Текст: Андрей Васянин
...Чтобы пройти к только что открывшейся выставке «Биография в фотографиях Михаила Пришвина», нужно подняться сначала по тропинке, ведущей от калитки к стоящему на холме дому Пришвина, потом – на второй этаж в помещение, где когда-то была кухня, а сейчас выставочный зал Дома-музея. Черно-белые снимки писателя занимают сейчас почти все стены – тут лица, события, люди, природа... Пришвин практически не выпускал фотоаппарата из рук, как не выпускал блокнота, путешествовал с камерой от Москвы до Дальнего Востока, от Архангельска до Кавказа, фиксируя, как строили Уралмаш и рыли Беломорканал, как висят капли на иголках елей у его дома в Дунине и как деревенский мальчик стреляет из самодельного лука. Писатель не считал себя фотографом, но был уверен, что видит то, чего не видят профессионалы. А уж понимал он в происходящем и чувствовал точно больше последних. И это всегда проявлялось в дневниках.
«В Лавре снимают колокола, и тот, в 4000 пудов, единственный в мире, пойдёт в переплавку. Чистое злодейство…» Это из дневника 22 ноября 1929 года, а на выставке - снимки с уничтожением колоколов: товарищ во всю ширь замахивается на сброшенный колокол, вот уже осколки на фоне колокольни, дети, глядящие на тебя из глубины колокола-гиганта.
Серия о лесосплаве по реке Пинеге, сложная геометрия перпендикуляров и параллелей бревен, закрывших от фотографа всю воду («бревна все стояли как шерсть еще недавно, а теперь легли»). Соловки: остатки монастыря, бравые начальники в фуражках, ворота лагеря с надписью «Труд в СССР есть дело чести, славы доблести и геройства». В дневнике – рассказ о погнавшемся за вором и утонувшем охраннике.
Паровоз на рельсах, рабочие, катящие тачки по параллельным доскам каждый в свою сторону, уходящий вдаль ряд свай для будущего моста... В репортажах Пришвин не ищет уникальных ситуаций, он фиксирует обыденное, щелкая затвором, просто переносит то, что видит, на пленку. И получается писательский рассказ о происходящем с началом и развитием событий, героями действа, реакцией окружающих. На нескольких фото из путешествия по Кабардино-Балкарии 1936 года – строгие мужчины в папахах, женщины поят их из чаш, на заднем плане горы в дымке, сторожевые башни. На другом снимке уже никаких гор, молодой балкарец играет с уличной сцены на баяне...
Выставка покидает бывшую кухню и движется по дому. Снимки ты обнаруживаешь на стене у входа в гостиную, в кабинете над креслом – тут несколько крупно взятых в объектив паутин, наросшая на сосну чага, это опыты Пришвина в макросъемке. Над пришвинской солдатской кроватью, рядом с кнопкой вызова (прикреплённой тут, когда Михаил Михайлович уже не вставал) – лес с пробивающими меж стволов лучами солнца...
В углу кабинета – фотопринадлежности Пришвина, это часть постоянной экспозиции дома-музея: увеличитель, спиральные бачки для проявки пленки, фотоаппараты – «зеркалка» Leica, Rolleiflex... А вот этот большой саквояж рядом со столиком для увеличителя – первое, что писатель вынес в 1909-м из своего горящего дома в деревне, рядом с которой охотился: в саквояже с аппаратами и пленками хранились дневники. Шубу и деньги спасти не удалось.
Пришвин в теплые дни часто работал на своей небольшой веранде, и на круглом рабочем столе сейчас лежат те самые камни, которыми он прижимал листы, чтоб те не улетели. С веранды, в проеме между елями, открывается вид на другой берег Волги, а по ночам тут стоит Большая Медведица. Фотографии с этой точки в архивах, увы, нет, но есть несколько строк в дневнике; «с веранды я увидел Большую Медведицу и другие звёзды, с детства такие знакомые и родные, вся небесная обстановка моего домика была как мебель собственной души моей».
Комментарий Дмитрия Бака, директора Государственного музея истории российской литературы имени В. И. Даля (Государственного литературного музея)
Постоянные посетители музея в деревне Дунино знают, что Михаил Пришвин не только писатель-натуралист, пристальный наблюдатель природы, охотник, но человек разнообразных увлечений и склонностей: путешественник, заядлый автомобилист, фотограф. Именно фотография, по словам самого писателя, стала важнейшим дополнением к его литературному творчеству. С помощью умного взгляда сквозь объектив можно увидеть то, что недоступно обычному зрению. Пришвин снимал для себя, но его фотоработы имеют самостоятельную (и высочайшую) ценность, не раз были в прошлом представлены на выставках в Москве и других городах.
Фотографическая выставка в доме Михаила Пришвина в Дунине служит органическим продолжением постоянной экспозиции. Среди представленных работ особое впечатление производят портреты - простые люди, строгие лица и почти всегда - глаза, глядящие куда-то вдаль и вглубь, в область незримого и неведомого.
Очень интересны также представленные на выставке фотографические принадлежности, современному человеку неведомые - от фотокамер «ФЭД» и «Лейка» до кассет для фотоплёнки проявочных бачков. С выходом из употребления всех этих приспособлений исчезли и привычные движения рук и пальцев, затверженные жесты взведения затвора, перемотки кадра, наводки на резкость. Фотовыставка работ Михаила Пришвина словно бы возвращает нам все эти утраченные движения и умения, позволяет лучше понять творческую манеру писателя и эпоху, в которой он жил и писал свои Книги.