Текст: Дмитрий Шеваров/РГ

• - А если б мы оба вдруг умерли,
• представляешь, какой бы рёв
• стоял? - сказал я.
• Нюрка засмеялась.
• - Это правда, - сказала она. -
• Рев был бы жуткий.
• - Давай уж поживем еще
• немного, а? - предложил я.
• Юрий Коваль. Из рассказа "Вода с закрытыми глазами"

Завтра, 9 февраля, Юрию Ковалю исполнилось бы 85 лет.

К этому дню Юлия Коваль, дочь писателя, выпустила очередной - уже третий! - том "Монохроник" - путевого дневника писателя.

За издание "Монохроник" долго никто не брался, потому что их нельзя было издать обычным способом - набрать, сверстать, отпечатать и вот вам книга.

Все обаяние "Монохроник" в том, что здесь каждая страница - это маленький спектакль. Главные роли играют авторская графика (акварель, карандаш, черная тушь или просто уголек из костра) и рукопись, дивный почерк Коваля.

В ролях второго плана заняты аккуратно подклеенные в книгу телеграммы, записки, этикетки, билеты, газетные вырезки, фантики от конфет - в общем, то, что люди считают сором и обычно выбрасывают.

Тот, кто заглянет в пестрые тома "Монохроник", непременно раскается: эх, и зачем в 1976 году я выбросил фантик от конфеты "Озеро Рица"!

Но стоит ли огорчаться? Ведь из фантиков может что-то вырасти лишь в том случае, если к ним прикоснется гений. Только тогда фантик от конфеты "Озеро Рица" проснется для новой жизни, а пылинка вместит космос.

...Так получилось, что впервые книга Юрия Коваля попала в мои руки, когда детство осталось далеко позади. Я, конечно, жалею, что в семь лет не читал "Приключений Васи Куролесова", а в десять - "Недопеска". Но при этом знаю, что Коваль появился в моей жизни именно в тот момент, когда мне более всего нужна была его помощь.

Книги Коваля прогнали злых троллей уныния, и с тех пор куда бы я ни ехал - в недалекий или в дальний путь, - одна из книжек Коваля всегда со мной. И всякий раз я нахожу в этой книге рассказ, который помогает здесь и сейчас. Не впрямую, а как-то наискосок. Но очень вовремя.

Коваль всегда приходит вовремя. Не припомню другого писателя, который настолько стал бы для своих читателей скорой помощью. Ну, быть может, только Пушкин.

Кстати, отвечая на вопрос, как надо писать для детей, Юрий Коваль сказал: "Как для маленького Пушкина".

А еще Коваль говорил: "Глубина и объем прозы зависят от глубины вздоха".

Давайте вздохнем и будем читать Коваля, а потом вглядимся в фотографию на этой странице. Я видел много прекрасных портретов Юры, сделанных его другом Виктором Усковым, но такого раньше не видел.

Юра стоит под снегом в каком-то ошеломляющем смятении, будто он увидел там, за снегом, нечто его опечалившее.

Не нас ли он увидел?..

Песня

• Поднебесный снег, снег
• На землю слетает,
• Поднебесным снегом
• Землю заметает.
• Ах, как много снега
• над лесом окрестным!
• Твой ли след заносит
• снегом поднебесным...
• Вытоплена печка,
• вся изба согрета,
• А тебя всё нету,
• пропадаешь где-то.
• В лесу беспредельном,
• в лесу неизвестном
• Твой ли след заносит
• снегом поднебесным...
• В снегу не покину,
• в лесу не оставлю,
• На окошко лампу
• яркую поставлю,
• Чтоб светились окна
• над лесом окрестным...
• Твой ли след заносит
• снегом поднебесным...

Рассказ Юрия Коваля

Стожок

У излучины реки Ялмы в старой баньке жил, между прочим, дядя Зуй.

Жил он не один, а с внучкою Нюркой, и было у него все, что надо, - и куры, и корова.

- Свиньи вот только нету, - говорил дядя Зуй. - А на что хорошему человеку свинья?

Еще летом дядя Зуй накосил в лесу травы и сметал стожок сена, но не просто сметал - хитро: поставил стог не на землю, как все делают, а прямо на сани, чтоб сподручней было зимой сено из лесу вывезти.

А когда наступила зима, дядя Зуй про то сено забыл.

- Дед, - говорит Нюрка, - ты что ж сено-то из лесу не везешь? Ай позабыл?

- Какое сено? - удивился дядя Зуй, а после хлопнул себя по лбу и побежал к председателю лошадь просить.

Лошадь председатель дал хорошую, крепкую. На ней дядя Зуй скоро до места добрался. Смотрит - стожок его снегом занесен.

Стал он снег вокруг саней ногой раскидывать, оглянулся потом - нет лошади: ушла, проклятая!

Побежал вдогонку - догнал, а лошадь не идет к стогу, упирается.

"С чего бы это она, - думает дядя Зуй, - упирается-то?"

Наконец-таки запряг ее дядя Зуй в сани.

- Но-о-о!..

Чмокает дядя Зуй губами, кричит, а лошадь ни с места - полозья к земле крепко примерзли. Пришлось по ним топориком постукать - сани тронулись, а на них стожок. Так и едет, как в лесу стоял.

Дядя Зуй сбоку идет, на лошадь губами чмокает.

К обеду добрались до дому, дядя Зуй стал распрягать.

- Ты чего, Зуюшко, привез-то? - кричит ему Пантелевна.

- Сено, Пантелевна. Чего ж иное?

- А на возу у тебя что?

Глянул дядя Зуй и как стоял, так и сел в снег. Страшная какая-то, кривая да мохнатая морда выставилась с воза - медведь!

"Р-ру-у-у!.."

Медведь зашевелился на возу, наклонил стог набок и вывалился в снег. Тряхнул башкой, схватил в зубы снегу и в лес побежал.

- Стой! - закричал дядя Зуй. - Держи его, Пантелевна.

Рявкнул медведь и пропал в ёлочках.

Стал народ собираться.

Охотники пришли, и я, конечно, с ними. Толпимся мы, разглядываем медвежьи следы.

Паша-охотник говорит:

- Вон какую берлогу себе придумал - Зуев стожок.

А Пантелевна кричит-пугается:

- Как же он тебя, Зуюшко, не укусил?..

- Да-а, - сказал дядя Зуй, - будет теперь сено медвежатиной разить. Его, наверно, и корова-то в рот не возьмет.

Завтра в Доме-музее К.И. Чуковского в Переделкине откроется выставка, посвященная Юрию Ковалю.

Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru