно в недостатке сдержанности, а не в отсутствии уважения.
Эмма не ответила; она пыталась уяснить, вызвано ли удовольствие, которое она испытывала в этот момент, искренним желанием мисс Осборн познакомиться с ней или же стремлением мистера Говарда представить это желание в надлежащем свете.
В разговоре возникла пауза, и Маргарет, воспользовавшись возможностью, с серьезным и даже озабоченным видом осведомилась у их спутника:
— А правда, мистер Говард, что у мисс Карр прекрасная светлая кожа?
— Совершенно верно, — отвечал тот, несколько удивленный вопросом. — Я никогда не видел кожу белее, чем у нее. Однако возможно ли, чтобы цвет лица мисс Карр являлся предметом обсуждения и интереса в вашей деревне?
— Не знаю, — ответила Маргарет, не уразумев, что он имеет в виду. — А мистер Мазгроув частенько бывает в замке, не так ли?
— Да, полагаю, что часто, — спокойно ответил мистер Говард.
— Я не удивлена: должно быть, он пользуется большим успехом у благородных дам. Думаю, его манеры располагают к нему всех окружающих.
— Мне представляется, что Том Мазгроув вхож в замок скорее благодаря расположению лорда Осборна, чем его матери или сестры, — прежним сдержанным тоном заметил мистер Говард, явно не же- лая обсуждать домашний уклад своих покровителей, однако на губах у него заиграла потаенная улыбка, и Эмма заключила, что его забавляет идея, будто мисс Осборн способна увлечься прихлебателем своего брата. Про себя Эмма развлекалась, представляя степень уважения, которую сумеет заслужить Том угодничеством и лестью.