А где же Пушкин?

Возможно, Николай Васильевич, если и имел в виду что-то волшебное, - просто надеялся, что через 200 лет воздух в обществе будет иным, атмосфера, которая не душит, среда, которая не травит «русского человека в его развитии».

Всем известно, что Пушкин - поэт любимый и чтимый народом. Но кто он, современный Пушкину «народ»? Абсолютное большинство населения в том веке - крепостное и неграмотное. Читающий народ - это элиты, образованное общество, служивые, при чинах и при власти. Но как раз те самые элиты в Пушкине не видели «своего». Первое собрание сочинений, 11 томов, изданных с царского одобрения в 1837—41 годах, пытались распространять по подписке, в том числе по разнарядкам сверху. Пермский губернатор Огарев, получив из Министерства внутренних дел 10 билетов на подписку, сунул их куда-то в дальний ящик, а через пять месяцев вспомнил и вернул министру Блудову: желающих, мол, нету. Каждый том выходил тиражом в одну-две тысячи. К концу позапрошлого века тиражи новых пушкинских изданий доросли аж до 15 тысяч. А дальше… Боже упаси от умозаключений, но что за нестыковка: дальше пришла неправедная власть, и в 1937 году (к 100-летию смерти) большой однотомник разлетелся тиражом в 500 тысяч экземпляров. Началось издание академического полного собрания сочинений. А еще спустя полвека, в 87-м, чернь распоясалась настолько, что раскупила и трехтомник Пушкина, каждый том которого вышел тиражом 10 миллионов 700 тысяч… Сегодня же все вернулось на круги своя. Каждый лагерь, каждая идейная кочка легко приспосабливала всегда великого поэта к собственной нужде. Пушкин удобен, как трансформер. Ну да, Пушкин, по Вяземскому, «часто был эолова арфа либерализма на пиршествах молодежи». Но стоит записать поэта в «либералы» - он тут же ответит, как когда-то Чаадаеву: конечно, «я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя» - «хотя»… Вот это «хотя» он говорит, как совершеннейший «крымнаш», неприятный современному «либералу»: «Хотя лично я сердечно привязан к государю»… И дальше продолжает - вовсе как последний «патриот»: «но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал». Зачем такого - возвращать? Мы только раззадорились строительством чего-то невнятно-олигархического, разомлели от богоизбранности новых купцов-аристократов, как Пушкин снова о своем:

«Что значит аристократия породы и богатства в сравнении с аристократией пишущих талантов? Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли».

А это как же понимать? Если он такой умный - почему он был такой бедный? Едва возрадовались мы Википедии, сменившей проклятую систему образования, - как Пушкин свалится на завсегдатаев соцсетей, увидев в них (как когда-то в прогрессивном Радищеве)

«невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне, частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему». Пушкин, не Пушкин - такого в соцсети вмиг «забанят».

И никто Пушкина в социальных сетях не «забанит». Его там больше, чем кого бы то ни было. Его вообще удивительно много. Он стал как бы эталоном русского человека.

Я лично не знаю людей, у которых есть возражения против Пушкина. Об этом Сергей Есенин чудесно написал: «Мечтая о могучем даре / Того, кто русской стал судьбой, / Стою я на Тверском бульваре, / Стою и говорю с собой».

---

Да, мы говорим с Пушкиным, как с самими собой. 100 лет после смерти, 200, 300. И так далее.

---