Текст: Михаил Визель
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Алиса Ганиева. «Оскорбленные чувства»
М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2018
появилась в русской литературе лет десять назад под вывеской «молодой дагестанский писатель». В этом качестве ее полюбили и литературные обозреватели, и службы протокола, охотно усаживающие жгучую восточную красавицу одесную первых лиц, подчёркивая тем самым многонациональность современной русской литературы. Сейчас Алиса, разумеется, по-прежнему прекрасна, и она свободно сочетает беседы с первыми лицами с участием в оппозиционных акциях, включая одиночные пикеты, да и восточность из нее за годы жительства в Москве повыветрилась. Что и зафиксировал этот роман - первый для Алисы Ганиевой, действие которого разворачивается не в Махачкале и окрестностях, а в совершенно гоголевском среднерусском городке, из которого «хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь».
Реминисценция из «Ревизора» не случайна: как и классическая комедия, роман едко высмеивает нравы уездной «элиты», связанной между собой не только служебными, но и коммерческими, и, разумеется, интимными узами. И тоже притворяется не тем, чем является: пьеса Гоголя - «комедией положений» (автор с самого начала снимает интригу, объявляя, что никакой Хлестаков не ревизор), а роман Ганиевой - детективом: в городе неожиданно происходит целая череда загадочных смертей - но детективная интрига снимается одномоментно, одной сценой. А вот подробное описание «коррупционных схем», злоупотребления чиновничьей властью и, главное, способов борьбы с нею - остается. Роман кажется порой дидактическим «учебником оппозиционера», а его вороватые и блудливые фельетонные герои, прямо скажем, далеки по насыщенности и запоминаемости от Городничего и Добчинского-Бобчинского - но в конце книга уходит в такой запредельный абсурд, в такую откровенную пародию, что есть надежда: Алиса не забыла главный завет Гоголя: «Над кем смеетесь? Над собою смеетесь!»
Дмитрий Миропольский. «American'ец»
М.: АСТ, 2018
Под несколько аляповатым, в духе вывесок 90-х, двуязычным названием скрывается сильно беллетризованная персона графа Федора Ивановича Толстого. Того самого героя-персонажа Грибоедова, который «в Аляску сослан был, вернулся алеутом». И который, если верить автору этой книги, с детства зачитывался сочинением французского писателя XVIII века Куртиля де Сандра «Воспоминания господина д’Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетёров» - тем самым, которым воспользовался Дюма. Дмитрий Миропольский, в свою очередь, тоже щедро воспользовался заветами «отца беллетристики», перевоссоздавая, с предысторией, ключевой эпизод бурной биографии своего героя. А именно - женитьбу на любовнице-цыганке, которая сохранила все подаренные ей графом деньги и драгоценности и вручила их ему в критической момент, когда тот готов был пустить пулю в лоб после огромного карточного проигрыша. Как уверяет нас автор - специально подстроенного коварными англичанами, с которыми у строптивого графа давние счеты.
Впрочем, автор и сам не скрывает, что «по мере сил» работает в жанре историко-приключенческого романа, созданного Дюма, о чем прямо пишет в эпилоге. Так что красот слога и философской глубины от него ждать не приходится, а вот занимательности у него - сколько угодно. Как раз для пляжного топчана или дачной электрички.
Николас Уэйд. «Неудобное наследство: Гены, расы и история человечества»
Пер. с англ. Анны Олефир, M.: Альпина Нон-фикшн, 2018
Если бы эта книга вышла не в пользующемся безупречной репутацией издательстве АНФ, а в одной из тех компаний, называть которые не хочется, ее можно было бы счесть расистской, экстремистской и навешать бог весть еще каких кричащих ярлыков. Потому что американский автор, известный научный журналист и писатель, ступает на очень тонкий лед.
Он исходит из того, что, вопреки существовавшему до недавнего времени убеждению, с началом 15 тысяч лет назад социальной эволюции человека его биологическая эволюция отнюдь не закончилась. Например, после разрушения Иерусалимского храма иудаизм из «обычной» религии с жрецами, службами и жертвоприношениями - религии земледельцев и ремесленников - превратился в религию Торы, зацикленной на изучении и заучивании письменных текстов, с уникальной для того времени 100%-ной грамотностью. То есть религию купцов и ростовщиков. И неужели 2000 лет этой тотальной грамотности, то есть 80 поколений, никак не могли отразиться на биологии и, в более узком смысле, на уровне IQ? Ведь по животноводству известно, что для закрепления какого-то признака обычно требуется гораздо меньше поколений.
Это яркий пример, но не единственный.
Известно, что жившие изолированно чукчи и индейцы лишены определённого фермента, расщепляющего алкоголь, и поэтому очень легко спиваются - это научный факт, подтверждённый, увы, горьким опытом; известно также, что афроамериканцы наделены от своих африканских предков острым чувством ритма, которое у европейцев встречается (опять-таки, увы) не так уж часто. Высказывания типа «все евреи умные» или «все французы галантны» менее привечаются, но всё-таки считаются допустимыми; а вот высказывания «все NN - жадные» или «все XYZ - тупые» категорически неприемлемы. Что понятно, но не научно. Где проходит та грань, которая отделят социальное от биологического? Это действительно неудобные вопросы - и, похоже, мы до них доросли.
Рома Бордунов. «Страна возможностей»
М.: Individuum, 2018
О чем эта маленькая дебютная книжка молодого (действительно молодого: 24 года) автора, внятно объясняется уже в предисловии: «В любом городе есть тысячи людей с такими же проблемами: студентов, бегающих с работы на работу в ожидании чего-то лучшего, или ребят, которые просиживают дни в офисе, все еще мечтая когда-нибудь стать известными музыкантами или актерами. Эта книжка про них всех. Надеюсь, что когда-нибудь ученые найдут способ, как можно не есть и не платить за газ и воду, чтобы мы все наконец могли спокойно заниматься тем, что нам по-настоящему нравится».
Но поскольку такой способ всё не находится и не находится, всё, чем можно этим проблемам помочь, - честно и с юмором их описать. Чем перебравшийся в Москву уроженец Челябинска и занимается. Как он скачет по временным работам, как пытается примирить в голове непримиримое противоречие: «почему эта ерунда называется работой и за нее платят, а настоящее и интересное работой не считается и за это не платят?!». Хочется пожелать автору подольше этого не понимать.
Роман Арбитман. «Субъективный словарь фантастики»
М.: Время, 2018
После огромного успеха «Хазарского словаря» Милорада Павича никого не удивишь, что словарь может быть не сухим справочником, а ярким авторским высказыванием. Более или менее тщательно «загримированным» под лексикографический труд. Роман Арбитман не то что собаку, а целую собачью свору съел на различных розыгрышах и литературных провокациях: чего стоит одна только «История советской фантастики», подписанная издевательским именем Рустам Станиславович Кац, в которой на полном серьёзе доказывается, что целью этой самой советской фантастики была разработка программы завоевания Луны. Но на сей раз из его словаря действительно можно почерпнуть много любопытных фактов и даже получить систематизированные знания по поводу «145 книг, фильмов, персонажей, тем, терминов, премий, событий» - от Конана-варвара до Полиграфа Полиграфыча Шарикова, от Микки-Мауса до Аэлиты, от Интепрескона до «Постапокалиптики литературной». И неудивительно. Автор разбирается в предмете. И не только как исследователь. Кончается словарь статьей «Я»: «Я, Роман Арбитман, он же Лев Гурский, он же Рустам Святославович Кац и еще много кто (к теме псевдонимов вернусь чуть позже). Я не только автор Словаря, но отчасти и персонаж, имеющий отношение, прямое или косвенное, к содержанию некоторых статей».
Вот такой словарь!