Текст: Андрей Цунский
«В далеких морях, на луговом острове каждого ждет Хороший Человек, веселый и спокойный». Какое прекрасное определение свободного человека. Как хочется встречать побольше людей веселых и спокойных. И самому стать таким.
Не знаю, был ли таким Василий Аксенов. Думаю, что нет. Веселому и спокойному книг писать незачем. Но видимо, свобода этим не ограничивается.
А еще каждый имеет право высказываться о писателях и книгах. Пока дают и, конечно, в рамках, без использования слов из заветного списка, одобренного, то есть как раз неодобренного, действующим законодательством.
И сколько о самом Аксенове сказано и написано! Всегда в результате популярности образуется некая общественная фигура, совершенно непохожая на того, о ком все было написано и сказано. С Аксеновым тоже так.
Кто-то кричит о диссидентстве. Кто-то о шестидесятничестве, путая двадцатый век с девятнадцатым (это тенденция недавняя). Оставшиеся в советском вчерашнем дне называют его предателем, или в этом духе. А беспечные при его упоминании напевают «Вася, стиляга из Москвы» с лихим «лап-дабадаем» после фразы.
Хорошо, что еще есть Ютьюб (пока по крайней мере) и можно посмотреть на самого Василия Павловича и послушать, что говорил он сам.
А еще рядом с его именем часто произносят слово «Свобода», о нем говорят «свободный человек». Ну, если сравнивать с теми, кто, говоря, все время думает, как бы кого-нибудь не дай бог не обидеть.
«Я интеллигентом не был. В России писатель - не интеллигент».
«Книжный рынок – сволочи и проститутки». Он говорил так про американский книжный рынок, но думается – не только.
«Иногда беру [свои собственные ранние книги] и вижу там редкие удачные фразы».
«Вся эта интернетовщина».
«- А в истории какая самая притягательная для вас личность?
- Да их там столько, этих негодяев, в истории. Прославилось».
Если свобода в том, чтобы не бояться «обидеть» самого себя – он, безусловно, человек свободный. А что, хорошее определение свободы. Среди других, разумеется.
***
Музыканты и физики знают лучше других, что абсолютная свобода равна абсолютной несвободе. Если смотреть на тело вне системы координат, заданной другими телами – как ни рвись вперед, никакого движения не отмечается.
Свободная импровизация в музыке, не связанная ритмом, гармонией или хотя бы отправной темой, не превращается в свободный поток, а постепенно впадает в зависимость от физиологии исполнителя. Как бы ни старался превратить, скажем, саксофонист свои щеки в подобие меха волынки – помимо вдоха и выдоха есть еще и просто физическая усталость, зубная боль – да и мозг устает.
Иное дело, когда музыка управляется линейками нотного стана, с самого начала всобачен скрипичный ключ для правой руки, басовый для левой, а на второй строчке запрещающий знак: никакой чистой «соли», только диез! И везде, где попало – то бемоль, то диез. Не играйте ноты буквально, не все так однозначно. А вот тут у нас лига – стало быть, играй плавненько, слитненько – и коли сказал А, говори и Б… А вот тут – не разгоняйся, фермата. И вдруг – бекар! Чистая соль! Нет, дорогой, бекар – это когда так нужно, это временно, а не какой-то там специально для вас «вдох-выдох». После бекара – аккуратненько, опять бемолечкой, без излишеств. И никаких аккордов. Вы дудочник, а не органист, вам аккорды не положены. А вы что вытворяете? Барабанам вообще нескольких линеек не положено. Нотки на ниточке, крестиками. Как на колючей проволоке.
***
«Аксенов и Гладилин были кумирами нашей юности. Их герои были нашими сверстниками. Я сам был немного Виктором Подгурским. С тенденцией к звездным маршрутам...
Мы и жить-то старались похожим образом. Ездили в Таллинн, увлекались джазом...
Потом были другие кумиры. Синявский... Наконец, Солженицын... Но это уже касалось взрослых людей. Синявский был недосягаем. Солженицын - тем более.
Аксенов и Гладилин были нашими писателями. Сейчас они переменились. Гладилина увлекают сатирические фантасмагории. Аксенов написал выдающийся роман по законам джазовой игры...»
Угрюмый и по большому счету печальный реалист Сергей Довлатов был писателем честным. Он откровенно писал, что так и не смог преодолеть робости и неловкости перед Гладилиным и Аксеновым. Что и понятно – по смелости писательского эксперимента эти двое – настоящие титаны. Что и Довлатов признавал.
Не отрицал он и свойственной всему цеху ревности, и даже некоторой зависти.
«Аксенов и Гладилин были знаменитыми советскими писателями. Хорошо зарабатывали. Блистали в лучах народной славы. Приехали на Запад. Тут же сбежались корреспонденты, агенты престижных издательств. Распахнулись двери университетских аудиторий…
А мы? Там изнемогали в безвестности. И тут последний хрен без соли доедаем!
Так где же справедливость?
Справедливость имеется».
Хороший человек Довлатов. Но о нем – ближе к осени.
***
Читаю в одной из соцсетей отзыв о романе Василия Аксенова «Ожог».
«Автобиографический роман "Ожог" Василия Аксенова вряд ли создавался для широкой публики». Правильны в предложении – только имя и фамилия автора, да название книги. Что значит «вряд ли для широкой публики»? Для кого тогда? Для родственников? Для друзей в компании? Для них сочиняют розыгрыши, тосты и поздравления. Или надгробные речи. Литература живет только тем, что любой человек может взять книгу и прочитать ее. Поймет или нет, это другое дело. «Автобиографический»? Ну если считать, что о чем бы ни писал человек, пишет он о себе – да, но тогда автобиографическими становятся инструкция к пылесосу и учебник природоведения.
«Ни одного рабочего или крестьянина вы тут не найдёте - сплошь интеллигентные люди. Ну и вот эти самые интеллигентные люди словно сходят с ума, живя в советской стране. Они только и делают, что пьянствуют, ругаются матом, занимаются развратом с женщинами, куролесят, философствуют и делают стыдные поступки». Как будто рабочие и крестьяне с ума не сходили, водки не пили и «стыдных поступков» не совершали. Да и насчет разврата, в общем. Хорошо хоть именно с женщинами. В оговоренных рамках.
Заканчивается отзыв потрясающе: «Чтение очень непростое, однако порекомендовал бы это произведение всем ностальгирующим по СССР читателям». Ну, не то чтобы я против – пускай почитают. Ностальгирующие.
А если попробовать без собственных комментариев к комментариям? Просто анализировать и сравнивать?
Вот еще один «отзыв»:
«Длинно, скучно, неинформативно, бессюжетно, с обильным привлечением и смакованием элементов похабщины. Герои романа в большинстве своём отличаются неумеренной тягой к алкогольным возлияниям и нездоровой сексуальной озабоченностью, а потому не могут вызывать сочувствия и симпатии. Может быть, идея автора заключаются в том, что ужасы сталинизма и негативные аспекты последующей советской действительности неизбежно порождали эти пороки в изначально талантливых людях, но с этим нельзя согласиться. В самые тяжёлые времена были и серьёзные учёные, и великие спортсмены (сложнее, конечно, дело обстояло с писателями), своей деятельностью и достижениями заслужившие всеобщее уважение и признание».
Странно, но в конце текста нет призыва расстрелять писателя. Может, это признак того, что мы лучше становимся? А может, просто потому что советский человек всегда держится в рамках возможного и дозволенного?
Или вот такая рецензия:
«Если честно, то рассчитывала я совершенно на другое. По отзывам слышала, что это роман биографический, о тайной связи Аксенова с его возлюбленной. Такое я, конечно, люблю.
Ни о какой тайной любовной связи речь здесь не идёт. Произведение воспринимается сложно, вообще не понять, что к чему. Возможно, суть раскрывается дальше по тексту, но у меня не хватило ни сил, ни терпения. Иногда проскакивает ненормативная лексика. Такого в художественной литературе я не приемлю совсем.
Техника написания очень сложная. Слова для меня не складывались в предложения. Получалось что-то очень нудное, сумбурное, надоедливое и серое. Плюсов я не нашла, так как желания дочитывать до конца не было. Думала, может, позже настроюсь на нужную волну и дочитаю. Но прошёл уже целый год, а желание так и не появилось.
Такой известный и, несомненно, талантливый Аксенов разочаровал с первых строк. Сама книга в яркой, привлекательной обложке, она сразу мне бросилась в глаза. Переплет твёрдый, бумага белая. Шрифт средний. Стоимость книги составила около 400 рублей.
Так она и пылится у меня на полке уже почти целый год. Возможно, когда-нибудь повзрослею, поумнею и оценю ее по достоинству. Но не сейчас. Видно, время моё ещё не пришло.
Ставлю этой книге 3 балла только из-за запоминающейся обложки и уважения к В. Аксенову».
И знаете, вот кому как, а мне этот отзыв – понравился.
Понравился уже тем, что женщина, его написавшая, не занимает позицию всеведущего арбитра. Честно пишет, что искала любовный романчик, но нашла нечто другое. Что понять не смогла, не осилила. Что стесняется крепких слов. Признает, что сложно и что ценит в книге обложку, шрифт и бумагу, и жалеет потраченные четыреста рублей. Но главное – допускает, что время, возможно, еще не пришло, чтобы понять. Ну а придет или нет, кто знает.
Можно ли назвать это шагом к свободе? К тому, чтобы стать человеком веселым и спокойным?
Хотя уже то, что она не требует запретить, изъять и уничтожить – уже прогресс. Ну а «три балла из уважения» – так не все же сразу.
Или правда, литература существует «не для широкого круга читателей»?
А тут в электронку письмо упало. «Поздравляем! Компания одобрила для вас бесплатную книгу». Спасибо! Очень кстати. У меня кто-то заиграл хорошую книгу. Так что мне Василия Аксенова, пожалуйста. «Ожог».