Мои-любимые-поэты-Жуковский-Василий

Текст: Дмитрий Шеваров

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Они писали слово "друг" с прописной - Друг. Но друг друга они оценили не сразу. Поначалу Батюшков называл Жуковского "сыном лени". Зато уже вскоре - "трудолюбивым Жуком".

Быстро оценив на себе бескорыстное участие Василия Андреевича, Батюшков проникся к своему старшему товарищу почтительной любовью. "Дружество твое мне будет всегда драгоценно, - писал он Жуковскому, - и я могу смело надеяться, что ты, великий чудак, мог заметить в короткое время мою к тебе привязанность..."

Батюшков умел радоваться за друзей. После выхода нового сочинения Жуковского он всегда откликался радостным посланием: "Мой милый, добрый мечтатель!.. Твое новое произведение прелестно..."

Когда в декабре 1816 года Жуковскому была назначена пожизненная пенсия, Батюшков написал Гнедичу: "Не могу тебе изъяснить радости моей: Жуковского счастие, как мое собственное!.." Именно Батюшков дал самую краткую характеристику Жуковскому: "У него сердце на ладони».

Они испытывали друг к другу глубокое доверие. Много раз они могли поссориться, но всякий раз их добрые отношения спасала рассудительность Василия Андреевича - все-таки он был старше четырьмя годами и относился к Батюшкову как к младшему собрату. Ребячливые поступки Константина его порой удивляли, но он всегда находил их простительными.

В 1813 году Батюшков подшутил над Жуковским, вернее, над его "Певцом во стане русских воинов" - он написал пародию "Певец в Беседе Славянороссов. Эпико-лиро-комико-эпородический гимн". Уходя на войну, в зарубежный поход русской армии, Батюшков оставил свое произведение Александру Ивановичу Тургеневу. Тот показал его Вяземскому. Пародия быстро разошлась среди литераторов.

Наверное, и сам автор "Певца во стане русских воинов" улыбнулся, читая стихотворную шутку. Впрочем, вряд ли шутка его обрадовала. Василий Андреевич и сам был горазд на розыгрыши, но ведь всему свое время. Война еще продолжалась, и стоило ли потешаться над стихами, рожденными в те дни, когда решалась судьба Отечества?

Батюшков вскоре понял, что пошутил не совсем удачно. Но слово вылетело - не поймаешь.

Вернувшись осенью 1814 года с войны, Батюшков обнаружил, что его пародия до сих пор ходит по рукам. Он уже совершенно другими глазами смотрел и на жизнь, и на литературу, и категорически не хотел, чтобы в нем видели пересмешника.

10 января 1815 года он написал Вяземскому: "В отсутствие мое здесь разошлись мои стихи: "Певец в Беседе". Глупая шутка, которую я писал для себя..."

После этого он пишет большую статью "Нечто о поэте и поэзии", где воздает другу должное: "Жуковский, одаренный пламенным воображением и редкою способностию передавать другим глубокие ощущения души сильной и благородной - в стане воинов, при громе пушек, при зареве пылающей столицы писал вдохновенные стихи, исполненные огня, движения и силы..."

Жуковский прочитает эту статью лишь в 1816 году, когда она будет опубликована, но и без этого Василий Андреевич не держал на Батюшкова обиды. Весь тесный круг поэтов во многом держался на благодушии и самоиронии Василия Андреевича.

Правда, иногда Вяземскому удавалось выводить из равновесия даже Жуковского, и тому приходилось напоминать князю о том, что "нежная осторожность, право, нужна в дружбе..." Жуковский всегда ясно чувствовал границу между доброй шуткой и едкой насмешкой.

Когда придет тяжкая пора душевного недуга и почти все человеческие связи Батюшкова оборвутся, только имя любимого друга будет порой прояснять его рассудок. И прощальные батюшковские стихи тоже о нем: "Жуковский, время все проглотит, тебя, меня и славы дым, но то, что в сердце мы храним, в реке забвенья не потопит!.."