Интервью и видео: Елена Калашникова
Кем вы себя ощущаете - фотографом, булгаковедом?..
Юрий Кривоносов: Фотографом, филологом, булгаковедом и пишущим журналистом, и эссеистом. Я не хотел быть писателем - сидеть, горбиться за столом. Мне было интереснее бегать с фотоаппаратом и снимать.
Чем вас «зацепил» Булгаков?
Юрий Кривоносов: У него все, абсолютно все произведения потрясающие. Я и начальные вещи его читал. У него есть подборочка - «Английские булавки». Там он, например, пишет: «Водить массы за нос - еще не значит быть вождем». А это вон когда было… Он и человек был великий, и писатель. Почти никого из его современников не ставят, Маяковского-то почти не читают, а Булгакова читают!..
Наталья Абрамовна Ушакова, книжный график, жена булгаковского лучшего друга Николая Николаевича Лямина, много его снимавшая и рисовавшая, познакомила меня с Любовью Евгеньевной Белозерской - его второй женой. Я встречался со многими, кто с ним общался (некоторых записал на диктофон, с некоторыми просто беседовал), их было около десяти. Но прежде всего я был потрясен романом «Мастер и Маргарита». До каких-то вещей я там докопался, вы прочитаете об этом в эссе «Понтий Пилат». Я не был знаком с Еленой Сергеевной, к сожалению. Она умерла в 1970-м, а я тогда еще как следует не представлял, что такое Булгаков.
А с Татьяной Николаевной Лаппа, его первой женой, не были знакомы?
Юрий Кривоносов: Нет, и отношусь к ней крайне отрицательно. Потому что все гадости, которые говорят о Булгакове, идут от нее. И что он был наркоман, и что она его вылечивала, и что он золотую цепь ее разломал и продал, и еще что-то. Обо всем этом она в старости рассказывала Чудаковой и Паршину. Лидия Яновская, которая с ней тоже разговаривала, ничего такого не опубликовала, понимая, что все это идет от злости брошенной жены. Любовь Евгеньевну Булгаков тоже бросил, но она была благородная женщина, и слова плохого о нем не сказала, а, наоборот, написала замечательные воспоминания, а после смерти Елены Сергеевны помогала продвигать на Западе его произведения, которые здесь не печатали. А Лаппа уничтожила все его фотографии, письма, записи, которые у нее были. Вот какой урон она нанесла булгаковедению.
Какое впечатление произвела на вас Любовь Евгеньевна?
Юрий Кривоносов: Это интеллигентнейшая аристократическая женщина. Деликатная, умница. Остроумная. Говорила очень сочно, все помнила. Очень хорошо относилась к Елене Сергеевне, хотя та «отобрала» у нее Михаила Афанасьевича. Вокруг нее группировались молодые люди, они себя называли «булгаковцы». Она их привечала, давала им булгаковскую литературу.
Расскажите про свое сотрудничество с Лидией Яновской.
Юрий Кривоносов: Мы подружились с Лидией Марковной Яновской, и она как-то показала мне фотографию с похорон Маяковского: «Здесь есть Булгаков. Я чувствую, что это снимал Ильф: в кадре его нет, а брат есть. А Ильф был на похоронах, даже запись об этом в его записных книжках есть». Я стал узнавать, кто на похоронах снимал. Один не снимал, у Родченко аппарат заело… Последний из живых на этом снимке - Катаев. Позвонил ему в Переделкино. Он сказал: «Не могу ручаться исторически, но Ильф там был, и аппарат у него был».
Самое смешное, что я был на похоронах Маяковского. Мне было около четырех лет. Мы жили на той же улице, и моя просвещенная нянька водила меня на эти похороны. Я кое-что даже помню: зеленый бугор и наверху лежит человек, а по углам стоят солдаты с ружьями к ноге. А у меня было игрушечное ружьецо, я и встал с ними рядом. Люди начали улыбаться, а это на похоронах не принято, и командир отвел меня в сторону: «Мальчик, мальчик…» Отец мне об этом рассказал лет через тридцать, а ему - нянька. А вот как я стоял в карауле, я не помнил. Только холм, на котором лежит человек, цветы, цветы и солдаты, и огромный фургон у дверей Союза писателей, и оттуда шли шланги, видимо, кино снимали.
Возвращаясь к снимку. Я позвонил Саше Ильф, дочке Ильфа. Спрашиваю, есть ли у нее ли такая фотография. Ничего такого нет, сказала она, но жив брат Ильфа, Вениамин Арнольдович, и дала его номер. Я ему позвонил. «Приезжайте!» - говорит он. Я приехал, рассказал. А через неделю-две он мне звонит: «Я нашел репродукционный негатив». Негатив этот был то ли разорван, то ли поцарапан, я его привел в порядок, сделал нормальную фотографию. Спрашиваю Вениамина Арнольдовича: «Это ваш брат снимал?» Он говорит: «Это из его архива, но он ли снимал, не знаю». Я долго искал по архивам, ходил в ЦГАЛИ (теперь это РГАЛИ) - нигде ничего нет. Тогда Яновская говорит: «Посмотрите архивы тех, кто есть на этом снимке». По-моему, в архиве Иосифа Уткина ничего не было, а в архиве Олеши в пакете лежали три кадрированных отпечатка этого снимка, и написано: «Сн. Ильф». Тогда писали не «Фото такого-то», а «Снимал такой-то». В общем, подтвердилось авторство Ильфа. Это было, конечно, открытие, и мы с Яновской опубликовали снимок в «Советском фото».
Расскажите про свою булгаковскую фототеку.
Юрий Кривоносов: Я собирал фотографии Булгакова везде, где мог, - по архивам, частным коллекциям, в театрах (там свои архивы и музеи), у разных людей, например, у Натальи Абрамовны Ушаковой.
В моей коллекции больше полутора тысяч снимков, я - единственный специалист по иконографии Булгакова.
Фотографии мне присылали со всего света. Например, нужен мне был портрет первого американского посла Буллита, работавшего в 1930-е в Москве. Он подружился с Булгаковым, помогал ему. Через американского культурного атташе я запросил его портреты, и из архива американского госдепа мне их прислали. Мне многие шли навстречу и помогали.
Вы довольны своими книгами — «Михаил Булгаков. Фотолетопись жизни и творчества» и «Булгаков и его время»?
Юрий Кривоносов: Мне 89 лет - это очень много. Я считаю, что выполнил главную задачу своей жизни. В «Фотолетописи» зримо просматривается вся жизнь Булгакова, в книге «Булгаков и его время» много того, что я раскопал. В фотокниге то ли 588, то ли 688 фотографий. У меня был принцип: на каждой странице фотография или рисунок. Причем все снимки пронумерованы, и в конце список авторов и их работ. Я сам фотограф и уважаю своих коллег. Я записал книгу на диск и устроил презентацию в булгаковском культурном центре на Большой Садовой. А потом узнал, что диски «Фотолетописи» в 25 странах у булгаковедов и любителей Булгакова, и моя душа была удовлетворена.
Что вы считаете своим вкладом в булгаковедение?
Юрий Кривоносов: Я открываю, что и как было, опровергаю враки. Например, в книге «Булгаков и его время» есть эссе «Синдром алмазного венца» - о Сергее Ермолинском. Все считали его лучшим другом Булгакова, а я пишу, что он доносы на него писал. Очень важно было его разоблачить.
Ссылки по теме:
