Текст: Петр Моисеев
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Обложка взята с сайта издательства
Кто есть на нашем литературном небосклоне Елена Михалкова? Она есть писательница, которая а) умеет писать живо и интересно; б) знает, что такое детектив; в) умеет детективы писать. Кроме того, ее книги не похожи друг на друга. Казалось бы, комплимент? И да и нет. Михалкова пошла по пути Акунина, который, начиная фандориану, обещал представить в ней «все жанры классического криминального романа» - и сдержал слово. В результате читатель, открывая книгу, не знал — то ли ему ждать бодренький приключенческий роман а-ля «Азазель», то ли детектив в духе «Левиафана», то ли триллер вроде «Декоратора», то ли любовный роман, то ли бульварный… Так же поступает и Михалкова. Кристи в таких случаях — как правило — разводила жанры по сериям: детективы — про Пуаро и мисс Марпл, приключения — про Томми и Таппенс, ну а психологические романы и вовсе издавала под псевдонимом. Из этого правила у нее встречаются и исключения, но, в целом, читатель не получал кота в мешке. Михалковское творчество — длинная цепь мешков. В принципе, можно было бы и не расстраиваться из-за этого — если бы не пункты б) и в). Новых романов автора «Дома одиноких сердец» я жду, и воспоминания о лучших книгах скрадывают достоинства не лучших. Но не всегда.
«Прежде, чем иволга пропоет» начинается интригующе: некая молодая особа с темным прошлым уезжает отдыхать в Карелию со случайным знакомым. Одновременно с этим к Илюшину и Бабкину обращается несчастный муж, у которого пропала жена. Через некоторое время оказывается, что эта завязка была ложной — жена жива-здорова и отдыхает в том самом летнем лагере в Карелии. Такой финт ушами даже вызывает интерес — а все, оказывается, не столь банально, ну-ка, ну-ка, что там будет дальше? Но дальше — увы — все будет плохо:
уже к концу первой четверти романа Михалкова не оставит нам и тени сомнения в том, кто убийца.
Вроде бы такой ход она использовала в «Самой хитрой рыбе» — но там за бессмысленными по видимости действиями убийцы таился какой-то рациональный мотив, и это придавало повествованию остроту. Здесь личность убийцы выясняется одновременно с мотивом — точнее, с его отсутствием. Ему просто нравится убивать — и точка. На этом фоне даже «Человек из дома напротив» — с таким же сумасшедшим преступником — выглядит достойнее: там и таинственности больше, и непредсказуемости. В «Иволге», узнав все об убийце, мы одновременно можем предсказать все остальное. Чувствуя, что делает что-то не то, автор пытается спасти положение, придумывая маленькие тайны второстепенным персонажам. Но одна из этих тайн (связанная с отдыхающими в лагере милыми детками) слишком уж прозрачна, а вторая (про найденный в окрестностях финский дот) явно не имеет отношения к делу — так, побочное ответвление от основной истории.
Правда, Михалкова неплохо просчитала опасность, связанную с репутацией ее «великого сыщика»: когда читатель знает, кто убийца, а детектив и в ус не дует, легко преисполниться к нему (сыщику) снисходительным презрением — дескать, куда же ты смотришь, отчего не подмечаешь детали? Вот от этого отношения Михалкова своего героя спасает — не так он прост, как кажется.
И, конечно, в финале автор постаралась выложиться по полной программе:
маньяк делает свой ход, положительные герои — свой, и ЧЕМ ЖЕ ВСЕ КОНЧИТСЯ??? Чем-чем… Тем же, чем и всегда. Нет, определенное напряжение в этих эпизодах достигается, но в конечном счете всем сестрам ожидаемо достается по серьгам.
Есть в книге и традиционная для Михалковой «жизненная» история одного из персонажей (той самой молодой особы Дины с темным прошлым), не связанная с главной сюжетной линией. Обычно такие вставные повествования, как бы ни были они милы, вызывают легкое раздражение: хочется, чтобы автор наконец вернулся к загадке или хотя бы к тайне. (Хотя иногда, как в том же «Доме одиноких сердец», Михалкова ловко увязывает их с загадкой). Но в «Иволге» история Дины читается — к сожалению — с бо́льшим интересом, чем рассказ о поимке очередного маньяка: в ней хотя бы есть интрига. Из трех книг писательницы, вышедших, начиная с прошлого лета, эта, безусловно, худшая. Но ведь не последняя же! А значит, автор еще может порадовать своего читателя.