Текст и коллаж: ГодЛитературы.РФ
Обложки взяты с сайтов издательств
Сейчас даже учителя литературы, когда слышат "герой нашего времени", сперва, наверное, думают о врачах, а лишь потом о Печорине. Коронавирус действительно заставил весь мир обратить внимание на титанический труд медиков: работающие на износ, сутки напролет спасающие чужие жизни и рискующие своей, врачи по праву обрели статус героев. Их кормят рестораны и кофейни — потому что готовить самим им некогда; их селят в отелях — потому что, вернувшись домой, они рискуют заразить близких; в Нью-Йорке в семь часов вечера самоизолировавшиеся американцы аплодируют врачам из окон, а наши депутаты предлагают наконец поднять им оклад. Все это замечательно, но труд врачей был героическим задолго до эпидемии — писатели из нашей "врачебной" подборки не дадут соврать. А заодно развеселят и дадут пищу для размышлений.
Михаил Булгаков "Записки юного врача"
В 1909 году Булгаков поступил на медицинский факультет Киевского университета и через семь лет получил диплом об утверждении «в степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами Российской Империи сей степени присвоенными». В «Записках юного врача» изображены художественно переработанные, но реальные случаи, происходившие с писателем во время его работы в Никольском в 1916—17-х годах доктором, куда он был направлен с фронта, и в земской городской больнице Вязьмы.
Я в это время уже сидел за письменным столом, стараясь, чтобы двадцатичетырёхлетняя моя живость не выскакивала по возможности из профессиональной оболочки эскулапа. Правая моя рука лежала на стетоскопе, как на револьвере.
Давно уже отмечено умными людьми, что счастье — как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь. Но когда пройдут годы, — как вспоминаешь о счастье, о, как вспоминаешь!
Ну, нет… я буду бороться. Я буду… Я…» И сладкий сон после трудной ночи охватил меня. Потянулась пеленою тьма египетская… и в ней будто бы я… не то с мечом, не то со стетоскопом. Иду… борюсь… В глуши. Но не один. А идет моя рать: Демьян Лукич, Анна Николаевна, Пелагея Ивановна. Все в белых халатах, и всё вперед, вперед…
Людмила Улицкая "Казус Кукоцкого"
Книга Людмилы Улицкой, окончившей биологический факультет Московского государственного университета, описывает судьбу потомственного медика, профессора-гинеколога Павла Алексеевича Кукоцкого. Особый дар диагноста, «внутривидение», давал доктору возможность «видеть» поражённые внутренние органы пациентов.
Среди множества людей, знакомых Павлу Алексеевичу, большинство вообще не выносили никакой самоизоляции, больше всего боялись остаться наедине с самим собой и готовы были с кем угодно пить чай, беседовать, делать разнообразную работу, лишь бы не оставаться в одиночестве. Пусть даже неудобства, боль, страдания, но лишь бы публично, лишь бы на людях. Они и придумали пословицу "На миру и смерть красна"...
Василий Аксёнов "Коллеги"
В 1956 году Аксёнов окончил 1-й Ленинградский медицинский институт и получил распределение в Балтийское морское пароходство, где должен был работать врачом на судах дальнего плавания, но из-за репрессированных родителей допуск ему не дали. Работал карантинным врачом на Крайнем Севере, в Карелии, в Ленинградском морском торговом порту и в туберкулёзной больнице в Москве. Повесть «Коллеги» (1959) рассказывает о трех друзьях, учившихся в Ленинградском мединституте и после распределения работающих в санитарно-карантинном отделе Ленинградского морского порта и в сельской больнице.
Может быть, вспомнил старый фельдшер, сколько раз, грозно насупившись, он бросал сакраментальную фразу: «Медицина бессильна!» — и не думал даже о том, что бессильна не медицина, а он сам.
Нда-с, батеньки, несмотря на все наши усилия, больные поправляются.
Почему в медицинский пошел? Вам это интересно? Ах, интересно! Ну, по недоразумению. Медицина? Я жить без нее не могу. А какого черта вы меня все расспрашиваете, словно начальник отдела кадров? Я грубиян? Идите вы знаете куда!
Борис Пастернак "Доктор Живаго"
Главный герой романа-эпопеи Бориса Пастернака — доктор и поэт Юрий Андреевич Живаго. Его прототипом, вероятно, был врач Дмитрий Дмитриевич Авдеев, сын купца второй гильдии, с которым Пастернак познакомился во время эвакуации в Чистополе, где писатель жил в 1941—1943 годах. Дмитрий Лихачев писал о романе, как об "автобиографии, в которой удивительным образом нет внешних фактов, совпадающих с реальной жизнью автора. И тем не менее автор (Пастернак) как бы пишет за другого о самом себе. Это духовная автобиография Пастернака, написанная им с предельной откровенностью".
– В наше время очень участились микроскопические формы сердечных кровоизлияний. Они не все смертельны. В некоторых случаях люди выживают. Это болезнь новейшего времени. Я думаю, ее причины нравственного порядка. От огромного большинства из нас требуют постоянного, в систему возведенного криводушия. Нельзя без последствий для здоровья изо дня в день проявлять себя противно тому, что чувствуешь; распинаться перед тем, чего не любишь, радоваться тому, что приносит тебе несчастие. Наша нервная система не пустой звук, не выдумка. Она – состоящее из волокон физическое тело. Наша душа занимает место в пространстве и помещается в нас, как зубы во рту. Ее нельзя без конца насиловать безнаказанно.
Викентий Вересаев "Записки врача"
Вересаев (1867—1945) был современником Салтыкова-Щедрина, Короленко, Гаршина и продолжал писать, когда уже звучали имена Шолохова и Твардовского. Самым известным его произведением стали "Записки врача", открывшие миру "больные" стороны медицины. Эта книга принесла Вересаеву такую славу, которую, по его словам, без нее он никогда бы не имел.
Есть много превосходных теоретиков, истинно "научных" медиков, которые в практическом отношении не стоят ни гроша.
Нужны какие-то идеальные, для нашей жизни совершенно необычные условия, чтобы болезнь стала действительно "случайностью", при настоящих же условиях болеют все: бедные болеют от нужды, богатые - от довольства, работающие - от напряжения, бездельники - от праздности; неосторожные - от неосторожности, осторожные - от осторожности. Во всех людях, с самых ранних лет гнездится разрушение, организм начинает разлагаться, даже не успев еще развиться.
...нормальный человек - это человек больной; здоровый представляет собою лишь счастливое уродство, резкое уклонение от нормы.
Один молодой врач спросил знаменитого Сиденгама, "английского Гиппократа", какие книги нужно прочесть, чтобы стать хорошим врачом. - Читайте, мой друг, "Дон Кихота", - ответил Сиденгам.
Артур Хейли "Окончательный диагноз"
Действие романа Артура Хейли разворачивается в середине прошлого века в американской больнице, где круглые сутки лечат и спасают людей. Казалось бы, это ли не главное в мире больницы? Однако Хейли по своему обыкновению разбавляет журналистские подробности медицинского быта всяческой литературой — изменами, предательствами, любовью; к последнему могут быть вопросы, но к собственно производственной части придираться сложно.
Человек должен жить. Это единственная задача медицины.
У медицины лишь одна задача, всегда была и всегда будет. Помочь каждому отдельному человеку выжить.
Медицина сегодня занята только одним - как сохранить жизнь тем, кто должен умереть.
Все мы должны сочувствовать друг другу. Никогда не знаешь, когда сочувствие потребуется тебе самому.
А.П. Чехов "Ионыч"
В 1879 году Чехов переехал в Москву из Таганрога и поступил на медицинский факультет Московского университета (ныне Первый МГМУ им. И. М. Сеченова), а отучившись, уехал работать уездным врачом. Павел Архангельский писал: «Антон Павлович производил работу не спеша, иногда в его действиях выражалась как бы неуверенность; но всё он делал с вниманием и видимой любовью к делу, особенно с любовью к тому больному, который проходил через его руки». Сам Чехов тоже выражался в том же духе: «…Медицина моя законная жена, а литература - любовница. Когда надоест одна, я ночую у другой. Это хотя и беспорядочно, но зато не так скучно, да и к тому же от моего вероломства обе решительно ничего не теряют…»
У Туркиных перебывали все городские врачи; дошла наконец очередь и до земского. Вера Иосифовна написала ему трогательное письмо, в котором просила его приехать и облегчить ее страдания. Старцев приехал и после этого стал бывать у Туркиных часто, очень часто... Он в самом деле немножко помог Вере Иосифовне, и она всем гостям уже говорила, что это необыкновенный, удивительный доктор. Но ездил он к Туркиным уже не ради ее мигрени
Старцев всё собирался к Туркиным, но в больнице было очень много работы, и он никак не мог выбрать свободного часа. Прошло больше года таким образом в трудах и одиночестве; но вот из города принесли письмо в голубом конверте...
В городе у Старцева была уже большая практика. Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже, потом уезжал к городским больным, уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками, и возвращался домой поздно ночью.
Лео Бокерия «Влюблен в сердце»
На счету Лео Антоновича Бокерии — 5000 операций на открытом сердце и более полувека у операционного стола. «Влюблён в сердце» — биография Лео Бокерии: воспоминания самого врача перемешиваются здесь с добрыми словами его коллег и родных и даже репортажами из операционной.
Врач никогда не станет бездушным роботом. И даже если операции начнут делать умные машины, а это время уже близко, за спиной самого умелого робота все равно будет стоять человек со своей умной и нежной душой.
У каждого из нас, и у меня и у любого другого живущего, есть множество интересов, свои планы и надежды. Но иногда наступает момент, и тогда ты должен принять решение. Я убеждён, что решение всегда должно быть принято в пользу борьбы. Человек никогда не должен сдаваться, а мы, врачи, должны ему в этом всеми своими силами помогать.
А.И. Солженицын «Раковый корпус»
В основу «Ракового корпуса» легли больничные впечатления Александра Солженицына, в 1954 году перенесшего онкологическое заболевание: в январе писатель был направлен на лечение в Ташкент, а в марте выписан со значительным улучшением. Так что неудивительно, что некоторые персонажи повести имеют реальных прототитов.
В несколько часов Русанов как потерял все положение своё, заслуги, планы на будущее — и стал семью десятками килограммов тёплого белого тела, не знающего своего завтра.
И ещё обязательное условие: переносить лечение не только с верой, но с р а д о с т ь ю! С радостью! Вот только тогда вы вылечитесь!
Юрий Герман«Дорогой мой человек»
Главный герой книги Германа - хирург Устименко; действие происходит в годы Великой Отечественной войны. Доктор оперирует целыми сутками - то в партизанском отряде, то во фронтовом госпитале - ожидаемо теряет друзей и неожиданно встречает старую любовь… Вот уже много лет, особенно после выхода фильма "Дорогой мой человек" с Алексеем Баталовым в главной роли, Владимир Устименко стал одним из самых "любимых врачей" для читателей и зрителей.
«Многих воителей стоит один врачеватель искусный».
Какие бы кошки ни скребли, какие бы величественные и горькие мысли вас ни посещали, как бы вы ни сомневались – работайте.
Эрих Мария Ремарк "Триумфальная арка"
Главным героем своего знаменитого романа Ремарк сделал немецкого хирурга, нелегально живущего в Париже в 1938—39 годах. Равич, участник Первой мировой войны, оперирует пациентов вместо менее умелых французских коллег. В конце романа начинается очередная война, Равич эмигрирует в США и работает там хирургом под настоящим именем: об этом, впрочем, мы узнаем лишь из романа «Тени в раю».
...разве что-нибудь объяснишь, разве расскажешь о том неимоверном напряжении, когда, затаив дыхание, делаешь скальпелем первый разрез, когда в ответ на это усилие из-под лезвия струится первая алая струйка крови, когда тело, послушное движениям крючка и хватке зажимов, раскрывается перед тобой, словно многослойный занавес, высвобождая органы, что никогда еще не видели света, когда сам ты, словно охотник в джунглях, идешь по следу сквозь чащобы поврежденных тканей, сквозь узлы и сращения, все глубже продвигаясь к опухоли, и вдруг, внезапно, оказываешься один на один, с глазу на глаз с великим хищником по имени смерть, и начинается поединок, в котором все твое оружие – только твои инструменты и невероятная твердость руки, – как растолкуешь ему, каково это, что это значит, когда в ослепительную белизну твоей беспредельной сосредоточенности холодом в крови вдруг вторгается черная тень этой вселенской издевки...
Вениамин Каверин «Открытая книга»
– И вот человечество вновь остановилось перед вопросом, которому гениальные умы прошлого отдавали все свои силы, – диктует старый доктор. – Кто уносит миллионы жизней, погибающих от сыпного тифа, оспы, испанки, бешенства и других болезней, возбудителей которых еще никому не удалось обнаружить? По мере того как эти болезни внимательно изучались…
Перед странной задачей остановились мы в послевоенные годы – доказать, что наша медицинская наука развивается с необычайной быстротой или, по меньшей мере, быстрее, чем наука других стран или всего мира. Нам, и никому другому, принадлежали все медицинские открытия XIX и XX веков – это утверждалось в книгах и статьях, в кино и театре. И никто не замечал, что наряду с защитой придуманного, мнимого первенства мы теряли подлинное, добытое в мучительных трудах и исканиях. Существовали десятки причин, по которым мы теряли это реальное первенство, но самая главная из них заключалась в том, что никто из нас не имел права делиться своими открытиями даже с лабораторией соседа.
Франц Кафка «Сельский врач»
Сельскому врачу надо ехать к больному ребёнку, но его лошадь "околела прошлой ночью". Вдруг он отыскивает в сарае пару лошадей и конюха, готового запрягать. Дальше уровень фантасмагоричности лишь вырастет, и цена, которую придется заплатить доктору за эту поездку, как обычно у Кафки, окажется высокой.
Таковы люди в наших краях. Они требуют от врача невозможного. Старую веру они утратили, священник заперся у себя в четырех стенах и рвет в клочья церковные облачения; нынче ждут чудес от врача, от слабых рук хирурга. Что ж, как вам угодно, сам я в святые не напрашивался; хотите принести меня в жертву своей вере — я и на это готов; да и на что могу я надеяться, я, старый сельский врач, лишившийся своей служанки?
Я назначен сюда районными властями и честно тружусь, можно даже сказать — через край. Хоть мне платят гроши, я охотно, не щадя себя, помогаю бедным.
Синклер Льюис «Эроусмит»
Образ главного героя книги, Мартина Эроусмита, был вдохновлен беседами Синклера Льюиса с микробиологом Полем де Крюи, автором известной книги "Охотники за микробами".
Когда она явилась, он объяснил ей, что его открытие сделано случайно, что большая часть научных открытий случайны и что ни один исследователь, даже самый великий, не может сделать ничего большего, как только вовремя оценить свои случайные наблюдения.
Но опять таки, помните всегда, что не всякий, кто работает в науке, – ученый. Лишь очень немногие! Остальные – секретари, пресс агенты, прихлебатели! Быть ученым – это все равно как быть Гете: с этим рождаются. Иногда мне кажется, что у вас есть немного вот этого, врожденного. Если оно у вас есть, тогда нужно делать одно… нет, две вещи нужно делать: работать вдвое упорней, чем вы можете, и не давать людям использовать вас.
Одно только смущает бактериолога, когда он настроится философически: к чему нам уничтожать эти милые патогенные микроорганизмы? Уверены ли мы, когда смотрим на этих весьма непривлекательных молодых студентов, из тех, что примыкают к ХАМЛу и поют нудные псалмы и носят шляпы с выжженными на подкладке инициалами, — уверены ли мы, что стоит тратить время на охрану их от какой-нибудь блестяще работающей тифозной бациллы с ее прелестными жгутиками?
Максим Осипов «Грех жаловаться»
Максим Осипов — врач-кардиолог, автор и редактор многих медицинских книг, который в последние годы работает в Тарусской больнице. Очерки Осипова о российской провинции стали поводом для бурных дискуссий в прессе и в интернете. Эти очерки, гуманные и беспощадные, открывают сборник, который продолжается разговором об общественном служении.
Что же хорошго я вижу? Свободу помочь многим людям. Даже если помощь останется невостребованной - дать возможность помощи.
Быть главврачом трудно. Во-первых, приходится руководить людьми, а это неприятно, особенно человеку с душой и особенно в районной больнице, где выбирать не из кого.
Чтобы радоваться, – надо быть. А чтобы быть, чтобы достичь полноты, надо служить. Здесь и сейчас, во времени и в пространстве – ценностям.
Алексей Моторов «Юные годы медбрата Паровозова»
Сюжет книги основан на подлинных фактах. Автор, врач по образованию, рассказывает о своей юности, пришедшейся на 80-е.
Такое впечатление, что самая необременительная, веселая и высокооплачиваемая работа – конечно же у врачей. Понять, почему в медицинские институты всегда стабильно высокие конкурсы, не может никто. Есть во всем этом что-то метафизическое.
После традиционных утренних выволочек она всегда добавляла: - Не нравится в больнице работать? Идите в парикмахеры! Меня часто подмывало ей возразить, что парикмахеры - они хоть человеческой жизнью живут, ночами не работают, дома спят, да еще на чай получают. Но никогда этого не говорил, во-первых, по малодушию, а во-вторых - сознавая весь героизм нашей профессии.
Михаил Веллер «Байки скорой помощи»
Веллер родился в потомственной врачебной семье: мать — врач, выпускница Черновицкого медицинского института; отец окончил Военно-медицинскую академию, офтальмолог, заведующий отделением психиатрической больницы. В книге описаны случаи из практики бригады Скорой помощи, которые автор для простоты именует Огнестрельное, Голова, Артист, Бытовая Травма, Падение с Высоты.
...Только врачи и милиция знают изнанку большого города. Какие беспощадные войны, какие античные трагедии. Не было на них бытописателя, запрещена была статистика, и тонут в паутине отошедших времен потрясающие душу и разум сюжеты: простые житейские истории.
Александр Стесин «Нью-йоркский обход»
Стесин - русский поэт, прозаик и врач-онколог. В 11 лет уехав из России, он учился литературному мастерству в Баффало и в Париже. Однако, не представляя себе литературный труд как профессию, посвятил себя медицине, которой интересовался с юности. Александр лечит богатых и нищих, черных, белых и пуэрториканцев в госпиталях Африки, Америки и Индии - и, конечно, пишет об этом.
Чтобы ответить на вопрос, совместима ли наша работа с верой, достаточно взглянуть на ежегодную конференцию американского радиоонкологического общества. Это собрание сплошь состоит из ортодоксальныхевреев в кипах, сикхов в тюрбанах, строгих католиков и набожных протестантов, правоверных мусульман и индусов — словом, это самая религиозная группа людей, какую только можно себе представить. Даже шри Аппани, известный своей прижимистостью, несколько раз жертвовал огромные суммы на строительство храмов в Андхра-Прадеше. Почему? Потому ли что «в окопах не бывает атеистов», и, согласно диагностике Кьеркегора, любая вера начинается со страха (вера слепа, да у страха глаза велики)? Потому ли, что человеком, который выбирает профессию врача, движет — помимо прочего —желание контролировать ситуацию, но, как выясняется, никакого контроля нет и быть не может? Или потому что болезнь — это одиночество, и врач, изо дня в день имеющий дело с чужим одиночеством, не может не при-мерять его на себя? Все объяснения лежат на поверхности и по большому счету не имеют значения.
Вера нужна лично мне, чтобы продолжать заниматься своим делом, принимать все как есть. Чтобы не отводить глаз, когда бенгалец Сайид бормочет свое «иншалла, иншалла».
«Чудо возможно, доктор, иншалла». Посильное чудо.
Я провел повторный курс радиации. И чуть ли не год спустя Сайид позвонил мне, чтобы сообщить: вопреки всем прогнозам, его жена Шамина все еще жива и продолжает шевелить правым мизинцем.
Григорий Горин «Формула любви»
Григорий Горин окончил в 1963 году 1-й Московский медицинский институт имени И. М. Сеченова, несколько лет работал врачом скорой помощи. «Советский врач, — писал Горин, — был и остаётся самым уникальным специалистом в мире, ибо только он умел лечить, не имея лекарств, оперировать без инструментов, протезировать без материалов…»
- Ребра, слава тебе Господи, повреждений не имеют-с, а голова - предмет темный и исследованию не подлежит. Завязать да лежать!
***
Калиостро с блаженным выражением затянулся и опустил кончик мизинца в бокал с водой. Мизинец зашипел, как раскаленный паяльник, обильно образуя пар. После этого Калиостро посмотрел на доктора, который хранил невозмутимое спокойствие.
— Надеюсь, сударь, в вашем уезде подобного не случалось? — спросил Калиостро.
— От пальца не прикуривают, врать не буду! — сказал доктор. — А искры из глаз летят… Вот хоть у господина За-госина о прошлом годе мужик с воза свалился да лбом об оглоблю. Ну, я вам доложу, был фейерверк…
— Все сено сжег, — подтвердил Свиньин. — Да какое сено! Чистый клевер…
После этих слов Калиостро постучал вилкой по звонкому бокалу, потом эффектным движением сунул вилку в рот, с аппетитом прожевал ее и благополучно проглотил… После чего взглянул на доктора.
Доктор, подумав, ободрил Калиостро взглядом. Кивнул:
— Да! — сказал он. — Это от души… Это достойно восхищения. Ложки у меня пациенты глотали много раз, не скрою, но вот так, чтобы за обедом… на десерт… и острый предмет… замечательно! За это вам искренняя сердечная благодарность. Ежели, конечно, еще кроме железных предметов и фарфор можете употребить… — Он взялся за большую тарелку и оглядел ее со всех сторон. — Тогда просто нет слов!