09.10.2025
Читалка

«Меня травят в Союзе композиторов, меня убивают на телевидении и радио...» Книга «Таривердиев», ЖЗЛ

Таривердиев написал музыку более чем к 130 фильмам; он писал романсы, оперы, балеты, концерты для скрипки. Фрагмент новой книги

Фрагмент книги «Таривердиев» из серии ЖЗЛ / Молодая гвардия
Фрагмент книги «Таривердиев» из серии ЖЗЛ / Молодая гвардия

Текст: Андрей Васянин

«Не думай о секундах свысока», «Я спросил у ясеня», «На Тихорецкую состав отправится», «Если у вас нету тети»... Все эти вещи поются поколениями – особенно теми, что постарше. Между тем, Микаэл Таривердиев писал еще романсы, оперы, балеты, концерты для скрипки... Ну и, конечно, оформил своей музыкой более 130 фильмов.

Книга Ветлугиной и Максименко – о человеке честном, гордом, несовременном, о художнике, искавшем свои пути, создававшем свои жанры. «Он был изящной нотой в наши бетонные дни, в бетонную эпоху», – писал о Таривердиеве Андрей Вознесенский.

Авторам книги понятен этот образ – сами оба музыканты, органисты в англиканском и католическом соборах Москвы. Анна тоже пишет музыку для хоров, детские мюзиклы и фантастическую прозу. Последнюю – в соавторстве с Дмитрием Максименко, врачом и автором научных статей.

Фрагмент, предлагаемый вниманию читателя – о едва ли не самом неприятном и болезненном эпизоде из жизни и творческой биографии Микаэла Таривердиева. Когда последнему пришлось вступать в борьбу за свое доброе имя...

«Таривердиев» Анна Ветлугина, Дмитрий Максименко

  • Изд-во: М.: Молодая гвардия, 2025

...Микаэл Леонович приехал на Всесоюзное радио давать очередное интервью и в частном порядке у него вдруг спросили, правда ли, что он занимается плагиатом? «Нам звонили из французского посольства, французы протестуют против этого фильма, потому что музыка “Семнадцати мгновений весны” содрана у композитора Лея, с его фильма “История любви”». Композитор отнесся к происшедшему с улыбкой, как к глупому курьезу, и напрасно. Вскоре его вызвали в Союз композиторов, где в приемной председателя, Тихона Хренникова, на столе лежала настоящая телеграмма на французском языке.

«Поздравляю успехом моей музыки в вашем фильме. Франсис Лей» — к бланку был приколот листочек с русским переводом…

«История любви» — один из самых трагических американских фильмов. Счастье в нем оказывается зажато между меркантильными амбициями и хрупкостью человеческой жизни. Главный герой, сын богатых родителей, полюбил девушку из рабочей среды и потерял поддержку семьи. Теперь вся его жизнь — в возлюбленной, а она оказывается смертельно больна. Ее можно было бы попробовать спасти дорогостоящим лечением, но у молодого человека нет денег. И лишь когда становится уже поздно — богатый отец героя признает его любовь…

Музыка к этому фильму, созданная Франсисом Леем, удостоилась «Оскара». Главная тема действительно начинается с того же хода, что и «Песня о далекой Родине» Микаэла Таривердиева, и так же плавно идет вниз, но это совершенно другая мелодия, с абсолютно другим стихотворным ритмом!

Любопытно, что по датам, если уж на то пошло, плагиатором, разумеется, чисто теоретически, мог оказаться и сам Франсис Лей. Работа над «Семнадцатью мгновениями» шла три года, съемки начались в 1971 году, но изначальный вариант «спорной» песни Микаэл Леонович создал до начала съемок, сразу же, как дал согласие Лиозновой. Именно мелодия «далекой Родины» появилась первой, ведь она сыграла роль камертона для всего сериала.

Значит, она уже существовала в 1970-м. А фильм «История любви» вышел в самом конце 1970-го, 16 декабря. И в советском прокате он вообще не демонстрировался, правда, его подробно описала киновед Янина Маркулан в книге «Киномелодрама. Фильм ужасов: кино и буржуазная массовая культура» (1978).

Видела ли исследовательница американскую картину? Могла и не видеть, под девизом «не читал, но осуждаю» советские критики порой действительно работали. Но так как в ее книге разбираются конкретные подробности, скорее всего, имел место закрытый показ с копии «для служебного пользования». Закрытые показы зарубежных фильмов приравнивались в советском обществе к деликатесам. И те и другие нужно было «достать». Конечно, первыми «отоваривались» работники киноиндустрии, но и простым смертным тоже мог достаться билетик. Таривердиев работал в кино и, опять же чисто теоретически, мог посмотреть фильм с музыкой Лея одним из первых.

Вот только пиратская копия обычно появлялась лишь спустя какое-то время после премьеры фильма, к тому моменту «Песня о далекой Родине» была уже не только написана, но и утверждена.

Но общество жаждет жарких эмоций, а не скучных фактов. Микаэл Леонович очень сожалел, что не забрал с собой ту телеграмму на французском языке. Ему казалось, что так бы он остановил начинающуюся травлю. Он ошибался.

Неизвестный, позвонивший на Всесоюзное радио, сделал звонок и на Киностудию имени Горького, и в некоторые концертные организации — ведь Таривердиев уже давно вел насыщенную концертную жизнь, разъезжая со своими песнями по всей стране. После этих анонимных звонков многие концертные площадки перестали приглашать

Таривердиева, а его музыку незаметно начали убирать из радиопрограмм и телепередач, из магазинов исчезали его пластинки. Очень вероятно, что Лиознова не внесла его фамилию в списки на соискание Госпремии именно по этой причине.

Микаэл Леонович очень надеялся, что дурацкая ситуация скоро закончится, людям надоест сплетничать. Напрасные надежды. Всё только усугублялось. Его обсуждали коллеги, знакомые и просто досужие обыватели. На концертах, которые у него все еще оставались, среди записок от слушателей начали попадаться крайне неприятные вопросы: «Правда ли, что советское правительство заплатило100 тысяч долларов штрафа за то, что вы украли музыку?»

Казалось, что уже вся страна гадает: украл Таривердиев музыку или нет… Этим случаем заинтересовались корреспонденты западных изданий, начали предлагать сотрудничество. Ему, всю жизнь избегавшему диссидентства! Предлагали уехать на Запад, а он просто хотел спокойно жить в своей стране. Чем сильнее разворачивалась травля, тем больше было таких предложений. За ним начали следить сотрудники КГБ, домашний телефон прослушивался, а во дворе постоянно дежурили какие-то иностранные журналисты… Казалось, что композитор сам попал в плохой шпионский сериал…

Спасла его решительность вкупе с непосредственностью. Мало бы кто на его месте поступил именно так. Микаэл Леонович решил сам поговорить с источником своих бед — французским посольством. Он нашел номер в телефонном справочнике, позвонил и попросил позвать советника по культуре. К удивлению Таривердиева, тот прекрасно говорил по-русски. Договорились о встрече неподалеку от Союза композиторов. Произошедший диалог Микаэл Леонович цитирует в книге «Я просто живу»:

«— Господин Таривердиев, никто из посольства никуда не звонил. Нам очень нравится ваша картина. Но если бы даже кому-то из нас, непрофессионалов, пришло бы в голову, что ваша музыка похожа на музыку Франсиса Лея неужели вы думаете, что французское посольство стало б звонить на советское радио и телевидение? Да Бог с вами! Скажите лучше, как вам помочь?

— Я хочу найти Лея, мне нужно, чтобы он прислал телеграмму в Союз композиторов.

— Хорошо, — пообещал советник. — Приезжайте в посольство».

Ситуация оказалась сложной. В брежневские времена советские граждане не могли посетить посольство без разрешения вышестоящих органов. Если бы кто-то вдруг решил так сделать, все тут же стало бы известно в КГБ. Но доведенный до отчаяния Таривердиев решил идти напролом.

Он сел в машину и поехал по направлению к французскому посольству. И тут же заметил черную машину, неотрывно следующую за ним. Композитор вернулся домой и начал звонить своему близкому другу, переводчице Мариам Салганик. С первой секунды разговора в трубке послышался характерный щелчок, говорящий о прослушивании номера. Таривердиев на это и рассчитывал. Он начал говорить нарочито четко и внятно:

«— Мира, ты все знаешь. Меня преследуют корреспонденты американских, французских, немецких газет. Меня травят в Союзе композиторов, меня убивают на телевидении и радио. Я решил любой ценой пробиться в посольство, меня ждут там в два часа».

Мириам не просто удивилась, она опешила. Микаэл Леонович также раздельно и четко объяснил: «... я по телефону все подробно рассказываю, чтобы ОНИ все слышали. Мне все это надоело, я больше так играть не буду. Я решил идти до конца. Я сделаю это».

Слова, адресованные безымянному собеседнику, возымели действие. Примерно через 20 минут в дверь позвонили.

На пороге стояли два одетых с иголочки молодых человека. Очень интеллигентно и вежливо они стали уговаривать Таривердиева не ездить во французское посольство, поскольку этот поступок может иметь крайне неблагоприятные последствия. Но что было делать композитору, практически потерявшему репутацию и доброе имя? И тут совершенно неожиданно работники Комитета госбезопасности пообещали ему помочь найти Лея во Франции и спросить у него лично.

Поиск контактов известных людей для такого ведомства не составляет особого труда. Очень скоро нашелся человек, лично знакомый с Леем. Это был Отар Владимирович Тенеишвили, профессор ВГИКа и глава «Совинфильма». Он много сделал для производства совместных фильмов, в частности руководил переговорами по съемкам советско-американского фильма «Синяя птица». В 1960-х годах он работал в Париже.

Они созвонились, и Таривердиев отправил ему что-то вроде официального запроса:

«Обращаюсь в Ваше объединение, так как мне сообщили, что всеми совместными постановками, оказанием кинематографических услуг и регулированием авторских прав по сценариям фильмов, музыке и т. д. с зарубежными фильмами занимается В/О “Совинфильм”.

Дело в том, что в Союз композиторов СССР поступила телеграмма от французского композитора Франсиса Лея следующего содержания:

“Счастлив успеху моей музыки в Вашем фильме тчк Франсис Лей”.

Как Вам известно, я написал оригинальную музыку к телевизионным сериям фильма «Семнадцать мгновений весны» и якобы телеграмма касается именно этой музыки.

Прошу по вашим каналам уточнить, в действительности ли названная телеграмма принадлежит Франсису Лею.

М. Таривердиев, 22 октября 1973 г.».

Ответ от 31 октября:

«Композитору М. Таривердиеву.

Уважаемый тов. Таривердиев!

В/О “Совинфильм” по Вашей просьбе обратилось к президенту французской фирмы “Фирмамент фильм продуксионе” г-ну Шейко с просьбой связаться с композитором Франсисом Леем по телефону (так как Ф. Лей в настоящее время находится в США) и зачитать ему текст телеграммы, переданной Вами объединению. Телеграмма возмутила Франсиса Лея, и он заявил, что никогда не посылал телеграммы Союзу композиторов СССР. Франсис Лей просил, чтобы Союз композиторов СССР обратился к нему официально, и тогда он заявит о своем протесте по случаю вышеуказанной провокации.

Г-н Шейко направил Объединению телеграмму, которую мы Вам передаем.

О. Тенеишвили, председатель В/О “Совинфильм”».

Телеграмма, пришедшая из Канн:

«Франсис Лей заявляет, что он никогда не посылал телеграмму в Союз композиторов в Москве. 30 октября 1973 г.».

Уже после смерти Таривердиева, в 2011 году, НТВ записало большую программу-интервью с Франсисом Леем. В числе прочего французский композитор с возмущением вспоминает историю с подложной телеграммой и играет на рояле две мелодии подряд — свою из «Истории любви» и Таривердиева из «Семнадцати мгновений весны». Конечно же, это совершенно разные мелодии…

Если Лей ничего не отправлял, значит, кто-то другой действовал от его имени, а это уже преступление. Делом заинтересовался Московский уголовный розыск. Телеграмму изъяли из секретариата Союза композиторов и начали изучать. То, что она фальшивая, следователям стало понятно сразу. А обычные советские граждане не привыкли иметь дело с международной почтой, потому и не заподозрили обмана. Сделали фальшивку очень просто: взяли международный бланк на Центральном телеграфе (он как раз располагался рядом с Союзом композиторов). Напечатали текст на пишущей машинке с латинским шрифтом и наклеили на бланк.

Начались выяснения — кто принес телеграмму, кто принял? Все отнекивались, а следователи лишь разводили руками. Постепенно дело замяли.

<…>

В этой неприятной истории упоминается имя прославленного композитора-песенника Никиты Богословского. И если поначалу раздавались только робкие предположения о его странном «творчестве» по отношению к Таривердиеву, то сегодня даже в СМИ можно найти информацию о том, что Богословский спустя годы признался в жестоком розыгрыше. Это действительно произошло.

На своем девяностолетии юбиляр совершенно неожиданно попросил прощения: «Я прожил очень долгую жизнь и хотел бы попросить прощения у всех. И у тех, кого нет, и у тех, то еще жив. Я хотел бы попросить прощения за все то зло, которое я им сделал»...