Текст: Фёдор Косичкин
Судьба Мориса Дрюона в России — яркий пример того, от каких случайностей может зависеть порой слава того или иного писателя в той или иной иноязычной культуре.
Вообще-то одной Le Chant des partisans, знаменитой «Песни партизана», сочиненной им вместе с собственным дядей Жозефом Кесселем на основе русской песни Анны Марли (по ее просьбе) и перепетой затем множество раз (и которую не стоит, однако, путать с другой знаменитой песней — «Партизаном», известной нам сейчас с голоса Леонарда Коэна), достаточно для того, чтобы войти в историю французской литературы.
А происхождения из семьи богатого оренбургского купца — чтобы вызвать благожелательный интерес в России. Тем более что семья его перебралась во Францию еще в 1908 году, так что белоэмигрантами не были.
Но русская слава Дрюона не имеет с этими фактами ничего общего.
Сейчас уже трудно дознаться, кому именно из советских издательских начальников пришла в голову мысль на рубеже семидесятых-восьмидесятых включить обширную и весьма хронологически отдалённую историческую хронику «Проклятые короли», написанную аж в 1955—1960 годах и относящуюся к событиям XIV века, в план «макулатурного» выпуска. То есть продававшуюся в обмена за сданную макулатуру — подробность светской жизни, которая кажется сейчас такой же далекой, как суд над тамплиерами! Благодаря чему уважаемый, но известный в СССР только узким специалистам и уже немолодой писатель и культурный функционер стал вдруг воистину народным. А его роковые герои со звучными экзотическими именами-прозвищами — Филипп Красивый, Бланка Бургундская, Изабелла Французская, Робер Артуа, Аннегран де Мариньи — уверенно потеснили давно знакомых и, можно cказать, домашних д’Артаньяна и графиню де Монсоро.
Сейчас, много лет (и даже эпох) спустя, понимаешь: литературные качества этой исторической беллетристики трудно назвать выдающимися. Но двумя несомненными достоинствами она обладала: уютной последовательной сериальностью, закрывающей вопиющую пустоту этого жанра на советском ТВ, и, как это ни странно, (почти) неприкрытым эротизмом. Истории государств вершатся в альковах! Это, конечно, никогда не было новостью, что бы там ни талдычили правоверные марксисты про народные массы, но именно Дрюон первым показал это с ошеломляющей для советской массовой литературы откровенностью. И — тактом.
Мортимер вынул из-за пояса кинжал, Изабелла вытащила длинную булавку с жемчужиной на конце, которой были заколоты ее косы, и они, эти ручки античной амфоры, мягко упали ей на плечи. Глядя прямо в глаза королеве, Мортимер решительным движением рассек себе кожу, и между русыми волосами, курчавившимися на груди, побежала тонкая алая струйка. Изабелла таким же решительным жестом уколола себя булавкой под левую грудь, и оттуда, словно сок из спелого плода, закапала кровь. Скорее от страха перед болью, нежели от самой боли, у нее чуть дрогнули уголки губ. Затем они подошли ближе друг к другу. Приподнявшись на цыпочки, Изабелла прижалась грудью к могучему мужскому торсу так, что обе их раны слились в одну. Каждый остро ощущал близость чужого тела, к которому прикасался впервые, и теплоту крови, принадлежавшей отныне им обоим.
— Друг, — сказала она, — возьмите мое сердце, а я возьму ваше, ибо я живу только им.
— Я возьму его, дорогая, пусть оно бьется в груди вместо моего, — ответил он.
Они не могли оторваться друг от друга, затянув до бесконечности этот ни на что не похожий поцелуй, где вместо губ соприкасались раны.
Это сцена из романа «Французская волчица» (пер. Ю. Дубинина) как бы и не про секс — но она чувственнее прямого секса.
Кстати, секс гетеросексуальный и гомосексуальный в «Проклятых королях» не то чтобы уравнены в правах, но гомосексуальность Эдуарда II подается как факт — а куда деваться, если им она и была! Но для того времени это был тоже своего рода прорыв.
И лишь много позже стал понятен истинный смысл ботанической сказки Дрюона про "Тисту - зеленые пальцы" — мальчика, родившегося «не таким, как все».
Когда стало «можно», Морис Дрюон, которому перевалило за 80, охотно приезжал в Россию — и на дачу к Путину, и, вместе с Черномырдиным, в как бы родной Оренбург. Но всё это — отголоски «Проклятых королей», которыми, вероятно, зачитывались в восьмидесятые и Черномырдин, и Путин.
А еще ими зачитывался Джордж Р. Мартин, автор-сочинитель «Игры престолов». Но это уже другая история.
Остается добавить странную рифму. В год столетия Мориса Дрюона яды вновь становятся фактором политической борьбы. Что еще раз показывает: отдалённая история может оказаться ближе, чем кажется.
КСТАТИ
В 2018 году в Москве прошел юбилейный вечер памяти знаменитого француза с русскими корнями. Начался он с торжественного гашения юбилейного маркированного конверта к 100-летию Мориса Дрюона, выпущенного АО «Марка» тиражом 1 млн экземпляров в серии «Деятели мировой культуры». Специально к этому вечеру был изготовлен почтовый штемпель.
В гашении приняли участие Чрезвычайный и Полномочный Посол Франции в России госпожа Сильви Берманн, руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям ( 2004-2020 год) Михаил Сеславинский, президент Оренбургского благотворительного фонда «Евразия» Игорь Храмов, заместитель директора макрорегиона Москва Почты России Светлана Михайлова и президент ТД «Библио-Глобус» Борис Есенькин.
Также на вечере были презентованы две новинки Оренбургского книжного издательства им. Г. П. Донковцева. Елена Багно представила свой перевод на русский повести Жозефа Кесселя «Сибирские ночи», которую литературоведы называют «жемчужиной культурного вклада русской диаспоры в западное искусство». О первом издании в 1928 году «Сибирских ночей» рассказал Михаил Сеславинский. Его эссе о художнике открывает знакомство с обновленной книгой: «Для меня она особенно дорога тем, что ее иллюстратором является знаменитый художник Александр Алексеев, который фактически осуществил прорыв в истории книжной иллюстрации. Когда в начале 20-х годов он создавал офорты, ксилографии для знаменитых библиофильских изданий в Париже, они сразу становились культовыми: та техника, в которой он работал, создавала особый аромат. Жорж Нива говорил, что Алексеев не просто иллюстрировал книги, он дополнял текст и озарял его светом своих иллюстраций. Вклад русских художников во французское книгоиздание, этот великий синтез — второй этап Дягилевских сезонов в Париже».
Об Алексееве и Кесселе в видеоинтервью рассказали автор документального сериала «Русские без России» Никита Михалков, известный французский славист Жорж Нива, посол России в Ватикане Александр Авдеев. С экрана же в архивных интервью и сам Морис Дрюон поведал о своих оренбургских корнях, о том, как в годы Второй мировой войны был создан знаменитый гимн Французского Сопротивления — «Песня партизан».
Вторая книга на русском и французском языках «Морис Дрюон и Жозеф Кессель: Российские корни» вышла благодаря финансовой поддержке экс-вице-губернатора Оренбургской области, а ныне проректора Российского государственного университета нефти и газа им. И. М. Губкина Сергея Горшенина. С Дрюоном его связывают воспоминания о трехдневном визите писателя с премьером Виктором Черномырдиным в Оренбург.