Интервью: Ольга Барабаш
Фото с личной страницы Ильи Бернштейна в «Фейсбуке»
Военные книги независимого детского издательства «Самокат» столь же своеобычны, как и само издательство. Четыре книги серии «Как это было» - это проверенная временем классика - Окуджава, Шефнер, Драгунский и Сёмин. Но классика чуть отстранённая. По словам самого издательства, «название серии — «Как это было» — объясняет издательский замысел: рассказать о Великой Отечественной войне честно и объективно — насколько это возможно. Честность гарантируют имена авторов: это русские писатели-фронтовики, очевидцы описываемого, люди с безупречной личной и творческой репутацией. Объективность, мы надеемся, обеспечит «научный аппарат»: в каждой книге серии художественное произведение дополняется статьёй историка, излагающей сегодняшний взгляд на описываемые события».Редактор-составитель серии - Илья Бернштейн. Себя он называет «редактор четыре в одном». До того, как предложить «Самокату» готовый макет, Илья выступает в качестве литературного, художественного, научного редактора. Четвертая его ипостась связана с выступлениями перед читателями.
«Взрослые так надоедливы. Лезут к нам с этой блокадой. И хотят, чтобы мы читали про ужасы. Почему мы должны все время читать про ужасы?» - такую фразу подростка привел интернет-журнал о детском чтении. Но, оказывается, против не только дети?
Илья Бернштейн: Да, многие родители и учителя возражают. Не хотят читать об ужасах и зверствах войны.
Но вас всё время зовут выступать?
Илья Бернштейн: Да, потому что юбилей Победы - это сейчас тренд, важная тема, все хотят провести мероприятия. Я даже стал таким гастролером, езжу в другие города, выступаю перед школьниками, учителями. Но они чаще всего не знают заранее моих книг и того, что я им про это расскажу. В этом есть некое затруднение, поскольку я боюсь задеть людей, перед которыми выступаю.
Дело в том, что я издаю автобиографические книги фронтовиков. Их опыт был настолько травматичен, что потребовалось два десятилетия, чтобы суметь об этом рассказать. И о своем военном опыте они рассказали как о чем-то негативном, о том, что нежелательно было бы получать, но так пришлось. О том, что калечило души и тела всех - и победителей в не меньшей степени, чем побежденных.
Это все очень пацифистская, антивоенная, литература. Когда начинаешь обсуждать с современной учительницей антивоенную направленность военных книг, возникает конфликт.
В читательском интернет-сообществе LiveLib висит негативный отзыв о книге Виктора Драгунского «Он упал на траву», изданной вами. Бытовые подробности, мысли и поступки героев показались кому-то мелкими, некрасивыми, даже гадкими.
Илья Бернштейн: Но такова традиция военной литературы - от Ремарка, Бёлля. Необязательно с нашей стороны. И я думаю, это естественно, если ты не натужный романтик, а у тебя настоящая война, через которую ты прошел, потеряв очень многое, то так и описываешь.
Какую роль играют комментарии в выпускаемых вами книгах?
Илья Бернштейн: Это книги о событиях, по которым всегда существовало столкновение мифов. Например, о судьбе московского ополчения или о ленинградской блокаде. О блокаде есть такой миф - мол, знаем мы, как Жданова лечили лаун-теннисом от ожирения. И в книге «Сестра печали» Вадима Шефнера, как и во всех книгах моей серии «Как это было», есть комментарий исторический. В нем приводятся дневники партработника с перечислением всего того, что он кушал, но есть сведения и о том, что для тысяч детей Ленинграда организовали дополнительное горячее питание в столовой, а для их родителей, работающих на фабриках и заводах, - лечебные стационары.
Но при этом рассказывается и о директиве немецкого командования о тотальном уничтожении города, о нецелесообразности сохранения населения. Это если вспомнить вопрос телеканала «Дождь»: нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сохранить сотни тысяч жизней.
Значит, роль комментариев - дораскрыть то, что не раскрыл писатель?
Илья Бернштейн: Не только. Ведь эти книжки совсем не только о войне. «Сестра печали» Шефнера - о юности, любви. «Ласточка-звездочка» Виталия Сёмина - о друзьях по двору, по школе. О трепетной дружбе между мальчиками. Будь это написано сегодня, может, условный Милонов и попытался бы разглядеть что-то и возразить. Но эти книги защищены тем, что это написано в советское время, прошло советскую цензуру.
А вот повесть Драгунского правили уже через много лет после его смерти. У меня есть об этом большой материал в "Живом Журнале". Когда я перечитывал «Он упал на траву» 2000-го года издания, то был один смешной момент, по которому я заподозрил неладное. Речь идет о том, как мальчишки дежурят на крышах. В прижизненных изданиях было так: «Командир батареи у зала Чайковского будет командовать «Огонь!», и после каждого залпа он будет звонко материться; и это всем нам, дежурящим на окрестных крышах, будет как маслом по сердцу». Но АСТ выпустило в 2000-м году книжку, в которой командир кричит: «Огонь!» и это как маслом по сердцу всем дежурящим на крышах.
С купюрами или без купюр, произведения на военную тему всегда тяжело читать. Все-таки: зачем нам, взрослым, подсовывать детям сложные для восприятия книжки?
Илья Бернштейн: Чтобы воспитать нравственного человека, необходимо научить его ощущать чужую боль как свою - научить состраданию. Для этого во все времена литература использует трагические драматические сюжеты и тексты. Катарсис - это очищение души через сопереживание герою. Этот инструмент работает лучше, если читатель ощущает свою связь с написанным. А с войной, через которую прошли твои собственные дедушки, или которая происходила в твоем собственном городе, ассоциировать себя проще, чем с античной трагедией.
Может быть, неумение сострадать позволяет так легко допускать войну как средство решения конфликта. Люди не в состоянии влезть в чужую шкуру и представить, что это такое, когда твой дом разбомбили, или когда твоего отца, сына, мужа убили. Поэтому книги о войне так важны сегодня.
Будут ли книги о современных войнах? Для сегодняшних детей они ближе и страшнее Великой Отечественной.
Илья Бернштейн: У «Самоката» в серии «Недетские книги» вышла повесть Тамты Мелашвили «Считалка». Она о войне в Грузии, о трех днях девочек-подростков, двух подружек, живущих в селе, прямо через которое проходит война. Жесткая, но хорошая книжка.
Не сразу пишется такое. Чтобы пережившее войну поколение заговорило о войне, нужно время. О нынешних войнах напишут лет через двадцать. Хотя, может, какой-нибудь условный Жадан и пишет сейчас новый «Ворошиловград-2».
Не переборщим ли мы с военной темой в преддверии Дня Победы? Не откажутся ли подростки читать литературу о войне?
Илья Бернштейн: В серии "Как это было" я издал четыре книги о войне и пока не планирую делать это дальше. Не знаю, сколько каждому человеку надо читать книг о войне. Все люди разные. Может, кому-то совсем не надо.