Текст: Александр Беляев
Фото: ripol.ru
У битников в нашем отечестве странная судьба. Вроде бы их все уважают, любят; вроде бы они народные герои, кумиры неформалов — все эти берроузы, застрелившие собственных жен, и джеки керуаки, проведшие жизнь в дороге. Вроде бы «На дороге» Джека Керуака должен читать-цитировать любой интеллектуально подкованный неформал. Ну и, конечно, песню «Когда-то ты был битником» не забудем и сделаем вид, что понимаем, в чем там ирония. Опубликован на русском «Бит-отель» Барри Майлса о жизни битников в Париже; еще в 2004-м вышел роскошный кирпич-билингва «Антология поэзии битников» аж с тремя переводами «Вопля».
И вот при всей любви российского народа к светлому образу этих раскованных интеллектуалов-наркоманов-джазфэнов нельзя сказать, чтобы именно их творчество — то есть вообще-то главное во всем этом сюжете — как-то глубоко проникло в русское сознание.
Скажем честно: если ты знаешь английский язык «так себе», имеешь смутное представление об англоязычной литературе и вообще в той культуре не варился — тебе там ловить нечего. Бит-поэзия написана вольным стихом, верлибром — и что соотечественникам Пушкина и Евтушенко с этим делать?
Джек Керуак вроде бы переведен не один раз (включая недавно обнаруженный первый текст «Море — мой брат»), и даже хорошо переведен, и даже самим Максом Немцовым, и вроде как интересно-увлекательно это все, и какая у людей жизнь интересная, а вот скачиваешь оригинал On The Road — и все, с экрана твоего планшета бьет в глаза музыкальная поэзия, приключение, романтика…
Вот этот казус — притягательность непонятного — и служит отправной точкой для исследования Дмитрия Хаустова, историка философии, который берется за сложные темы вроде «Улисса» Джойса. В предисловии Хаустов декларирует намерения так: «Я собираюсь рассмотреть историю бит-поколения; впереди всего этого я поставлю философский вопрос о том, что такое бит-поколение как таковое - то единство, та фундаментальная несущая идея, которая и собирает весь этот хаос разрозненных частей в единое целое большой культурной традиции». То есть откуда есть-пошло бит-поколение, как это творчество понимать и в каком контексте.
По Хаустову, сам контекст — парадоксален, потому что битники — явление чисто американское, но в то же время — выросшее из европейской культуры.
Битники вроде бы давно закончились (даже скандальный Гинзберг-долгожитель уже в 70-е стал никому «не интересен»), но на них полезно поглядеть и через призму современной культуры, причем самой попсовой. Что общего у Дина Мориарти (персонаж Керуака) и киношного Форреста Гампа? С точки зрения дзэн-буддизма — все. Чем хороша и полезна модная в 90-е экранизация «Голого завтрака» Дэвида Кроненберга, хотя автор настаивает на том, что самый знаменитый роман Берроуза принципиально невозможно перенести на экран (любой, кто видел текст, с этим согласится). Ну и, наконец, по сути дела. В чем смысл, «фишка» этих странных стихов и прозы и времени, в которое они возникли? Почему роман «На дороге» — новое Евангелие, а хипстеры — не те юноши в кедах, к которым мы привыкли, а некие грубые «белые негры». Как Маркс, Ницше и Фрейд, с одной стороны, и поэт Артюр Рембо — с другой, породили битника, «варвара в сердце цивилизации».
Это очень широкий контекст, и местами «Битники: Великий отказ» читается как учебник по современной философии и культурологии для чайников вроде вашего обозревателя. А поскольку автор книги — человек молодой, незашоренный и влюбленный в свой предмет, то и излагает он живо, безо всякой академичности. Не упрощая, не показывая на пальцах, но используя, например, совершенно уморительные риторические приемы.
Такой, например: «Лоурен Ферлингетти издал гинзберговский «Вопль» с другими стихотворениями в 1956 году (тогда умер <художник> Джексон Поллок… в 1957-м издательство «Викинг» опубликовало «На дороге» Керуака (тогда умер <политик> Джозеф Маккарти). И только в 1959 году… появляется «Голый завтрак» Берроуза (тогда умер хороший вкус в литературе). С тем и сложился новый канон».
А на десерт — история о том, как Аллен Гинзберг в 1965 году приехал в Москву, практически случайно встретился в ресторане с Евгением Евтушенко, разочаровался в нем (Евтушенко не интересовали права геев, Гинзберга не интересовала десталинизация)... и впал в депрессию.
Что как бы невзначай показывает: битничество, конечно, - удел суровых натур... но лишь при не очень суровых режимах.