28.04.2021
Рецензии на книги

Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции

А еще очки надел! Историк Денис Сдвижков предлагает читателю рассмотреть феномен русской интеллигенции с околоземной орбиты

Коллаж: ГодЛитературы.РФ. Обложка с сайта издательства
Коллаж: ГодЛитературы.РФ. Обложка с сайта издательства

Текст: Виктория Пешкова

Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции / Денис Сдвижков. — М.: Новое литературное обозрение, 2021. — 392 с.: ил. (Серия «Что такое Россия»)

Денис Сдвижков, научный сотрудник Немецкого исторического института в Москве, еще в 2006 году опубликовал на немецком монографию, где феномен европейской интеллигенции был рассмотрен, по его словам, с высоты птичьего полета. «Знайки и их друзья» – переработка академического труда для широкой (насколько широкой – вопрос второго порядка) русскоязычной публики. Аудитория увеличилась и, чтобы алчущие информации не толпились и не перекрывали друг другу обзор, пришлось увеличивать и дистанцию, так что перед нами – взгляд из космоса, хоть и ближнего. Моделирующим вектором послужила ирония, которая для Сдвижкова в данном случае уничижительной коннотации не несет, а служит единственно для понижения пафоса, присутствующего в самом понятии «интеллигенция».

Книга Дениса Сдвижкова, при кажущейся упорядоченности и стройности, на самом деле – замысловатый лабиринт. Выстроенный вовсе не для того, чтобы оказавшийся в нем сумел найти кратчайший путь от входа к выходу, но чтобы дать ему возможность научиться получать удовольствие от самого процесса блуждания. «Слова „интеллигенция“ по-русски нет, – приводит автор цитату из письма обер-прокурора Победоносцева министру Плеве, – Бог знает, кто его выдумал, и Бог знает, что оно означает». Константин Петрович не так уж и неправ – в русский это слово пришло из польского, и только потом было экспортировано в европейские языки как исключительно русское, вроде «самовара». А несколькими абзацами ниже господин историк подбрасывает читателю фрагмент из дневника Василия Андреевича Жуковского за 1836 год, как первое письменное упоминание «русской европейской интеллигенции». Позвольте-позвольте, достопочтенный автор, – так русской или европейской?!

Вот ради ответа на этот вопрос все и затеяно. Для специалиста по исторической семантике XVIII – начала XIX веков, областью научных интересов которого является история образованных слоев европейских государств этого периода, очевидно, что русская интеллигенция, при всей своей уникальности, тем не менее, мириадами тончайших и крепчайших нитей связана с интеллигенциями других европейских стран, у каждой из которых и собственного своеобразия с избытком. Французская образованная элита, немецкое образованное же бюргерство, польская inteligencja точно так же, как их русские «братья по разуму», «убеждены в своей особости, пусть и в разной перспективе».

Разобраться, в чем же именно уникальна русская интеллигенция, можно только путем изучения ее взаимосвязей с аналогичными слоями других стран.

Этим обусловлен жанр исследования – сравнительная история. В качестве области сравнения автор не случайно выбирает Англию, Францию, Германию и Польшу – связи с этими державами для российской истории и культуры были наиболее значимы. А объектами исследования выбраны не персоны, деяния которых определили ход развития русской интеллигенции, и не идеи, кои этими персонами отстаивались, а «всего лишь»… ключевые слова, детерминирующие само понятие «интеллигенция», которое в ходе эволюции существенно изменило свое содержание – во времена Античности оно обозначало не более чем способность к чтению и самостоятельному суждению и являлось свойством отдельной личности, а не какого-то конкретного класса или слоя, взвалившего на себя миссию «придания миру смысла».

Свою задачу автор видит в том, чтобы показать, как, откуда и какие именно ключевые слова появляются в лексиконе русской интеллигенции, причем отбирает только те, что касаются общественной миссии, самосознания интеллигенции, за вычетом сугубо философских понятий (исключение сделано только для любви и свободы): культура, наука, мнение, читатель, литератор, общество и пр. и пр.

К тому же «Знайки» обозначены как издание научно-популярное, а значит, автор не обойдет своим вниманием и внешние атрибуты интеллигентности, вроде книжных шкафов, «пахнущих таинственным старинным шоколадом», шляпы, очков, худобы и привычки к курению. Один только «кодекс правил» настоящего интеллигента конца позапрошлого века, детально описанный одной мемуаристкой, чего стоит. По суровости он, регламентирующий все – от прически (особенно дамской) и фасона одежды до обстановки жилища – больше похож на монастырский устав, чем на правила жизни просвещенного человека.

Ну, а «знайки» тут при чем? – спросит недоумевающий читатель. Все просто – самоидентификация любого интеллигентного человека всегда происходит с помощью привлечения его главного социального капитала – знания. Еще в «Манифесте о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» от 18 февраля 1762 года, единственной обязанностью облагодетельствованного сословия осталось «не держать без обучения детей».

На протяжении столетий интеллигенция, как бы она ни называлась, была «занята производством, передачей и хранением информации», благодаря чему представляла собой «активного самостоятельного исторического игрока».

О кризисе интеллигенции в ее классическом изводе заговорили еще в середине ХХ века, а к началу века ХХI уже во весь голос говорят о ее кончине — ведь чтобы производить, передавать и хранить информацию, уже совершенно не обязательно быть образованным человеком в том самом «классическом» значении этого слова.

Цифровая революция привела к возникновению цифрового информационного общества, которое, существуя по законам капитализма, лишает знание интеллектуальной, духовной и какой бы то ни было иной исключительности: «знание обречено стать тем же, что и любой фактор производства в условиях рынка — земля, рабочая сила, капитал, а именно — товаром. Интеллигенцию охотно признают великим проектом прошлого, но теперь скрипач не нужен. (Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву.)»

Интеллигент сдает свои позиции специалисту. Круг замыкается. Собирательное понятие «интеллигенция» уступает место интеллигентности отдельных индивидуумов – «интеллектуалов-экспертов, не составляющих «сообщество ценностей», не собирающихся никого представлять или, упаси Бог, любить» и которым «нужно сохранение неопределенности мира как главного профессионального ресурса». Отныне они не намерены «искать истину», но лишь «компетентно контролировать вечный процесс ее поисков».