Текст и фото: Михаил Визель
Поклонникам русской литературы повезло: ее золотой век – это век XIX. Среди прочего – век дворянских усадеб. Благодаря чему практически все русские классики, сплошь дворяне, имеют свои родовые гнезда, ставшие теперь музеями. При этом в их подлинности невозможно усомниться; итальянцы тоже любят показывать «Дом Петрарки» в Ареццо и «Дом Данте» во Флоренции, но все понимают, что это условность: столько веков прошло, столько хозяев сменилось, невозможно доказать, тот это дом или не тот, а даже если тот – ничего подлинного там заведомо не осталось. Иное дело – Ясная Поляна, Михайловское, Спасское-Лутовиново… Даже если часть сооружений реконструирована или просто отстроена заново после пожаров и революций, чувствуется: всё, вплоть до видов из окна, было так и при знаменитых владельцах. Каких именно – объяснять тоже никому не надо, все помнят со школы. Характерно, что о родовом гнезде Бунина – хуторе Бутырки Орловской области – едва ли кто что знает. Не потому, что он уступает великолепием скромному пушкинскому Михайловскому, а потому что Бунин – писатель уже века XX.
Василий Андреевич Жуковский – тоже классик XIX века, тоже выходец из провинциального дворянства, а значит, у него тоже должно быть родовое гнездо. И оно действительно существует: это село Мишенское, на полпути между Орлом и Калугой, недалеко от древнего Белёва и в 130 км от главной литературной достопримечательности Тульской области – Ясной Поляны. Именно здесь автор «Светланы» и «Певца во стане русских воинов», переводчик Байрона и Шиллера, прививший, перефразируя Ходасевича, «розу романтизма к русскому поэтическому дичку», родился, вырос и написал свои первые «настоящие» стихи.
Но известностью Мишенское соседней Ясной Поляне, мягко говоря, уступает. Почему так вышло?
По совокупности объективных и субъективных факторов. Первый из которых – что Мишенское хоть и родовое гнездо, но не Жуковских, а как раз Буниных. Именно эту фамилию носил отец поэта, Афанасий Иванович, на момент рождения Васеньки – 56-летний отставной белёвский городничий. А фамилия его матери, на момент рождения примерно 29-летней – Турчанинова, – и вовсе выдуманная. А на самом деле она турчанка Сальхá, подаренная Бунину его боевым товарищем в качестве военного трофея с очередной русско-турецкой войны…
Судьба турецкой наложницы русского барина сложилась счастливо. Он, заполучив ее 16-летней, искренне к ней привязался, крестил (причем крестной матерью выступила «старшая жена» Бунина), дал ей вольную и выдал замуж, а байстрюку – «благородное» воспитание и фамилию, «одолженную» у приживала – разорившегося дворянина Андрея Жуковского. Обстоятельства для того времени отнюдь не редкие (достаточно вспомнить «шестнадцать горничных», живших под замком в одном из флигелей усадьбы пушкинского Кириллы Петровича Троекурова), но неудивительно, что сам Жуковский, выросши и став воспитателем цесаревича, не очень любил распространяться о своем отрочестве и демонстрировать публично любовь к родным пенатам. А еще неудивительно, что после смерти столь живописного и безалаберного барина, каким был Афанасий Иванович, имение пошло по рукам дальних родственников и к 1917 году окончательно захирело.
Так что когда в 1960-е годы встал вопрос о сооружении в селе Мишенском сельского клуба, его пришлось возводить на месте бывшей усадьбы, эффектно возвышавшейся некогда на пригорке над селом, с нуля: не осталось ни двухэтажного барского дома с многочисленными службами, ни флигелька Сальхи, ни роскошных некогда оранжерей с персиками и апельсинами.
Лишь в июне 2018 года усилиями заведующей Елены Михайловны Мартыновой, поддержанными районной и областной администрацией, обычный сельский клуб стал «Культурно-просветительским центром им. В.А. Жуковского». И старается развиваться в соответствии с изменившимся названием.
Но как это делать, если, как деликатно говорит сама Елена Михайловна, «время оказалось безжалостно к Мишенскому»? Ее ответ – действовать в двух направлениях. Во-первых, дать возможность посетителям окунуться в романтический и даже сентиментальный мир баллад Жуковского: погадать в крещенский вечерок, как Светлана, покататься на лошадях, попробовать себя в традиционных рукоделиях. Из чего плавно вытекает второе направление: дать возможность окунуться в мир дворянской усадьбы начала XIX века. Например, полюбоваться великолепными лесными далями, практически не изменившимися со времен Жуковского, и ухоженными цветниками – их высаживали в том числе во время нынешней самоизоляции, которую немногочисленные сотрудники Центра пережили на рабочих местах, и без того изолированных от городской суеты. А еще здесь можно написать несколько строк настоящим гусиным пером (без подготовки это не так просто!), отведать знаменитый белевской пастилы и поучаствовать в крестьянских обрядах. Это, в общем, и есть обычная работа сельского клуба – но освященная теперь именем Жуковского.
А как же всё-таки с мемориальной частью?
Елена Михайловна показывает место, где стоял барский дом. «Представляете, какие виды открывались со второго этажа!» – добавляет она. Но восстанавливать его нерационально. Другое дело – восстановить флигелёк Сальхи, где Жуковский вырос. И вид которого до нас дошел благодаря его незаурядным рисовальным талантам. Можно и нужно также восстановить сельский погост, на котором сохранились надгробья дорогих Жуковскому людей, в первую очередь – сводной сестры и крёстной Варвары Афанасьевны.
Всё это решаемо, но затратно. Но всё-таки решаемо. Татьяна Голикова, директор Белёвского центра развития культуры и туризма, к которому Мишенский клуб административно относится, с гордостью рассказала о победе в грантовом конкурсе Министерства культуры России «Дом культуры, новый формат». Кроме того, весомым «драйвером» (наверно, полиглот Жуковский оценил бы это словечко) стало объявленное в 2020 году 500-летие Большой засечной черты – оборонительного вала на южном рубеже российского царства, не уступающего масштабом Великой китайской стене, но сооруженного куда более экологично – из полуповаленных деревьев, которые, разрастаясь, образовывали непроходимую для конницы преграду.
Причем «драйвер» это не только для Мишенского, но и для самого Белёва, тоже Жуковскому далеко не чужому – он одно время владел здесь домом. Под пресс-тур столичных журналистов было подгадано открытие на стене Белёвского краеведческого музея мемориальной доски, посвященной годичному пребыванию в Белёве в 1918–1919 гг. Надежды Ходасевич, двоюродной сестры вышеупомянутого поэта Владислава Ходасевича, вошедшей в историю как Надя Леже – жена и хранительница наследия Фернана Леже и сама темпераментная художница.
Увековечивать годичное пребывание и учебу в местной художественной школе 14–15-летней девочки может показаться странной затеей в перенасыщенной достопримечательностями столице, но в маленьком живописном Белёве, с его аутентичной купеческой застройкой и возрождающимися монастырями, смотрится вполне уместно. Тем более что сама m-me Léger связи с маленьким городком, в котором прошел важный, видимо, для нее год, отнюдь не теряла – и присылала в его музей репродукции и копии мировых шедевров из собственной коллекции.
"Мы понемногу начинаем возрождаться, – уверяет Юлия Павловна Внукова, директор Белёвского краеведческий музея, стоя в его свежеотреставрированном зале. – Мы потихоньку прирастаем туристами». Которые с удивлением узнают, что в маленьком Белёве еще с XVII века существовал водопровод и что здесь родилась, например, утонченнейшая декадентка Зинаида Гиппиус.
Так что когда желчный Иван Бунин передал в одной из самых известных своих поздних новелл, «Генрих», своеобразный «привет» родной почве своего разветвлённого рода, он, возможно, имел в виду как раз ее:
— Ты же уверял меня, что возненавидел Италию.
— Да, правда. Я зол на нее из-за наших эстетствующих болванов. «Я люблю во Флоренции только треченто...» А сам родился в Белеве и во Флоренции был всего одну неделю за всю жизнь.
А раньше, в 1826 году, здесь же умерла, возвращаясь из злосчастного Таганрога, вдова Александра I, императрица Елизавета Алексеевна. Причем умерла, вероятнее всего, еще на подъезде к городу, на землях Афанасия Бунина. Чей сын Василий умрет потом в Баден-Бадене, на родине императрицы…
«Белёв – историческое поселение федерального значения. В России таких всего около сорока», – вторит коллеге Татьяна Рыбкина, министр культуры Тульской области.
Сможет ли полное тихой неброской красоты и умиротворения Мишенское перевесить грандиозный музейный комплекс Ясной Поляны?
А очаровательный Белёв с его одноэтажными домиками, пастилой, колокольным звоном и бескрайними полями за Окой – великолепный Тульский кремль, и тульскую же музейную улицу Металлистов, и оживлённые арт-кластеры?
Очевидно, нет; но еще более очевидно, что такой задачи никто и не ставит. Всё хорошо на своём месте. Ясная Поляна – центр культурного паломничества, научных конференций и международных программ. Мишенское, Белёв, близлежащая Жабынь с её источником, считающимся у православных чудотворным, – возможный маршрут для внутреннего туризма. Особенно если присовокупить к ним усадьбу Мосоловых в соседнем городке Дубна – свежевозрождённый усилиями жителей и главы местной администрации Кирилла Гузова исторический комплекс, сочетающий функционал необычного музея тяжелой индустрии XIX века, качественной гостиницы и всесезонного спортивного центра.
Но это уже другая глава истории.