Текст: Дмитрий Шеваров
Фото из архива автора
Вот скорбный пунктир его судьбы: первый арест, смерть девятилетней дочки Марины, колымский лагерь, работа музыкальным руководителем детского сада в колымском поселке Сеймчан, гибель младших братьев - одного в лагере, другого на войне, нищета и невозможность печататься...
Каким мог быть поэт с такой судьбой? Если не сломленным, то неизбежно унылым и печальным. А он запомнился всем радостным и счастливым.
Вернувшись из заключения, ставил спектакли для детей, устраивал домашние концерты. Много лет на московских детских ёлках играл Деда Мороза. И даже собственная безвестность не очень печалила поэта. Он собирал стихи в самодельные сборники, дарил близким друзьям. Радовался этим десяти или двадцати читателям так, как если бы его издавали миллионными тиражами.
Кажется, будто он знал что-то такое о будущем своих стихов, что утешало его. Нет, он вовсе не переоценивал их, считая себя лишь детским стихотворцем.
Но вот сегодня ни одна антология русской духовной поэзии не выходит в свет без стихотворений Александра Александровича Солодовникова.
Как правнук «кондитерского короля России», выходец из знаменитой династии Абрикосовых, Александр готовился продолжить дело прадеда,
и в 1912 году с отличием окончил Императорскую Московскую практическую академию коммерческих наук. Прекрасно знал английский, немецкий, французский. Поступил на юридический факультет Московского университета, но тут началась война, и Александр, окончив медицинские курсы, стал братом милосердия при одном из госпиталей. Вскоре его направили в Киев, в Николаевское артиллерийское училище.
В сентябре 1919 года он был арестован. Александру было 26 лет. Внутренняя тюрьма ВЧК, куда он попал, была устроена в здании бывшей гостиницы, и на его глазах красноармейцы срывали со стен оставшиеся от царского времени иконы. Александр упросил одного из охранников отдать ему икону преподобного Сергия Радонежского. Этот образ радонежского святого сопровождал потом Солодовникова всю жизнь.
В 1920 году узника перевели в саратовскую тюрьму. Чтобы навестить и поддержать Александра, в Саратов приехала Анна, младшая сестра поэта. Ей разрешили всего лишь одно свидание с братом, но ей удавалось передавать за решетку продукты и письма.
Всю жизнь Солодовников хранил письма сестры, сшив их в одну тетрадку.
Недавно в свет вышла книга * , где эти письма опубликованы. Подготовлено было это замечательное издание сотрудниками Магаданского областного краеведческого музея с помощью настоятеля и прихожан московского храма Святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее. Как получилось, что в работе над книгой о Солодовникове соединились люди, живущие столь далеко друг от друга? Дело в том, что поэт 16 лет провел на Колыме, оставив там о себе добрую и долгую память. А с храмом святителя Николая в Толмачах Солодовников был духовно связан с тех пор, как в 1921 году вернулся из саратовского заключения домой в Москву.
Несколько слов о сестре поэта. Анна уехала из Советской России в 1922 году к своему жениху Леониду Юргенсу, который жил в Бельгии. Вскоре у Анны открылся прекрасный голос, и молодые переехали в Милан, где ее меццо-сопрано высоко оценили. Она стала выступать в одном из итальянских оперных театров. Чтобы быть ближе к России, семья Юргенс в начале 1930-х переехала в Финляндию, а потом в Латвию. После войны Анна с двумя дочками оказалась в Канаде.
Ее переписка с братьями оборвалась еще в 1931 году, и об их судьбе Анна узнала лишь в 1964 году, получив первое за тридцать лет письмо от Александра.
Увиделись они только в августе 1968-го — через 46 лет после разлуки!
Анна прилетела в Москву из Канады как интурист и две недели не расставалась с братом.
Александр отошел к Господу в 1974 году. Анна пережила его на двенадцать лет и умерла в Оттаве в 1986-м.
* Александр Солодовников. Сеймчанский след. Составители С. Будникова и А. Шпакова. Предисловие С. Склейнис. Магадан — Санкт-Петербург. «Кордис», 2017.
Из писем Анны Солодовниковой брату. Саратов, тюрьма № 3
Милый мой!Как я счастлива! Тов. Ткачёв < тюремный надзиратель> опять сжалился и разрешил передать. Посылаю хлеба черного... Купила сахару, но случилось несчастье. Пропал... Завтра жди свидания.
Ненаглядный ты мой, дорогой мальчик!
Спасибо за письмо. Стихи получила. Бог не оставит нас. Я полна надежд. Пишу письмо большое. Посылаю всю посылку тебе... Христос с тобой, бедненький ты мой. Целую.
Милый ты мой, ненаглядный! Так полна душа моя, что не в силах писать тебе... Как подействовало на тебя свидание? Я проплакала целый день, представь себе... Как это вы не плачете, мужчины? Я так устала жить... В воскресенье передам побольше хлеба. Теперь будь спокоен... Пока так чувствую руку Богородицы, простертую надо мной... Не унывай. Верь. Молись.
Из стихов, написанных в заключении
Решётка ржавая, спасибо,
Спасибо, старая тюрьма!
Такую волю дать могли бы
Мне только посох да сума...
Запоры крепкие, спасибо!
Спасибо, лезвие штыка!
Такую мудрость дать могли бы
Мне только долгие века...
Спасибо, свет коптилки слабый,
Спасибо, жёсткая постель.
Такую радость дать могла бы
Мне только детства колыбель.
Уж я не бьюсь в сетях словесных,
Ища причин добру и злу,
Но в ожиданье тайн чудесных
Надеюсь, верю и люблю.
1919—1921