Текст: Дмитрий Шеваров / РГ
- "Молодые овсяночки на дороге, и вдруг у деревни Ракула - целый табун вяхирей.
- И всюду - сойки и сумасшедшая всюду рябина... Говорят, что рябиновые годы бывают несчастливы..."
Это строки из новой книги Юрия Коваля* - поэта, прозаика, художника и музыканта, ушедшего так рано, что многие из нас, его читателей, не успели ему признаться в любви.
Новая книга Юрия Коваля - именно новая. Это не переиздание его ставших классикой "Недопеска", "Самой легкой лодки в мире", "Полынных сказок" или "Приключений Васи Куролесова".
Среди читателей Коваля давно ходили слухи о неких таинственных, чуть ли не секретных "Монохрониках", которые якобы хранятся под замком в сундуке у наследников писателя и за которыми будто бы охотятся издатели.
На самом деле дочь писателя Юлия Коваль долго ждала тех, кто издал бы "Монохроники", и, устав ждать, подготовила и выпустила их в свет сама - с помощью верных друзей и поклонников Юрия Коваля.
Что же это за "Монохроники"? Сам Юрий Коваль так размышлял о новом для себя жанре: "Во многом монохроники - это случайный сбор. Точной системы моей жизни в них нет, есть, наверное, какое-то общее движение. Страницы монохроник я охотно предоставляю друзьям, пусть они пишут..."
На страницах "Монохроник" часто упоминается Валентин Иванович Вьюшин - фронтовик, смотритель знаменитых фресок Дионисия Ферапонтовского монастыря с 1948 по 1978 год. Через несколько дней, 30 июля, исполняется 100 лет со дня рождения скромного подвижника.
"Многое уходит, - сетовал Юрий Коваль, - не попадает в "Монохроники"... "Монохроники" - это чтение и воспоминание в старости, это попытка сохранить и свою, и чужую руку, попытка, которая все равно обречена на неудачу..."
Благодаря Юле Коваль попытка ее отца сохранить то, что легло на сердце и на бумагу, - эта попытка не просто удалась, а воплотилась в книгу-альбом редкостной красоты.
Причем у книги будет продолжение: второй том "Монохроник" уже в работе. А будет, даст Бог, и третий.
Первый том относится к осени 1980 года, когда Юрию удалось вырваться из жаркой Москвы, где только-только отгремела Олимпиада.
Вот что рассказывает Юлия Коваль об отце и его заветной книге:
"Отец был странником. С раннего военного детства он неоднократно переезжал с места на место с родителями. Известно, что с юности пристрастился к охоте, осваивался в дикой природе.
Самостоятельно странствовать по городам и весям отец стал рано и целенаправленно. Мама рассказала, что в институтские времена он путешествовал к своим украинским корням на житомирскую прародину, проехал от Андрушовки до Городкивки, до Бердичева и Бара (Винницкая область).
Отец в путешествиях и поездках имел свои цели, некоторые мне ясны.
Первая, конечно, общение с природой. Мне посчастливилось погулять с ним по лесу. У него был взгляд следопыта, зоркий, понимающий, внимательный. С ним рядом совсем не было страшно. Казалось, что он - настоящий лесовик.
Вторая цель - общение с друзьями. При огромном круге лиц в Москве отец уезжал всегда с немногими неслучайными, любимыми и безотказными в душевной щедрости людьми.
Третья, но вряд ли последняя цель - проникновение в провинциальную жизнь, уклад, быт и, главное, язык. У отца была колоссальная память, он приводил варианты устной речи разных мест, обкатывал в разговоре новые выражения и интонации.
...Я рада, что это свершилось и первый том "Монохроник" Юрия Коваля выходит из печати! Понимая, что вы торопитесь уже открыть книжку, не могу не заметить, что "Монохроники" - жанр многотомный, так что впереди нас ждет еще немало открытий!.."
...Когда в лесу, в городе или на берегу речки что-то доброе легким приветом вдруг касается плеча, я оглядываюсь по сторонам и тихо спрашиваю: не ты ли это, Юра Коваль?.. Не Вы ли это, Юрий Иосич?..
*Юрий Коваль. Монохроники. Том 1. Рябиновый год. Сентябрь 1980. Москва, Содружество "Звезды Ориона", 2022
Избранное из книги "Монохроники"
Светлые проточины
Поздним вечером, час назад, ну в пол-одиннадцатого, мы - уже в Плуткове, пошли прогуляться. Деревня Плутково освещена - горят фонари над чудовищно разъезженной дорогой. Грязь, изрубленная топорами. Разглядывая при свете фонаря дома, мы прошли деревню, и оказалось, что Плутково превратилось в Малое Плутково...
Потом, уже в ночи, не различая ничего, кое-как держась дороги, шли мы. Вдруг справа за забором я увидел темные глыбы. Это были лошади со светлыми проточинами на носу. Светлые проточины. Мы остановились, а лошади подошли к забору. Мы стояли в темноте напротив друг друга. Три лошади со светлыми проточинами на носах и мы без проточин. Мы говорили им, что нет у нас ни сахару, ни хлебу. Они слушали нас и, кажется, шептались. Нам было приятно стоять так друг напротив друга.
* * *
Валентин Вьюшин сказал мне, что журавли уже прошли. А я-то думал, что еще увижу их на Горе.
ЧАРОЗЕРО, о котором я так давно мечтал, куда не успевал никогда добраться, огорчило нас. Разбитая церковь, резиновые сапоги, дощатые тротуары, и само-то Чарозеро в четырех километрах от поселка. Рожки в столовой, опадающие листья. Ничего нет в Чарозере, только названье, зато великолепное - Чарозеро!
* * *
Проходящий почтальон указал нам дорогу к Веретьеву. Красивое и родное, хоть никогда не виданное место. Взгорочек в низине, могучая церковь, забытый погост, два мертвых дома за спиною, поднявшиеся из обширной трясины утки, мой одинокий промах, мгновенно отнесенный ветром в сторону Ферапонтово.
* * *
Восемь лет назад поразил меня покойный Сергей Абрамов. Через десять лет после моей счастливой жизни в Гридинско, гуляя от Белого озера через Чистый Дор, зашел я, как прохожий, к Сергею Абрамову с двумя друзьями. Он выставил на стол сковородку, в которой лежал карась... И только выпив с нами, он сказал: "А ты не Юра ли Коваль?.." Я не понимаю, как он, подслеповатый, узнал меня через 10 лет.
* * *
...И до сих пор Чистый Дор - лучшая из деревень, виденных мною в жизни. Ничто не изменилось в Чистом Доре, только часовня св. Георгия пропала. Оказывается, тракторами отвезли ее с дороги - мешала - и сломали навершие. Стоит сейчас часовня за магазином и непохожа на часовню. Единственное, что огорчило меня в Чистом Доре.
Сентябрь-октябрь 1980 года
