Текст: Дмитрий Шеваров/РГ
- Да будет нам щитом
- душевная отвага
- отшельника, чей дом
- стоит у Карадага.
- Борис Чичибабин о Максимилиане Волошине
Онемевшая от страданий душа нуждается в солидарности, она жадно ищет слова, хотя бы чужие, но способные выразить невыразимое. За минувший год в поисках отзвука своим переживаниям мы перетряхнули, кажется, всю мировую литературу. Как утверждают книжные сервисы, самой продаваемой в России книгой (если не считать издания по психологии из серии «Как не сойти с ума») стал роман Джорджа Оруэлла «1984».
С почтением отношусь к английскому писателю, но все-таки жаль, что мы в очередной раз не нашли пророков в родном Отечестве. Сто лет назад, 29 января 1923 года, один из них написал:
- И видел я: разверзлись двери неба
- В созвездьи Льва, и бесы
- На землю ринулись...
- Время как будто опрокинулось.
А вот еще его же строки:
- ...Но было так неизъяснимо томно,
- Что старая всей пережитой кровью,
- Усталая от ужаса душа
- Всё вынесла бы – только не молчанье.
Это из поэмы Волошина «Россия». Даже странно, что и она, и другая пророческая поэма – «Путями Каина» – до сих пор не растащены блогерами. Но сейчас я не о стихах Максимилиана Волошина, а о его письмах. Именно в письмах, а не в стихах поэта я нахожу опору. Быть может, это связано с тем, что поэзия Волошина обращена более к рассудку, чем к сердцу, а письма – исключительно к сердцу.
После революции Волошин не эмигрировал, как многие из его друзей, а остался вместе с больной матерью в Крыму. Вскоре поэт оказался там между двух огней.
При этом Максимилиан Александрович умудрялся помогать и тем, кто был вдали. Его письма полны заботы и удивительного добродушия.
А как трудно было порой отослать простое письмо! 6 марта 1923 года Волошин пишет из Коктебеля: «Письма приходят оказиями, а чтобы ответить на письмо, надо идти пешком 20 верст...»
И Волошин шел с котомкой, опираясь на толстую палку – обносившийся, с лохматой бородой, грузный из-за болезни, принимаемый встречными за нищего или странника.
Вслушаемся в его ясный и бодрый голос, звучащий со страниц писем. Быть может, это чтение вдохновит и нас написать письма тем, кого мы забыли в тревогах и заботах.
«Как слабы те, что проливают кровь...»
Максимилиан Волошин. Из писем 1922-23 годов
Много эти годы работал. Много писал. Много рисовал. Много пережил. Многое научился делать. Счастлив, что все это время оставался в России. И горд тем, что «имею честь жить в такое время». Правда же, нам повезло – нашему поколению – в смысле исторического и жизненного опыта.
Никто из людей не хочет понять, что для того, чтобы сделать в творчестве что-нибудь новое и порядочное, надо иметь сознание, очищенное ото всяких посторонних мыслей и сосредоточенное и наяву и во сне на одной мысли. Надо каждый раз сойти с ума на своем замысле.
Писать письма совсем не могу. Все время переполнено людьми. Как много прекрасных людей на земле, и какая полнота жизни теперь во всех.
...Нельзя меня ревновать. Нужно со мною любить всех, кого я люблю. А мне надо стольких любить: всю Россию, каждого человека в ней. За каждого в отдельности нужно помолиться.
Я прикован к Крыму: невозможностью оставить маму, и собственной болезнью, то борьбой с террором, то с голодом. Писем я получаю мало. Книг и журналов не вижу. Часто чувствую себя на дне забытого колодца.
У меня уже несколько лет чувство: надо торопиться, надо не терять ни одной минуты, надо воплотить все, что дано передумать и пережить. И в то же время нельзя отказываться, когда жизнь и люди требуют помощи немедленной, текущей, упора плеча, чтобы опереться... Для личной жизни сейчас нет времени. Нет времени для личного счастья.
Два новых дара я приобрел за эти годы: дар молитвы и дар говорить с толпой.
Сейчас первые весенние дни в Коктебеле: море зеркально, теплынь, тишина, и мне кажется, что это первый раз за три года я не вижу перед собой умирающих от голода, мне не нужно сейчас же кого-то бежать спасать, хлопотать, зная, что каждая минута промедления может стоить смерти человеку.
Коктебель совсем пустынен. Все дачи брошены и полуразрушены. Всюду разоренье, запустенье и буйная полынь.
Я сам поседел и часто сгорблен от болей в спине.
Времена террора провел все время лицом к лицу с истребителями, живя с ними в одной квартире. Тут-то и понял всю силу молитвы (когда молишься не за жертву, а за палачей), как она на глазах может преображать человека. И как слабы те, что проливают кровь.
Катастрофичность жизни и возможность всяческой гибели меня, как вы знаете, не пугала, но хотелось сохранить написанное.
Потерянность и я знал раньше. Теперь ее нет больше. И у меня бывают такие тяжелые моменты запыленности души. Они бывают от утомления. Это насморк души – так на него и следует смотреть: лучше всего, если возможно: запереться от людей, взять вместо аспирину роман с приключениями и за 2 дня, отлежавшись, вновь быть готовым к жизни.
Никогда я не чувствовал, как теперь, собираясь в Москву, всю неуместность моих мыслей, моих стихов, самого факта моего существования. И передо мной невольно стоит вопрос – как меня примут? Дадут ли мне рот раскрыть?
Тихие лунные ночи. Иногда туманы с моря. На Узун-сырте съезд летчиков – испытания планеров, организованные моим приятелем – художником и летчиком Арцеуловым (внук Айвазовского). Иногда бегаем туда смотреть. Маруся во время взлета громко (не замечая того) молилась: «Господи! Сохрани планер! Сохрани планер!..» Были и неприятности: опять собирались меня арестовывать под пьяную руку... Не печальтесь о потере моих рукописей. Акварели я вам новые привезу. А что та рукопись пропала – это судьба всех моих книг и рукописей за последние годы. Я уже привык, а Вы не печальтесь.
Не надо лгать. Но любовь должна быть всегда утаенной, и перед всеми.
Несмотря на весь интерес взглянуть на теперешнюю Европу, я бы ни за что не поехал бы, если бы угрожал риск не вернуться в Россию: я чувствую всеми фибрами души, что Россию нельзя покидать.
СТРОКИ ИЗ ПОЭМЫ «РОССИЯ»
- ...И в мире нет истории страшней,
- Безумней, чем история России.
- И этой ночью с напруженных плеч
- Глухого киммерийского вулкана
- Я вижу изневоленную Русь
- В волокнах расходящегося дыма,
- Просвеченную заревом лампад –
- Молитвами горящих о России...
- И чувствую безмерную вину
- Всея Руси – пред всеми и пред каждым.
- Максимилиан Волошин
- 1923-24 годы
ДАТА
В этом году исполнилось бы 85 лет Владимиру Петровичу Купченко (1938-2004) – литературоведу, писателю, создателю Дома-музея М. Волошина в Коктебеле и первого собрания сочинений М. Волошина, автора фундаментальной летописи «Труды и дни Максимилиана Волошина».