Интервью: ГодЛитературы.РФ
Фото А.С. Черткова и с сайта grfnd.com
Недавно в редакцию «Российской газеты» заглянул по делам генеральный директор якутского холдинга «Сахамедиа» Алексей Чертков. Но нас этот ответственный медиаменеджер заинтересовал другим: вот уже много лет он возглавляет Фонд культурного наследия А.С. Грибоедова. О Грибоедове и о фонде мы и поговорили.
– Александр Сергеевич Грибоедов – самый загадочный русский классик, потому что мы не знаем ни обстоятельств его смерти, ни даже точного года рождения. Называется и 1795 год, и 1790 год, что дает некоторую разницу. Потому что одно дело поступить в университет в 13 лет, в таком случае Грибоедов настоящий вундеркинд, другое дело – поступить в 18 лет. Куда смотрят грибоедоведы? Почему не наведут ясность?
Алексей Чертков: Не могут навести, потому что действительно дата рождения Грибоедова покрыта семейными тайнами обнищавшего к тому времени дворянского рода, как и многое, что связано с его биографией. Мне кажется, по прошествии времени нас больше должны волновать вопросы о роли и значении Грибоедова в истории российской дипломатии, его влияния на литературный процесс того времени, чем то, в каком он именно году родился.
Для меня важно, что он был не только современником Пушкина, Крылова, других маститых литераторов, а водил тесную дружбу именно с Пушкиным. Два гениальных человека, а им не откажешь в этом, прекрасно относились друг к другу. Здесь, мне кажется, важно понимать, что Грибоедов шел впереди Пушкина. И два этих человека – Пушкин и Грибоедов, два гения русской словесности, шли в творческом процессе рука об руку, – словно чувствовали родственные души.
Пушкин постоянно обращался к Грибоедову, пусть мысленно, но он равнял себя по Грибоедову.
Во многом сочинение их главных произведений – «Евгения Онегина» и «Горя от ума» – шло почти параллельно.
Иногда даже закрадывается мысль, что они соревновались между собой.
Пушкин писал, что «Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств». Есть конспирологическая теория, что погром русской миссии в Тегеране был спровоцирован англичанами, которым очень не нравились планы основанной Грибоедовым «Российской Закавказской компании», и ее надо было как-то остановить. Что по этому поводу скажете?
Алексей Чертков: Автор концепции, что англичане сильно посодействовали трагической гибели Грибоедова, – иркутский исследователь С.В. Шестакович, который еще в 1960 году написал солидную монографию «Дипломатическая миссия Грибоедова». В ней ученый детально, на архивных источниках доказывает теорию британского заговора. По сути дела, не против фигуры посланника – Грибоедова, а против Российского государства, политики укрепления его в Персии. Но проект Закавказской компании только оформлялся. Безусловно, это был прогрессивный политэкономический, хозяйственный прожект. Но поводом для жестокой расправы над Грибоедовым он, конечно, не был. Здесь сыграл комплекс несколько иных обстоятельств.
Почему так случилось, с моей точки зрения? Грибоедов находился под сильным влиянием проконсула Кавказа, генерала Ермолова. По его совету Грибоедов сидел в присутствии персидского шаха. Ермолов ему внушил, что в присутствии грозного повелителя русский посланник должен не стоять навытяжку вместе с его приближенными, а сидеть. Он нагло сидел и требовал выплаты контрибуции. И добивался своего. У Грибоедова как ни у кого в миссии был такой внутренний стержень, характер, несгибаемая воля, позволявшая ломать предубеждения грозных каджарских правителей.
Сейчас я заканчиваю книгу о первом персидском путешествии Грибоедова. Сохранились грибоедовские дневники, они написаны короткими фразами, лапидарно. Он многие месяцы проводил в седле, на лошади, и вот, останавливался в какой-нибудь сакле на постой, валился с ног от усталости. И перед тем как заснуть, записывал свои впечатления о прожитом дне. В основном он писал отрывистые письма своему другу Степану Бегичеву, с надеждой, что когда-нибудь сможет отредактировать свои заметки. Этого не случилось. В них много пропущенных слов, недосказанного. Мне интересно изучать этот период жизни Грибоедова и заполнить эти многоточия так, как я их понимаю. Это все немного конспирология, но мне хотелось понять, что именно может таиться за этими многоточиями. Отрывистости посланий Грибоедова можно найти и другое объяснение: он был на дипломатической службе, а она не подразумевает откровений в письменном виде.
Еще один немаловажный аспект моего исследования – показать, как по сути дела либерал Грибоедов впоследствии превращается в патриота. «Горе от ума» – признанный манифест декабристов. Грибоедов мог пойти вслед за декабристами и лишиться головы, быть разжалованным или сосланным в Сибирь, но в последний момент понял тщетность попыток горстки прапорщиков изменить строй.
Если это манифест декабристов, то довольно двусмысленный. «Шумим, братец, шумим…» А чем занимается ваше общество? Оно же не тайное?
Алексей Чертков: Что представляет собой наше общество? Оно подобрано не по какому-то профессиональному принципу – только филологи или историки и т.д. Все, кто интересуется жизнью и творчеством, наследием Грибоедова – художники, артисты, ученые, - к нам подтягиваются. Мы приглашаем в свой круг профессиональных историков, профессиональных литераторов, журналистов. С их помощью и поддержкой пытаемся набрать экспонаты для музея Грибоедова в Москве. Ведь Александр Сергеевич – один из самых недооцененных литературных классиков – у него в столице нет даже маленького музея. Есть дом-музей в Хмелите – это Вязьма, Смоленская область. Но туда не каждый доберется. Там Грибоедов жил в младенчестве.
В Москве же нет даже улицы Грибоедова. Нет станции метро «Грибоедовская»! «Фонвизинская» есть, «Бунинская аллея» есть, а «Грибоедовской» нет.
Увековечивание памяти великого дипломата и поэта – вот наша миссия.
А остались в Москве какие-то здания, которые связаны с именем Грибоедова – где он родился, жил?
Алексей Чертков: Новинский бульвар, 17. Это дом его матушки. Он там рос, жил, останавливался... Этот дом сохранился, хоть и несколько раз перестраивался. Куплен какой-то нефтяной компанией. Второй дом – это на Мясницкой, дом-усадьба Барышниковых, сейчас он принадлежит ИД «Аргументы и факты». Актив нашего Фонда культурного наследия А.С. Грибоедова представил руководству «АиФа» свое видение работы. Не знаю, как это будет воспринято и во что выльется.
Отчего же такая неуверенность?
Алексей Чертков: Мы пошли по классическому пути воссоздания раритетов, связанных с грибоедовской эпохой. Выстроили историко-литературную экспозицию «Грибоедов жив». Выиграли два президентских гранта. На 8-метровом панно двухметровой высоты мы воссоздали биографию Грибоедова от рождения до его трагической гибели. Выставляли это панно в библиотеке Грибоедова, в других местах. По сути – это передвижная выставка. Мы выкупили право на изображение портрета Грибоедова кисти художника Ивана Крамского из Третьяковской галереи, литографии, посвященные подписанию Туркманчайского мирного договора, оформили их на серебряных пластинах. Мы покупаем антикварные книги и другие раритеты.
Подход «Аргументов и фактов» – оцифровать все наследие Грибоедова. Мы же хотим сначала собрать какие-то артефакты, а потом заниматься оцифровкой. Потому что любое изображение имеет авторские права. Нельзя вот так взять, снять и это будет ваше...
И сейчас Фонд А.С. Грибоедова реализует при поддержке фонда президентских грантов второй проект – проведение международной научно-практической конференции «Евразийская дипломатическая миссия А.С. Грибоедова», которую мы будем проводить в начале ноября этого года. До этого мы имеем возможность с помощью Фонда президентских грантов посетить места, связанные с Грибоедовым – Армению, Грузию, Иран, возможно, Белоруссию, где он служил в Московском гусарском полку во времена войны 1812 года. Планируем также создать фотоэкспозицию, показать людям, что сейчас связано в этих местах с именем Грибоедова. Реализуем свои проекты в рамках «Арт-Грибоедов клуба» и студенческого общества. К нам подключились люди разных профессий, интересов. Проводим Грибоедовские балы.
В начале пути свои мероприятия проводили на базе библиотеки № 1 им. Грибоедова, что в Мещанском районе Москвы. Потом стало тесно, дальше вот так распространяем свои знания и возможности, ищем людей, которые заинтересованы в сохранении наследия Грибоедова. Андрей Борисов, народный артист СССР, режиссер, президент фонда А.С. Грибоедова, говорил о нашей работе министру иностранных дел РФ Сергею Лаврову.
Сергей Лавров живо отреагировал: «Грибоедов наш, будем помогать». Вот, пытаемся найти точки соприкосновения с дипломатами.
Что вас лично привело в грибоедоведение? Какое у вас к нему личное отношение?
Алексей Чертков: В грибоедовцы меня затащили мои студенты. Они устраивали к 220-летию драматурга смартмоб-проект – читали по ролям «Горе от ума». Затем была «Библионочь» по Грибоедову и пошло-поехало.
У меня какое-то личное отношение к Грибоедову – постоянный внутренний спор. Надо понимать, что Грибоедов – не совсем положительный герой. И это меня в нем притягивает.
Современники драматурга говорили о нем всякое, порой нелицеприятное. Тот же Денис Давыдов, Александр Блок, другие известные литераторы, его начальники говорили об отрицательных качествах и сторонах Грибоедова. Меня интересует прежде всего эта многосторонняя личность – и злобный, и желчный и т.д., с разными пороками. Именно такой мой герой – с шероховатостями, условностями, ошибками...
И самое главное: Грибоедов – недооцененный герой России. Он незаслуженно забыт.
Даже момент его гибели, вы почитайте историю его гибели, многие же преподносят так: сам виноват, не проявил гибкости, мог уступить, не допустить, вот и погиб. Конечно же, это не так. Это был один из самых образованных людей России, мужественный, волевой человек, он явно знал, на что шел.
Потом, конечно, меня интересует его многосторонность, он был дипломат, он и музыкант, он и драматург, он и композитор, он и экономист. По сути дела, его проект «О Закавказской компании» – это прообраз современного регионального хозрасчета. Грибоедов попытался объединить хозяйственные возможности тех земель, которые захватила русская армия в Закавказье. Но ему не дали осуществить свой проект. Как об экономисте о нем мало говорят. Также мало говорят о Грибоедове, как о первом евразийце. Сейчас Россия развивает Евразийскую экономическую интеграцию, вот и вклад Грибоедова сгодится. В своих дневниках он прямо пишет: «Все мы евразийцы». Так что, казалось, мы много знаем о Грибоедове, но каждое поколение открывает для себя его с новой стороны. В этом и есть величие личности. Личности неоднозначной, но безусловно исторической. Таким и предстает нам по-прежнему непознанный А.С. Грибоедов.